напарник издал жалобный крик, будто ему наступили на мозоль. Граната, совершив
в воздухе петлю, уже летела обратно, и спасаться от нее было поздно.
Единственное, что успел сделать стоящий на баррикаде аггел, это прикрыть
локтями лицо. Однако взрыва не последовало, и граната благополучно скользнула в
тот же карман, из которого незадолго до этого была извлечена.
дети, но и кое-кто из ватаги. Барсик снова мерно двинулся вперед, лишь хвост
его теперь мотался с большей амплитудой, чем обычно.
своем стиле - одного стали обучать стойке на голове, а другого заставили
плясать. Барсик тем временем взбирался на баррикаду с настойчивостью таракана,
штурмующего мусорное ведро. Чувствовалось, что родной стихией зверя является
ровное пространство, вроде степи или заболоченной низменности, но никак не
горы. Три раза подряд он опрокидывался на спину, и если бы члены ватаги вовремя
не оттащили в сторону коробки с провизией и тело Эрикса, то он неминуемо
раздавил бы их.
качестве домкрата свой могучий хвост. Некоторое время он лежал поперек гребня
баррикады, плавно покачиваясь на брюхе, а потом сполз на другую сторону. Вслед
за ним перебралась и ватага.
зрения находился один из последних ориентиров, указанных Эриксом, - семиглавая
башня, издали похожая на серебряный подсвечник. Имущество аггелов - начатая
цинка патронов, дюжина гранат, табак, спальные мешки и кое-какая еда -
конфисковали. Впрочем, хозяевам сейчас было не до этого. Близнецы затеяли с
ними игру в прятки. Она ничем не отличалась от аналогичной забавы, которой
предавались их сверстники и сто, и двести лет назад, кроме, пожалуй, одного
нюанса: дети обладали способностью становиться невидимыми и без зазрения
совести пользовались этим преимуществом.
участвовать в этом позорище, но воля их странным образом куда-то исчезла, и
бородатым, дородным дядькам, судя по крепким рогам, пребывавшим в немалых
чинах, приходилось бегать наперегонки с детворой, выискивать для себя самые
хитроумные укрытия и орать дурным голосом: "Раз-два-три-четыре-пять, я уже иду
искать!.."
сознания понимали всю нелепость и весь ужас происходившего, о чем
свидетельствовало дикое выражение их лиц, совершенно не соответствующее живому
и веселому характеру мероприятия.
пробегавшему мимо аггелу.
двумя каменными призмами, а другой подвернул ногу. Дети сразу утратили интерес
к своей затее и принялись тормошить Барсика, успевшего между тем задремать. На
зверя вновь водрузили его поклажу, и вся компания двинулась дальше.
трупами. Дабы не портить детям настроение, убивать каинистов не стали и даже
поделились на прощание куревом, забив зажженные самокрутки в их глотки.
представляющего собой косой крест, увитый гирляндами из обнаженных человеческих
тел, они преодолели за пять часов, считая остановки, вызванные проказами детей.
Еще два часа ушло на то, чтобы добраться до последнего ориентира - черного
яйца, имевшего такие размеры, что внутри его мог бы свободно поместиться
кашалот.
где среди частокола жилых башен и переплетения вознесенных над землей
транспортных развязок поблескивало что-то похожее на озеро.
держалась за руку Лилечки и время от времени поглядывала на нее снизу вверх.
место?
подружки.
подобрала нужное слово.
обычными. А сейчас угодили в необычное. Лева, не пора ли тебе приготовить к бою
фузею?
других, уже пройденных ими будетляндских улиц, - непривычное свежему взгляду
эклектическое смешение архитектурных стилей, следы погромов, встречающиеся на
каждом шагу, навечно заглохшие наземные экипажи, напоминавшие своих давних
прототипов разве что наличием колес, и рухнувшие на них сверху экипажи
воздушные, человеку двадцатого века вообще ничего привычного не напоминающие.
площадь куда более просторная, чем та, на которой они недавно устроили побоище
аггелам. Почти всю ее поверхность занимало яркое пятно света - ни дать ни взять
солнечный зайчик невероятных размеров. Зрелище само по себе было впечатляющее,
особенно для людей, давным-давно не видевших не то что солнце, а даже зажженной
электролампочки, но, кроме всего прочего, от пятна исходила какая-то ясно
ощутимая магнетическая сила. Площадь манила людей к себе, как горящий фонарь
манит ночных бабочек, но, в отличие от бабочек, люди обладали разумом,
предостерегавшим их от необдуманных действий.
молчания произнес Смыков.
рождественской открытке.
Лилечка.
сказал Цыпф. - Но на кладбище это место не похоже... Хотя мы и не знаем, как
хоронили мертвых в Будетляндии: предавали земле, кремировали или запускали в
космос...
нужного места, то сами поймем, что к чему.
мнений быть не может. Все ориентиры налицо. Да и место... приметное. Я ничего
похожего отродясь не видел.
которого брат и сестра повздорили немного. Вскоре, однако, некое коммюнике было
выработано и озвучено Лилечкой.
понимаю, - первым делом заявила она. - А теперь слушайте... Это место
существует столько, сколько дети помнят себя. Тут, кстати, я хочу заметить, что
они не имеют никакого представления о том, каким был мир до катастрофы. Это их
даже не интересует. В их понимании, все что есть вокруг, появилось вместе с
ними. Но это я для справки... Это место скорби...
приходит тот, кто устал жить, но не хочет гнить в земле... Впрочем, тут я не
все поняла... Возможно, это можно понимать иначе... Сюда приходит тот, кто
устал жить, но не хочет умирать... То есть здесь достигается состояние... как
бы это лучше выразиться... состояние ни жизни, ни смерти... Кроме того, это
место погребения... Дающее надежду на что-то... На другую жизнь, что ли...
Очень трудно находить нужные слова, - сказала она, как бы извиняясь, - короче,
это место, предназначенное для мертвых и умирающих... Всем другим соваться сюда
без крайней необходимости не рекомендуется.
в обрамлении серого небесного свода и сизой мути горизонтов сияло нечто явно не
принадлежащее к этому миру.
Но сначала надо бы с ним попрощаться... Не по-людски получается.
доброе слово от всех нас.
руки его уже автоматически приглаживали волосы и расправляли складки куртки. -
Но если нужно...
на широкий и сравнительно чистый парапет подземного перехода.
запад? Да и не верил он, наверное, в эти предрассудки.
камней и бетона, положила его на грудь покойника. Зяблик откинул брезент с его
лица. Смыков откашлялся, придавая голосу соответствующую случаю тональность.
соратника Эрикса, фамилия которого, к сожалению, осталась неизвестной,
позвольте считать открытым. Покойник прожил короткую, но сложную жизнь, полную
лишений, трудов и борьбы. Потеряв всех родных и друзей, он не утратил веры в
светлое будущее прогрессивного человечества и до последней капли крови, до
последнего вздоха боролся с приспешниками реакции, мракобесия и насилия,
свившими гнездо на его бывшей родине. К сожалению, социально-классовая
ограниченность не позволила ему...