какой-то женской одержимостью ласкать.
ты мой, навсегда мой, мы заберемся в райский уголок, о котором никто тут
не знает, - мы сольемся воедино, чтобы никогда, слышишь, никогда не
разъединиться, ах, как я люблю тебя, это неземное блаженство...
не соображал, где находится, с кем, что вообще происходит, она обворожила
его, околдовала... И все-таки он почувствовал, как ее рука скользнула к
поясу, дернула за рукоять парализатора.
вывернул. Парализатор грохнулся на пол.
обхватила Ивана за плечи, прижала к себе. - Любимый!
и убежать. В этот момент ему совсем не было жаль ее, он мог причинить ей
боль, несмотря на то, что она женщина. Это не имело ровно никакого
значения.* Она хотела его убить! Убить, перед этим обольстив, околдовав,
окрутив самым подлым образом! О-о, она была прекрасной актрисой. Но и Иван
был не лыком шит.
вам не дадут выжить!
что, в сторонке, что ли? Ты разве не наша, не землянка?!
тебя они прикончат заранее, чтобы ты...
Что они замышляют?!
телом, завизжала истерически, злобно.
тебе на помощь. Отвечай, паскудина!
смуглянка, видно, она не боялась свернуть себе шеи. Но зато Иван
испугался, слишком уж резко и неожиданно она вывернулась. Он чуть не
выпустил руки. А она орала: - Вы все передохнете, все! Они никого не
оставят! Только сотнюдругую рабов! Да еще с тыщенку самых породистых и
здоровых маток, и все! Правильно, давно пора уничтожить эту проклятую,
паршивую планетенку!
Пространства. Ты винишь других в том, в чем сама виновата! Да, это так!
Тебе не пришлась по вкусу жизнь на Земле, а ничего путного найти вне ее ты
не смогла, устроилась на грузовоз, в обслугу, злилась на всех, так?!
смыслишь в этой жизни! Не-е-ет!!!
духовно. Но он лишь процедил ей на ухо:
ты им не пришлась, может, получше кого находили. Но ты возненавидела не
их, ты их* носила в памяти, перебирала, хотела вернуть, а ты возненавидела
Землю! - Иван сдержал себя и закончил почти равнодушно: - Впрочем, это
твое дело. Я не зову тебя туда, на родину, можешь оставаться здесь, раз
тебе нравится!
никогда не бывать, слизняк!
разверзлась под ними. Они стали падать.
крепко-накрепко, чтоб ни рукой, ни ногой не могла шевельнуть.
Снова мелькали пещерные стены, камни, валуны, сталактиты и сталагмиты,
ревели водопады, брызги летели в лица... Но было ли это настоящим падением
или только иллюзией падения, Иван не знал. Он всматривался в черные
непроницаемые глаза смуглянки и видел-ей страшно, - она очень боится за
себя - вон, - закусила губу, ноздри расширены, трепещут крылышками, а
брови наоборот, напряжены, сведены к переносице, и не такая уж она
красивая, обычная баба, молодая, грудастая, симпатичная, но обычная! Иван
отвернулся.
вырываться из тенет, не стал вытягибать ног из болота, и смуглянке не
позволил. Они в считанные минуты прошли сквозь фильтр. И упали на гамак.
мохнатая и сонная Марта.
подруженьку и сразу же уберусь! - заверил Иван. Говорил он самым
покладистым тоном.
себе! Не то я те хобот-то вырву, стерва!
ответила. Иван даже не ожидал, что она ответит.
учти, если ты ее опять утащищь в мир смертных, она никогда тебе этого не
простит! Она проклянет тебя, понял? Ты станешь для нее самым ненавистным
существом во Вселенной! И эти, - Марта неопределенно кивнула в сторону,
отчего весь ее мохнатый живот-груша вместе со слизистым и морщинистым
хоботом затряслись, заходили ходуном. - И эти тебя никогда не простят, у
них каждая матка на вес... на вес... нет, тут золото не в цене, нас даже
не с чем сравнить, мы дороже всего! Иван успокаивающе помахал рукой.
Он повернулся к пленнице-заложнице, сжал ей руку сильнее, заглянул в
глаза. - Не так ли? Ты ведь хочешь вечного блаженства?
собственными зубами, я повисну на тебе и не отпущу никуда, я убью тебя!
Не-е-е-ее-ет!!!
несушка, а то приплоду станешь мало давать.
Только Иван не стал рассматривать, что там происходило. Он шел к стене.
другую, в третью, попробовал пол под ногами по всему периметру. Лаза нигде
не было.
паутине, заблудился? Иван отпустил смуглянку, бросил ей коротко:
злиться как в начале, она просто наступила ногой на хобот, тянущийся к
аквариуму, пережала его.
было в ней: и боль, и страх, и досада, и ненависть, и еще множество
подобного, мелкого и отвратного.
Проваливайте!
обычное сонное выражение. - И больше меня не беспокойте.
пошел влево, пошел прямо сквозь стену, будто ее и не было.
сроду не додумаются!
садике, не верила, что ли?
неевоэьмешь-глупая, толстая, симпатичная, но здорово озлобленная баба, и
ничего больше, на нее и сердиться-то всерьез грех!
обширнейшую пещеру, чем зал. И у Ивана глаза на лоб вылезли. Смуглянка
была почти в шоке-она словно рыба выброшенная на песок разевала рот,
закрывала его и снова разевала, но сказать не могла. Вдоль бесконечной
Шилова Юлия
Белоусов Валерий
Прозоров Александр
Перумов Ник
Вронский Константин
Посняков Андрей