Допился...
жить в хлеву! Немедленно одевайся - и поехали!
блядьми по чуланам! Ты все понял?
хочу...
будет стыдно, что ты вообще слышала мое имя... потом, когда случится все,
что назначено. Как жаль, я не могу сказать тебе ничего. И не могу
оттолкнуть тебя...
саквояжем в руке. Островки снега лежали между деревьями. Как сказочный
домик, стоял маленький флигель в саду чьего-то особняка. Его Олив и
снимала. По снегу катались пушистые молчаливые собаки. Позже Глеб
подружился с ними.
всем островом Фьюнерел. Потери с обеих сторон составили одиннадцать
человек - даже меньше, чем при обычных маневрах такого масштаба. Зато
число пленных было огромным. Флоты дважды сходились в шумных и дымных
морских баталиях. Старые деревянные корабли пылали как свечки, но всегда
успевали спустить шлюпки.
удастся им и впредь.
Ей плохо спалось ночами, зато тянуло в сон днем. Стали отекать ноги. Живот
вырос, и тот, кто был в животе, начал толкаться. И вот она вышла, набросив
пуховый платок, из-под гнета крыш и стен. Всходило солнце, поднимаясь над
далекой полосой морозного тумана. Доктор Фицпатрик рассказывал, что где-то
в горах есть очень холодное ущелье: зимой его набивает снегом почти до
краев, и снег не тает до июня.
Стояла несравненная тишина.
Звенящая нить опускалась от нее до земли...
околопочечную клетчатку навылет, не задев ни органов, ни крупных сосудов,
- оказалось фатальным. Контузионная волна пули "взбодрила" хронические
болезни почек, с которыми врачи уже не сумели справиться. О факте ранения
знали девять человек, не считая родственников: два врача, медсестра,
Чебриков, Туров, Василий Васильевич и три офицера охраны, слышавших
выстрел, но не успевших вмешаться.
большим потрясением. О деятельности Тринадцатого до сих пор он ничего не
знал.
штормом южнее острова Росса, когда в Ньюхоупе пулей снайпера был
смертельно ранен в голову и час спустя умер президент Хоук. Это случилось
шестого января.
политическую забастовку, требуя проведения выборов. В ночь после убийства
штаб-квартиры их были разгромлены, несколько активистов растерзаны толпой.
В ответ на это на улицах столицы выросли баррикады.
переставал различать оттенки и беспомощно и смущенно прятался за веки, и
только беспощадная оптика дальномеров и шершавых биноклей позволяла
различить тонкую линию горизонта - тянулась ровная сизая ковыльная степь.
Вблизи ковыль был неподвижен; вдали - ровно и бархатисто мерцал под
затуманенным ранним солнцем; но на каком-то среднем расстоянии видно было,
как возникает на нем мгновенный муаровый рисунок и тут же сменяется
другим, как пробегают неясные встречные волны и погасают, как темные пятна
и полосы неуловимо заполняются мягким меховым, или изломанным стеклянным,
или текучим ртутным блеском; казалось, что ковыль - это шкура глубоко
спящего теплого зверя. Небо под дымкой имело тот же самый сизый блеск. Два
всадника вдали, очерченные невыносимо четко, ступали будто бы по облакам.
Воздух еще помнил прохладу ночи. Девять раз отщелкали ходики на стене.
наступаем. И что? Мы наступаем, они отходят. Коммуникации растянуты, как
сопли. Подвоза почти нет, солдатики на подножном - и потому полвойска
мается поносом. А когда на подножном - тут вам и мародерство, и кое-что
похуже... и адмирал, по-моему, слишком уж сквозь пальцы на все это
смотрит. Но и к стенке ставить - тоже, знаешь... В госпиталях не
продохнуть. Бинтов мало, мазей нет. Давно не воевали, забыли, как это
делается. А вот, понимаешь ли, наступаем. Просто у тех еще страшнее.
моим - привезли казачки пятерых. Четверо отошли уже, один еще дышал, но
без сознания, и доктор сказал, что шансов никаких. У всех пятерых вот
здесь, как у тебя - оспины. Понимаешь? Лет всем по двадцать, по двадцать
два. И вот на то, чтобы с ними совладать, положили казачки своих
девятерых. Так что и автоматы им не слишком помогли. Поначалу только... ты
помнишь.
удалось выбраться чудом.
место, с ирландского переводится как "чертногусломит" - так вот, одним
словом. Вроде бы уже с полгода оттуда доносятся шум, гром... ночами
зарево, вспышки. А зимами там всегда очень холодно, дует ледяной ветер - и
необыкновенно много снега. Горы снега. Рыбацкий поселок неподалеку - миль
семьдесят всего, по их масштабам совсем рядом - называется "Дверь В Ад"...
"Чертногу...", как видишь, в стороне, и дорог туда нет.
выглядит сквозной проход в пыльном мире... Может, там и жечь-то нечего?
делать - и потому старался, как мог, избежать этой работы. Вдруг -
обойдется? Вдруг это проклятое дело сделается само? Свернутый конвертиком
лист плотной серой бумаги лежал в кармане. Телеграмма. Догнала его вчера
вечером. "Это мы сделаем. Все остальное - твое, сынок. Вильямс."
другого.
Сколько надо?
сторонам. - Слушай, давай водки выпьем? А то меня что-то поколачивает.
закуски какой ни на есть.
сапогах, до тех пор безгласно сидевший в углу за шахматной доской и
делавший ходы попеременно то за белых, то за черных, встал, не отрывая от
доски взгляда, обогнул столик и вышел в дверь боком.