принимая другой.
рукой вверх. - К Пещере Хелоу.
значит, это единственная возможность избежать того, что ОН выследит нас; ведь
еще довольно долго он будет угадывать каждый мой шаг так же легко, как свой.
искать нас там, то-в последнюю очередь.
конструктивное она не могла. "В конце концов все складывается в какой-то степени
логично, - с долей самоиронии подумала она. - Я и до сей поры непрерывно
совершала только самые нелепые поступки, но делала это в одиночку. Теперь мы
будем заниматься этим вдвоем. Это даже отрадно..."
момента, как решилась бежать с ним, спало, а опасность погони, хотя была более
чем реальной, оставалась пока лишь теоретической. Сейчас же они - две свободные
и самостоятельные бабочки - просто летели вместе над расстилающимся внизу
суровым, но живописным пейзажем и, изредка переглядываясь, улыбались друг другу,
теперь бурную и полную опасностей, жизнь.
они целые сутки летели почти вертикально вверх, прежде чем добрались до края
очередной ступени Хелоу. У самой кромки ступени они подверглись нападению трех
огромных черных птиц, и лишь непрерывный огонь из двух плазмобоев спас их: один
из крылатых монстров камнем рухнул вниз, двое оставшихся убрались восвояси.
упали на холодную, покрытую реденькой травкой почву, а потом засмеялись,
передразнивая собственные стоны. Они не занимались любовью, но каждый взгляд,
каждое их прикосновение друг к другу казались не чем иным, как частью
затянувшейся любовной игры.
Стылый воздух, проникая в легкие Наан заставил ее вспомнить о том, что, по
легенде, для того чтобы добраться до Пещеры, им предстоит перейти через плато,
покрытое замерзшей водой.
самодельная теплая одежда. Но у Наан с Лабастьером не было ничего такого, что
можно было бы для этого приспособить. Или он надеется добраться до Пещеры
достаточно быстро благодаря тому, что точно знает дорогу?
закрытыми глазами, и то, как ровно вздымалась его грудь, подсказало ей, что он
уснул. Он укрыл себя, завернувшись в крылья, но это, конечно же, не могло спасти
его от утренней прохлады высокогорья. Лицо его осунулось, черты обострились, и
если бы не то, как Наан относилась к нему, он выглядел бы просто жалким.
этого ее сознанием овладели мучительные сомнения и страхи.
рядом с любимым существом стоит жертвовать жизнью (хотя Наан и была согласна с
этим тезисом) план Лабастьера не выдерживает никакой критики. Собственно, это
даже нельзя назвать "планом". Если даже они почему то и не погибнут от холода на
снежной равнине, рано или поздно (и скорее рано, чем поздно) император настигнет
их в Пещере.
телесных воплощений императора, она же..
значения. Даже если император вновь пощадит ее, существование ее отныне будет
безрадостным и бесцельным, и в душе ее не останется гордости.
противника, он уже покорился судьбе и не видит ничего лучшего, чем недолгий
побег без надежду на спасение. Просто он еще не научился быть по-настоящему
самостоятельным.
складывала крылья, покоряясь обстоятельствам! Она должна что-нибудь придумать и
на этот раз! Хоть как-то отодвинуть страшную развязку на более отдаленный срок.
Ее лицо пылало, в горле першило. Похоже, она уже простудилась. Дело
оборачивается все хуже.
если попытаться вновь воспользоваться его привязанностью к ней. Но это подло...
Нет! Разница их сил и возможностей столь разительно велика, что в ее борьбе с
ним запрещенных приемов нет.
предпринять. Немедленно. Это было настоящим озарением.
Наан встала на колени. Вынув бластер, она установила указатель его мощности на
самую нижнюю отметку. Затем достала из кармана остаток той бечевки, которой
связывала Дент-Харрула и Дипт-Шиан, оценила его длину и. отметив середину,
поднесла плазмобой к этому месту. Нажала спуск.
равных отрезка.
нерешительности встала перед ним. Опят опять она совершает предательство... Но
ведь это - во имя eго же пользы... Однако она не спрашивает его разрешения. Н
если она спросит, потеряется весь смысл задуманной ею аватюры.
не разбудить Лабастьера, связала ему ноги. Удостоверившись, что он не проснулся,
она бережно раздвинула его крылья и, опасливо поглядывая возлюбленному в лицо,
принялась связывать и руки, положив их сперва одна на другую.
от волнения покрывается испариной. Но, пробормотав что-то нечленораздельное и
передернув плечами, Лабастьер так и не открыл глаз.
а затем, поднявшись, обошла спящего. Она присела возле его головы, вздохнула и
решительным движением сделала самое главное и самое страшное: отомкнула
крепление сережки-блокиратора и сняла ее...
глазами на нее смотрит император, но она не ожидала, что разница будет столь
очевидна.
смотрело совершенно другое существо. Взгляд его был холодным, волевым, и в нем
чувствовалась такая чудовищная сила, что все внутри Наан сжалось и задрожало от
робости.
обычных эпитетов, и в голосе его сквозил мертвенный холод.
везде... - склонила Наан горящий жаром лоб.
твоей изобретательности.
сел.
порвать флуон или, дотянувшись до щиколоток, развязать ноги. Она уже потянулась
было за плазмобоем, но стало ясно, что ни того, ни другого он сделать все же не
способен. И она успокоилась.
кивнул.
я пришла и сама... Но что-то, что не зависит от моей воли, не позволяло мне
слепо подчиниться предначертанию. Ты знаешь, я наделала много глупостей, и в
некоторых из них я искренне раскаиваюсь. Но никогда, никогда я не стану
раскаиваться в том, что отделила от тебя одно из твоих воплощений...
я не обещаю простить тебе!
воплощений, а значит, в какой-то степени и с тобой, я узнала, что значит любить
по-настоящему...
это так. Ведь все, что было в его памяти, теперь помню и я... - На его лице,
возможно, помимо его воли, появилась блуждающая улыбка.
настроения.
бабочка. По-моему, ты просто не понимаешь, в каком жалком положении ты сейчас
находишься. Я, конечно, не предполагал, что это мое, возомнившее себя
самостоятельной особью, воплощение потащит тебя в сторона Пещеры Хелоу. В этом
нет ни малейшего смысла. Но все равно через пару дней я нашел бы вас и там. Ну а
теперь, когда я знаю, где ты, не пройдет и получаса, как до вас доберутся мои
антигравы.