Чтение 63–й страницы книги ~Смерть или слава~

коридор жилого сектора старших офицеров. Из каюты напротив как раз
выходили Курт Риггельд и Юлька Юргенсон. Юлька улыбалась, а Курт
хмурился и нервно оглаживал тяжеловесную кобуру на поясе.

Суваев тоже потрогал кобуру - уже недели три как не пустую.
Капитан Савельев в который раз продемонстрировал недюжинную
прозорливость, раздав своему ближайшему окружению оружие.

Беспорядки в жилых секторах экипажа начались спустя какую-нибудь
неделю после вооружения. По кораблю ползли слухи один глупее и нелепее
другого, но волжане им почему-то охотно верили; а неожиданная
остановка сервис-систем едва не вызвала взрывной голодный бунт. Двое с
лишним суток Артур Мустяца провел в биоскафандре, в единении с
кораблем, и вывалился из шкафа выжатый, как лимон. Как наркоман после
передозировки.

Но систему он все-таки оживил со своими обормотами-подчиненными.

- Привет, Суваев, - поздоровалась Юлька. - На встречу?

- Ага.

Риггельд просто кивнул, и не проронил ни слова.

Втроем офицерство влезло в приветливое нутро транспортной
платформы; с недавних пор платформы переделали из простых летающих и
прыгающих сквозь пространство плоскостей в копии вездеходов или
автомобилей - с кабиной, дверцами, сидениями. Суваеву нравилось это
новшество. Тем более, что платформы продолжали исправно прыгать по
кораблю, словно чудесные пассажирские блохи.

- Где сборище-то? - недовольно поинтересовался Риггельд. -
Дожились, Donnerwetter! Митинги на борту!

- В жилых... На площади, - подсказала Юлька с готовностью.

- Какой еще площади? - удивился Риггельд.

Юлька улыбнулась и потерлась щекой о его плечо.

- Ну, там зал такой есть здоровый, где Мустяца фонтан выращивал,
помнишь? Вот, это место теперь площадью и называют.

- А... - дошло до Риггельда. - Фингерный зал. Знаю.

- Его расширили, кстати, - уточнил Суваев. - Площадь теперь -
самое для него подходящее название. Особенно, когда фонтан запустили.

Вездеход вырулил в транспортный рукав и резко увеличил скорость.
Далеко впереди мерцали габаритные огни еще одного. Полумрак рукава
захлестнул кабину, и только бессмысленное свечение под лобовым
стеклом, там, где полагалось находиться приборной доске, тщетно
пыталось этот полумрак разогнать.

"Сейчас прыгнем", - подумал Суваев, по привычке пытаясь уловить
момент перехода на финишный участок.

Насколько он знал, это еще никому не удавалось - уловить момент
прыжка.

Впереди замаячило размытое пятно света - транспортный рукав
вливался в пузырь-распределитель. Здесь перекрещивались несколько
рукавов. Передняя платформа как раз нырнула в это световое пятно, и
оранжевые габаритные огни тотчас поблекли.

А потом вспыхнули алые пятна экстренного торможения, и с некоторым
опозданием донеслись звуки выстрелов и глухой удар - передняя
платформа вильнула в сторону и ткнулась в стену пузыря. Захлопали
дверцы, и кто-то закричал злым надсадным голосом, а потом снова
затрещали выстрелы из бласта.

- Что такое, черт возьми! - Суваев подобрался, как ныряльщик перед
прыжком. Бласт словно бы сам собой перекочевал из кобуры в руку.

Они как раз приблизились к пузырю, внешне похожему на большой
стеклянный шар, в котором змеились хитроумные многоуровневые развязки
нескольких тоннелей. Платформа с помятым корпусом приткнулась к
неповрежденной стене пузыря, оторванная с мясом дверца валялась рядом.
Внутри платформы-вездехода сидела Яна Шепеленко, бледная, но
решительная, и в руке ее мелко плясал бласт "Витязь".

- А, - сказала она с нескрываемым облегчением, - это вы...

Суваев обернулся - Юлька и Риггельд, тоже вооруженные, стояли чуть
позади него.

- Что за стрельба? - поинтересовался Суваев. - Прям, как дома...

- Не знаю, - Янка качнула головой. - Мы ехали на сборище... Я,
Смагин и Рома. Тут нас обстреляли - во-он оттуда. Рома со Смагиным
погнались.

- Кто стрелял-то хоть, видели? - угрюмо спросил Риггельд.

- Не знаю. Тип какой-то, в обычном комбезе. Шарахнул несколько
раз, и наутек пустился.

Суваев внимательно глянул на увечную платформу. В лобовом стекле
виднелись четыре аккуратненьких овальных отверстия.

- Кто сидел впереди? Рома?

- Ага, - Янка кивнула. - Я вообще-то не очень рассмотрела кто
стрелял. Мы со Смагиным целовались.

Суваев негодующе скрежетнул зубами.

- Е-мое! - всплеснула руками Юлька. - Так что получается, стреляли
в капитана?

- Именно так и получается, - буркнул Суваев, оглядываясь. - Куда
они побежали, а?

- В рукав. Вон в тот.

- Пошли-ка, Курт...

И Суваев со всех ног бросился в указанном направлении. Ботинки
скользили по наклонному полу, гладкому, словно олимпийский лед. Курт
поспешил следом, и Юлька отчаянная, конечно же, не пожелала
отсиживаться в уголке.

В рукаве было сумрачно и сухо; воздух казался ощутимо плотным,
словно давление здесь было выше, чем в пузыре-развязке. Вдалеке еле
заметно тлели два габаритных огня быстро улепетывающей платформы и
неясные силуэты людей. Люди приближались.

Суваев благоразумно вжался в стену, чтоб не маячить на фоне
светлого пятна - входа в пузырь-развязку. Риггельду и Юльке объяснять
смысл ухода в сторону не пришлось - сами мгновенно убрались.

Двое в мутной полутьме рукава тотчас залегли.

- Наверное, это Ромка со Смагиным, - прошептала Юлька. - Позвать
их что-ли?

И, не дожидаясь ответа, звонко выкрикнула в бесконечную с виду
трубу-тоннель:

- Рома! Это ты?

- Юлька? - донесся искаженный эхом ответ. Суваев не без труда
опознал голос капитана.

- Я, кэп! Нас трое, я, Курт и Пашка.

Вдалеке обе фигуры поднялись с гладкого пола и, пригибаясь,
стремительно побежали вдоль стен рукава. Спустя пару минут Рома и
Смагин, бесшумно, будто бесплотные тени, приблизились на расстояние
нескольких метров.

Комбинезон Смагина с одного боку был грязен и изорван, словно его
с размаху протащило юзом по дасфальту. У Ромки на щеке багровел
большой продолговатый синяк. Оба держали в опущенных руках бласты -
Рома стандартный "Витязь", а Смагин - усиленную модель, двухпотоковый
"Гарпун".

- Ого! - сказал Суваев и присвистнул. - По вам стреляли, кэп?

- По нам, - буркнул Рома недовольно. - По кому же еще?

- Кто?

- Хотел бы я знать!

- Мальчики! - вмешалась Юлька. - А не лучше ли нам убраться
отсюда? Хотя бы к платформам, а нет - так и дальше. А?

- Лучше, - безропотно согласился Рома. - Пошли.

Смагин, не проронив ни слова, двинулся прочь из рукава, в пузырь,
к свету. Глаза у него были белые, совсем как в последний день на
Волге, когда он нежданно-нагадано навсегда расстался со своим
кораблем.

Они приблизились к двум платформам; Янка выскочила навстречу.

- Целы? - спросила она, беспокойно глядя на кэпа и Смагина.

- Целы, - процедил капитан. - Ушел, зараза! У него платформа
стояла в рукаве.

- Значит, он нас поджидал, Рома, - глухо сказал Смагин. - Точнее,
наверное, даже не нас, а тебя, капитан.

- С бластом наизготовку, - добавила Янка. - Тебя пытаются
сместить, капитан.

- Ты должен быть осторожнее, капитан, - с легким раздражением
продолжил Рома тем же тоном. И сердито плюнул вниз, на ленту,
соединяющую два рукава уровнем ниже.

Смагин тем временем спихнул увечную платформу с дороги; она,
величаво кувыркнувшись, полетела куда-то вниз, в прозрачную пропасть,
к белесому дну пузыря. Следом отправилась и одинокая отломанная
дверца.

- Поехали, - сказал Смагин, садясь в целую платформу. - Залезайте.

Шепеленко, Риггельд и Юлька намерились было последовать его
примеру; Рома остался на месте. На ленте перед платформой. Он вынул из
нагрудного кармана нечто вроде блокнота, раскрыл его и внимательно
уставился на матовый экранчик. На лице его отражались досада и
недоумение.

Несколько секунд все молча ждали.

- Яна, - наконец нарушил молчание капитан. - Кто у тебя сейчас на
вахте? В базовом?

Шепеленко взглянула на часы.

- Жаркевич сменился... В пять. Должна Ритка Медведева заступить. А
что?

Капитан продолжал глядеть на экранчик своего прибора.

- Жаркевич-то сменился. В пять, как и положено. Но на вахту никто