Чтение 63–й страницы книги ~Хозяйка источника~

произойдёт что-нибудь экстраординарное, требующее немедленного
вмешательства, - поэтому, в целях экономии нервов, соорудил в стене нашей
с Даной спальни крохотную нишу. Когда меня будили, настаивая на
немедленной аудиенции, я в большинстве случаев не посылал просителя ко
всем чертям, а соглашался на встречу и быстренько мотал в Безвременье, где
и отсыпался всласть. При этом я не беспокоил Дэйру (мою дочь); она
моментально определяла личность посетителя и не тревожилась понапрасну.

Кстати, о птичках. На этот раз меня разбудила именно Дэйра.

"Да, доченька", - спросонья отозвался я.

"Извини, папа, что..."

"Ладно, - ответил я, зевая. - У тебя что-то важное".

"Очень важное. Я только что узнала одну вещь..."

"Какую?"

"Ну... - Чувствовалось, что она была взволнована. - Лучше нам
встретиться и поговорить".

Я вздохнул:

"Хорошо. Сейчас я встану, оденусь и мы встретимся в Безвременье.

Договорились?"

"Папа..."

"Да?"

"Это очень важно, но это не к спеху. Просто я немного погорячилась.

Извини. Если ты хочешь заняться с мамой любовью, я подожду".

Я смутился и одновременно меня разобрал смех. Чёрт побери её переходной
возраст.

Дэйра как раз вступила в период полового созревания, причём весьма
решительно и активно. Она проявляла обострённый интерес к нашим с Даной
отношениям - но и не только к нашим. Особенно крепко доставалось бедняжке
Бренде, да и Пенни приходилось несладко, когда Дэйра устраивала ей
очередной допрос с пристрастием, пытаясь выяснить, почему она до сих пор
не переспала ни с одним мужчиной.

Смешно, правда? Но только не Пенелопе...

Чтобы не разочаровывать Дэйру, я сказал:

"Да, доченька. Как раз этим я и хотел заняться".

Как я и ожидал, она была довольна моим ответом.

"Часа вам хватит?"

"Вполне".

"Тогда встретимся через час в Безвременье. Поцелуй от меня маму. Пока".

Рядом со мной зашевелилась Дана. Она раскрыла глаза и сонно посмотрела
на меня.

- Доброе утро, дорогой. Тебя опять разбудили?

- Да.

- И кто же?

- Дэйра. Она попросила меня сделать вот это. - Я поцеловал её в губы.

Дана ответила на мой поцелуй.

- А что она ещё просила?

- Догадайся.

- Догадываюсь, - сказала Дана и улыбнулась. - Маленькая бесстыдница! Я
так её люблю.

- Я тоже её люблю. Я люблю всех вас.

Некоторое время мы молча лежали рядом, наслаждаясь присутствием друг
друга.

Наконец Дана произнесла:

- Послушай, Артур. Может быть, мне стоит немного изменить внешность?

Сделаться старше, солиднее. Ведь если так будет продолжаться и дальше,
то через пару месяцев Дэйра догонит меня.

- Ну, и что? Лично я не вижу в этом ничего страшного.

- Да, но...

- Никаких "но", заявил я тоном, не терпящим возражений. - Даже не думай
об этом.

Я хочу, чтобы ты была такой, какая ты есть, какой ты была всегда. Пусть
Дэйра взрослеет, пусть догоняет и перегоняет тебя - а ты оставайся
прежней. Не комплексуй по этому поводу. Бери пример с моей мамы.

- Вот то-то же, - подхватила Дана. - Всё дело в Юноне. Это ты
комплексуешь, а не я. У тебя сильно развит эдипов комплекс.

- А разве я отрицаю? Именно по этой причине мне всегда нравились совсем
юные девушки, даже чуточку незрелые.

Дана рассмеялась:

- Ты просто старый извращенец, Артур! Растлитель малолетних.

Я сжал её в своих объятиях и крепко поцеловал.

- Да, я старый извращенец, я растлитель малолетних. И сейчас я буду
тебя растлевать.

Мы последовали совету нашей дочери и занялись тем, чем регулярно
занимались последние десять лет нашего собственного времени. И каждая
близость была для нас как первая, прекрасная и неповторимая. Мы никогда не
пресыщались, не уставали друг от друга, ни одному из нас даже в голову не
приходила мысль гульнуть на стороне. Я получал от Даны всё, что мог
получить от женщины, и давал ей всё, что только мог дать ей мужчина. Из
нас вышла идеальная пара, настолько идеальная, что в реальной жизни такого
просто быть не могло. И тем не менее было...

- Я так счастлива, Артур, - прошептала Дана, положив голову мне на
грудь.

- Так счастлива, что мне страшно. Знаешь, иногда я боюсь, что всё это -
сон.

- Тогда мы оба спим и видим сны, - заметил я. - Одинаковые сны.
Чудесные, счастливые сны.

- А ещё меня мучают мысли о Дэйре, - продолжала Дана. - Я чувствую вину
перед ней - ведь моё счастье построено на её горе. Бедняжка...

Я промолчал, так как не знал, что сказать. Мне тоже было стыдно
смотреть Дэйре в глаза. Моя любовь к ней ушла давным-давно, остались
только грусть, жалость, раскаяние... Я горько сожалел, что позволил себе
влюбиться в Дэйру и этим разбил ей жизнь. Если бы я явился в Авалон со
свободным сердцем, то сразу полюбил бы Дану... так мне кажется. Нет, я
уверен в этом! И тогда не было бы нужды затевать дурацкий бракоразводный
процесс, добиваться от церкви признания наших детей законнорожденными...
Тут я невольно рассмеялся.

Дана подняла голову и вопросительно посмотрела на меня:

- Что с тобой, милый.

- Да так, ничего, - ответил я. - Просто я вспомнил, какой шок вызвало
наше появление в Авалоне с детишками.

Дана улыбнулась:

- Это был сюрприз! Особенно для моих родителей.

- Для моей мамы тоже. Кстати, вчера я разговаривал с ней. Она снова
собирается к нам в гости - и как я понимаю, на этот раз не будет спешить с
возвращением в Экватор.

- Стало быть, инцидент исчерпан?

- Окончательно.

- Ну, и слава Богу. - Дана немного помолчала, затем с несвойственной
для наших доверительных отношений робостью произнесла: - Артур, я давно
хотела у тебя спросить...

- Да?

- Когда ты принимал решение насчёт Джоны... В общем, ты предполагал
такой исход дела? Ты ожидал этого?

Я отрицательно покачал головой:

- Нет, дорогая. Единственное, о чём я тогда думал - что Джона мой сын.

Никакого расчёта у меня не было.

- Извини, Артур. Я не хотела обидеть тебя.

- Ради Бога, Дана! Я не обижаюсь. Напротив, мне даже льстит, что меня
считают таким хитроумным и дальновидным политиком.

Джона объявился в Израиле в самый разгар борьбы за власть. Поскольку
официальный наследник престола, Арам Иезекия, скомпрометировал себя браком
с принцессой вражеского Дома (то бишь моей сводной сестрой Каролиной),
причём упорно отказывался развестись с ней, царскую корону оспаривало
сразу несколько претендентов, каждый из которых искренне считал свои
притязания законными.

Однако Джона не воспользовался ситуацией и не стал царём Ионой III. То,
что он сделал, Дионис охарактеризовал как "ни фига ж себе!", а Морган
восхищённо сказал: "Ты просто гений, Артур!" Короче, Джона во всём
сознался (умолчав лишь о том, что он мой сын) и отдал себя в руки
правосудия. Его признание произвело эффект разорвавшейся бомбы - уже
третьей кряду. Дети Израиля были повергнуты в шок. Чудовищные
преступления, в которых они обвиняли Сумерки и Свет, на самом деле
совершил их соплеменник, предстоящая война потеряла свой ореол праведности
и священности, попросту говоря, стала вообще бессмысленной, а вдобавок ко
всему их Дом из невинной жертвы чужого коварства превратился в зачинщика
конфликта.

Теперь уже долг чести обязывал израильтян искать пути примирения с
теми, кого лишь недавно проклинали на все лады во всех домах, дворцах и
синагогах Земли Обетованной.

Здесь следует отдать должное Брендону. Он проявил себя искусным
дипломатом и добился заключения мира на условиях, выгодных для Света, но и
не унизительных для Израиля. Как раз в это самое время в Солнечном Граде
праздновали бескровную победу в так и не начавшейся войне, а Иерусалим
приветствовал своего нового царя Арама вместе с царицей Каролиной. И
драконы были довольны, и блеск звезды Давида не померк.

А Джону судили. Он был приговорён к смертной казни, однако, учитывая
его добровольную явку с повинной, эта мера наказания была тут же заменена
на пожизненное изгнание без права пересмотра дела. Разгневанная толпа
собиралась учинить над ним расправу прямо в зале суда, но Джона разнёс
вдребезги чары, блокирующие доступ к Тоннелю, и исчез без следа. С тех
самых пор о нём ничего не было слышно. Больше всего меня волновало, что