махайроды водятся? И встретиться во время странствий с палеолитическими
жителями что-то не шибко хочется...
принципе, можно попытаться прожить здесь недели две-три... в общем, сколько
надо, пока на той стороне не решат, что беглецы рискнули уйти или погибли и не
снимут с Двери усиленный караул. Вероятно, предварительно сунув нос в этот мир
и убедившись, что беглецы не маячат поблизости. Стоило бы найти поодаль
какую-нибудь берлогу и отсидеться, а перед Дверью оставить фиктивные следы
последнего боя с местными волосатыми ребятами... Вариант? Вариант. Правда,
связанный с риском встретить волосатых громил задолго до истечения необходимого
срока...
троглодитах, и очень скоро обнаружил, что багаж его знаний состоит большей
частью из картинки, изображающей рахитичного дитятю из пещеры Тешик-Таш в
реконструкции Герасимова, памяти о ручных рубилах в музейной витрине и одной
фразы из читанной в младшем школьном возрасте потрепанной книжки: "Треснули
кости -- кзамм мертвым упал на землю". Угу. Упал. Вроде бы там еще искали огонь
Нао... гм... ну да, этакий пещерный добрый молодец... со сподвижниками
Ням-Нямом и Гав-Гавом, кажется. И даже нашли.
наконец вспомнил: охотничьи отряды! Ну да, точно. Троглодиты выедали всю дичь
вокруг пещеры и поневоле занимались многодневным пешим туризмом. Вероятно,
именно такая тургруппа волосатиков из племени Угого прошла здесь и
остановилась, чтобы закусить подвернувшимся под руку недругом из племени
Быгыгу. А то и соплеменником, который чем-то не угодил или попросту погиб,
пытаясь забодать бизона надбровными дугами... А между прочим, дичь-то в лесу не
очень пуганая! Стало быть, волосатые всееды появляются в нем от случая к случаю
и ожидание сравнительно безопасно?
отчего-то глаза жене: проживем! -- а в следующее мгновение, чудом среагировав
на шорох листвы, уже уворачивался от дубины, сокрушающей мелкие ветки на пути к
голове. Завизжала Юмми.
истину Юрик сформулировал немного позднее и тогда же содрогнулся, представив
себе, как косматый дядя копался бы немытой лапой в его разваленном надвое
черепе, выскребая извилину за извилиной (в которых так много всего!), чавкая и
причмокивая. В момент же нападения думать о немиюминутном было некогда. Тяжелый
на подъем Витюня, быть может, и раскачивался бы некоторое время, из-за чего
непременно огреб бы дубиной по бестолковке и тем закончил знакомство с Диким
миром, несмотря на бронированный треух, -- но то штангист, куда ему по части
проворства до лоточника... Ужом ускользнув от варварского оружия, Юрик наугад
ответил ногой, отбил ступню не иначе о чьи-то гениталии -- некое широкое
приземистое тело опрокинулось в кусты, оглашая лес страшнейшим воем, --
здоровой рукой подхватил с кучи хвороста топорик, и тут на него кинулись.
и подпрыгивая, сшиб подножкой в костер, отчего вой удвоился и в воздухе запахло
паленой шерстью, и временно вывел из строя, но остальные оказались не столь
просты. Хоть и были они вооружены всего-навсего дубинами, копьями без
наконечников и заостренными камнями, но наседали рьяно, подбадривая друг друга
какими-то хрюкающими звуками, и явно считали подвернувшуюся сладкую парочку
подарком своей неандертальской судьбы. Впрочем, напавшие вполне могли быть и
питекантропами -- сейчас Юрику было не до антропологических тонкостей.
телу, со змеиным шипением вспорол комбинезон. Плясали, метались по листве
уродливые тени, верещал по-поросячьи реликтовый гоминоид, наступивший босой
ногой на уголья из разворошенного костра... Отмахиваясь топориком, Юрик видел
боковым зрением, как на Юмми насел какой-то недоразвитый Кинг-Конг, подмял под
себя и силится вырвать нож, а Юмми, извернув руку, кромсает его запястье. Вот
черт, придется защищать еще и ее...
оружие на загривок прямоходящего примата. Тот дернулся и замер. С неженской
силой Юмми оттолкнула мертвое тело. Вскочив, она была готова принять бой спина
к спине с мужем, заслонить его собой от пущенного в упор копья -- тяжелого
неошкуренного дрына с обожженным на костре острием... Совсем свихнулась -- кто
ж тогда Дверь-то откроет?!
поняла. Уж лучше арктическая льдина. Совместный рывок вышел что надо --
пытавшееся преградить дорогу косматое чучело, получив обушком промеж глаз,
удивленно ухнуло и повалилось в подлесок.
лицу. Позади топотали, гугукали, хрустели сучьями. Зацепился за что-то и с
треском порвался рукав. Один раз Юрик споткнулся о нечто большое и рыхлое,
вероятно, о муравейник, совершил кувырок через голову, пребольно ушиб раненую
руку и потерял топорик. Искать было некогда. Только чудо да еще с трудом
пробивающийся сквозь листву свет ущербной луны не допустили, чтобы он с разгона
впечатался в сосновый ствол или влетел в непролазный березовый подрост и там
завяз. Судя по наваливающемуся сзади топоту и иным явственным звукам погони (в
числе которых Юрику мерещилось клацанье челюстей), местные Ням-Нямы и Гав-Гавы
куда увереннее ориентировались в ночном лесу, нежели он, да, по правде сказать,
и Юмми.
взяли неверное направление, и здесь дела пошли лучше. Свистела под ногами
вспарываемая росистая трава, а преследователи за спиной, кажется, начинали
отставать, и вслед беглецам не летело ни камней, ни заостренного дреколья.
По-видимому, палеолитические жители, уверенные, что беглецы все равно никуда от
них не денутся, предпочитали спринту стайерский бег. Что они знают о Двери,
козлы безоаровые?!
плавать, как почти все ее соплеменники, а бросить ее нельзя!
работали на пределе. Теперь Юрик понимал, как бегуны рвут связки. Ни к селу ни
к городу вспомнилась читанная когда-то история о том, как казаки Куропаткина с
гиканьем гнали верхами вспугнутого из секрета японца и столь долго не могли
настичь косоглазого супостата, что, настигнув-таки и подивившись на немереную
прыть, раздумали рубить бедолагу. Не-ет, эти -- не раздумают... И вся надежда
только на то, что задыхающаяся от сумасшедшего бега Юмми сумеет найти и открыть
Дверь в те несколько секунд, что точно так же отделяют беглецов от
преследователей, как отделяют они жизнь от смерти. Или -- или.
горой с утра. Как вчера, как третьего дня. И уж подавно с близкого расстояния
не заметил бы ее только слепой -- но слепым нечего делать возле границы, где по
воле Растака дозорные пускали в небо сигнальный дым, вызывая Волков на
переговоры. По заведенному в незапамятные времена обычаю, ответом должен был
стать такой же дымок с той стороны границы. Тогда в условленном месте
встречались дозорные двух племен и договаривались о том, где и когда будут
говорить друг с другом старейшины, а то и вожди.
похода. Вот и сегодня: прибежал на исходе дня гонец, мальчишка Друл, покашлял
перед дверью, развел руками в ответ на немой вопрос и выглядел столь виноватым,
будто Ур-Гар молчит исключительно по его недосмотру. И только один вопрос
рискнул задать, маясь:
положить в курган хотя бы обереги, если не тела? Во время битвы в буране было
не до оберегов... почитай по половине павших нельзя справить честь честью
похоронный обряд! Отказ отдать соседям за выкуп обереги их убитых сородичей --
дело небывалое, неслыханное. Это война не на жизнь, а на смерть, без пощады.
Нет большего преступления перед мертвыми -- соплеменниками и союзниками!
Поступать так позволительно лишь с пришлыми врагами, вроде плосколицых. Страшна
будет месть людей союза Волкам и их приспешникам!
переносице резче обозначилась вертикальная складка. В том, что война с
западными племенами начнется вновь, чуть только по долинам стает снег, Растак
не сомневался ни на мгновение. Знал и то, что подгонять воинов не придется --
как бы не пришлось их сдерживать, когда они увидят Волков! Каждый будет драться
за двоих. Беда только в том, что один воин, сколь бы ни кипел он жаждой мщения,
никаким чудом не сможет находиться одновременно в двух разных местах непомерно
растянутых владений союза...
прыгнул в озеро с утеса, тот не вернется на утес сухим.
буря чувств уступила место голосу рассудка, Растак отдавал себе отчет: если бы
не Вит-Юн, он не вывел бы из владений Волков и той половины первоначального
числа людей, которую все-таки удалось вывести. Никому: ни Риару, хваставшему,
будто сразил в битве пятерых врагов, ни Хуккану, сразившему никак не меньше и
получившему за то множество мелких ран, ни даже могучему Култу, бойцу редкой
силы и свирепости, не удалось бы нагнать такого страха на преследователей. Те
постоянно мелькали между деревьями, дерзко приближались, вынуждая лучников
тратить последние стрелы в никчемной перестрелке и замедляя движение сильно
укоротившейся человеческой змеи, и без того ползущей по заметенной бураном
тропе куда медленнее, чем хотелось бы. Не раз на хвост змеи пытались наступить
небольшие отряды -- без сомнения, для того, чтобы втянуть в бой все войско