Чтение 63–й страницы книги ~Милый друг~

глазами, они кружились, ныряли, чтобы поймать погружавшуюся в воду круг-
лую свою добычу, тотчас выплывали снова и требовали еще.

Они уморительно двигали ртом, стремительно и внезапно бросались впе-
ред, всем своим видом напоминая диковинных маленьких страшилищ. Крова-
во-красными пятнами выделялись они на золотистом песке, устилавшем дно,
струями огня сверкали в прозрачных волнах бассейна и, останавливаясь,
показывали голубую кайму на своей чешуе.

Жорж и Сюзанна смотрели на свои отражения, опрокинутые в воде, и улы-
бались им.

Вдруг Жорж тихо сказал:

- У вас завелись от меня секреты, Сюзанна, - это нехорошо.

- Какие секреты, Милый друг? - спросила она.

- А помните, что вы мне обещали на званом вечере, вот здесь, на этом
самом месте?

- Нет.

- Вы обещали советоваться со мной, когда кто-нибудь будет просить ва-
шей руки.

- Ну и что же?

- А то, что кто-то уже просил вашей руки.

- Кто же это?

- Вы сами прекрасно знаете.

- Нет. Клянусь вам.

- Да знаете! Этот долговязый фат, маркиз де Касай. Во-первых, он не
фат.

- Очень может быть. Но он глуп. Его разорили карты и изнурили кутежи.
Нечего сказать, хорошенькая партия для такой молодой, красивой и умной
девушки, как вы!

- Что вы против него имеете? - улыбаясь, спросила она.

- Я? Ничего.

- Нет, да. Но он совсем не такой, каким вы его рисуете.

- Оставьте, пожалуйста. Дурак и интриган.

Она перестала смотреть на воду и чуть повернула голову.

- Послушайте, что с вами?

- Я... я... я вас ревную, - произнес он таким тоном, как будто у него
вырвали из сердца тайну.

Это признание не очень удивило ее.

- Вы?

- Да, я!

- Вот так так! Это почему же?

- Потому что я люблю вас, и вы, негодница, сами это прекрасно знаете.

- Вы с ума сошли. Милый друг! - строго сказала она.

- Я сам знаю, что я сошел с ума, - возразил он. - Смею ли я говорить
с вами об этом, я, женатый человек, с вами, молодой девушкой! Я больше
чем сумасшедший, я преступник, подлец, в сущности говоря. У меня нет ни-
какой надежды, и от одной этой мысли я теряю рассудок. И когда при мне
говорят, что вы собираетесь замуж, я прихожу в такую ярость, что, кажет-
ся, убил бы кого-нибудь. Вы должны простить меня, Сюзанна!

Он замолчал. Рыбам перестали бросать мякиш, и они, точно английские
солдаты, вытянувшись в неподвижную и почти ровную шеренгу, рассматривали
склоненные лица людей, но люди уже не занимались ими.

- Жаль, что вы женаты, - полушутя-полусерьезно заметила девушка. - Но
что же делать? Этому не поможешь. Все кончено!

Он живо обернулся и, нагнувшись к самому ее лицу, спросил:

- Будь я свободен, вы бы вышли за меня замуж?

- Да, Милый друг, я вышла бы за вас замуж: вы мне нравитесь больше
всех, - искренне ответила она.

- Благодарю... благодарю... - прошептал он. "Молю вас об одном: не
давайте никому слова. Подождите еще немного. Умоляю вас! Обещаете?

- Обещаю, - слегка смущенно, не понимая, для чего это ему нужно, про-
говорила она.

Дю Руа бросил в воду весь хлеб, который у него еще оставался, и, не
простившись, убежал с таким видом, словно он окончательно потерял голо-
ву.

Так как ничьи пальцы не разминали этот комок мякиша, то он не пошел
ко дну, и рыбы, все до одной, жадно набросились на него, - хищные их
пасти рвали его на куски. Они утащили его на другой конец бассейна и
стали кружиться над ним, образуя теперь некую движущуюся гроздь, нечто
напоминающее одушевленный вертящийся цветок, живой цветок, брошенный в
воду венчиком вниз.

Сюзанна, взволнованная, изумленная, встала и медленно пошла в комна-
ты. Журналиста уже не было.

Он вернулся домой очень спокойный и обратился к Мадлене, которая в
это время писала письма:

- Ты пойдешь в пятницу обедать к Вальтерам? Я пойду.

- Нет, - неуверенно ответила она. - Мне что-то нездоровится. Я лучше
посижу дома.

- Как хочешь. Никто тебя не неволит, - сказал он, взял шляпу и сейчас
же ушел.

Он давно уже ходил за ней по пятам, следил, подсматривал, знал каждый
ее шаг. Наконец долгожданный час настал. Он сразу смекнул, что означает
это: "Я лучше посижу дома".

В течение следующих дней он был с ней предупредителен. Сверх обыкно-
вения он даже казался веселым.

- Узнаю прежнего милого Жоржа, - говорила Мадлена.

В пятницу он рано начал одеваться: до обеда у патрона ему, по его
словам, надо было еще кое-куда поспеть.

Около шести он поцеловал жену и, выйдя из дому, отправился на площадь
Нотр-Дам-де-Лорет и нанял карету.

- Вы остановитесь на улице Фонтен, против дома номер семнадцать, и
будете стоять там, пока я не прикажу ехать дальше, - сказал он кучеру.
"А затем отвезете меня на улицу Лафайета, в ресторан "Фазан".

Лошадь затрусила ленивой рысцой, и Дю Руа опустил шторы. Остановив-
шись против своего подъезда, он уже не спускал с него глаз. Через десять
минут из дому вышла Мадлена и направилась к внешним бульварам. Как
только она отошла подальше, он просунул голову в дверцу и крикнул:

- Поезжайте!

Некоторое время спустя фиакр подвез его к ресторану "Фазан" - средней
руки ресторану, пользовавшемуся известностью в этом квартале. Жорж вошел
в общий зал и заказал обед. Ел он не спеша и все поглядывал на часы. На-
конец, выпив кофе и две рюмки коньяку, со смаком выкурив хорошую сигару,
он ровно в половине восьмого вышел из ресторана, нанял экипаж, проезжав-
ший мимо, и велел ехать на улицу Ларошфуко.

Не сказав ни слова швейцару, Дю Руа поднялся на четвертый этаж того
дома, против которого он приказал кучеру остановиться, и, когда горнич-
ная отворила дверь, спросил:

- Дома господин Гибер де Лорм?

- Да, сударь.

Его привели в гостиную; там ему пришлось немного подождать. Затем к
нему вышел высокий, бравый, увешанный орденами рано поседевший мужчина.

Дю Руа поклонился.

- Как я и предполагал, господин полицейский комиссар, - сказал он, -
моя жена обедает сейчас со своим любовником на улице Мартир в нанятых
ими меблированных комнатах.

Блюститель порядка наклонил голову.

- Я к вашим услугам, сударь.

- Мы должны все успеть до девяти, не так ли? - продолжал Жорж. - Ведь
после девяти вы уже не имеете права входить в частную квартиру, чтобы
установить факт прелюбодеяния?

- Не совсем так, сударь: зимой - до семи, а начиная с тридцать перво-
го марта - до девяти. Сегодня пятое апреля, следственно, до девяти часов
у нас еще есть время.

- Так вот, господин комиссар, внизу меня ждет экипаж, так что мы мо-
жем захватить с собой и агентов, которые должны вас сопровождать, а за-
тем подождем немного у дверей. Чем позднее мы войдем, тем больше будет у
нас шансов застать их на месте преступления.

- Как вам угодно, сударь.

Комиссар вышел и вернулся в пальто, скрывавшем его трехцветный пояс.
Он посторонился, чтобы пропустить вперед Дю Руа, но тот, занятый своими
мыслями, отказался выйти первым и все повторял:

- После вас... после вас...

- Проходите же, сударь, я у себя дома, - заметил блюститель порядка.

Дю Руа поклонился и переступил порог.

Он еще днем успел предупредить, что облаву надо будет устроить вече-
ром, и когда они заехали в комиссариат, там их уже поджидали трое перео-
детых агентов. Один из них уселся на козлы рядом с кучером, двое других
разместились в карете, а затем извозчик повез их на улицу Мартир.

- План квартиры у меня имеется, - говорил дорогой Дю Руа. - Это на
третьем этаже. Сперва идет маленькая передняя, потом столовая, потом
спальня. Все три комнаты между собой сообщаются. Черного хода нет, так
что бежать невозможно. Поблизости живет слесарь. Он будет ждать ваших
распоряжений.

Когда они подъехали к указанному дому, было только четверть девятого.
Более двадцати минут молча ждали они у дверей. Но как только Дю Руа за-
метил, что сейчас пробьет три четверти девятого, он сказал:

- Теперь идемте.

Не обращая внимания на швейцара, который, впрочем, даже не взглянул
на них, они стали подниматься по лестнице. Один агент остался сторожить
у подъезда.

На третьем этаже четверо мужчин остановились. Дю Руа приник ухом к
двери, потом заглянул в замочную скважину. Но ничего не было ни видно,