Надо выбросить. Ужасно горькое. Я принесу сейчас воды, запьешь.
прислушиваясь к себе.
сего стало страшно, и сердце застучало.
Кейт в десять часов легла спать. Кейт несколько раз заглядывала, пока не
убедилась, что Фей спит.
бульон, и фасолевый салатик у нас будет - по-французски, как ты любишь, с
прованским маслом и уксусом. И стакан чаю.
У меня тетя скончалась от сердечного приступа. А такое не забывается.
поднимаюсь по лестнице.
фасолевый салат. Поставила на поднос любимую чашку Фей, а бульон - на плиту
разогреть. После чего достала из кармана пипетку, капнула на салат две капли
кретонового масла, тщательно размешала. Пошла к себе в комнату, выпила
стакан слабительного "Каскара Саграда" и не мешкая вернулась в кухню.
Разлила горячий бульон по чашкам, налила кипятку в чайник и понесла оба
подноса к Фей.
пахнет.
Розмарином и тимьяном. Интересно, как тебе понравится.
от боли. Глаза у нее выпучились, изо рта потекла слюна. Фей выбежала в
коридор, зовя на помощь. В комнату сбежались девушки, пять-шесть воскресных
клиентов. Кейт корчилась на полу. Два постоянных клиента положили ее на
кровать Фей, хотели выпрямить ей ноги, но она опять со стоном скрючилась,
вся обливаясь потом.
приятеля. С истерическими причитаньями две шлюхи потащили его к заболевшим.
Фей и Кейт уже ослабели от рвоты и поноса; время от времени их снова
схватывали корчи.
эта фасоль! И вынул из чемоданчика желудочный зонд. Во вторник, сидя у
постелей, где лежали две слабые, бледные женщины (кровать Кейт перенесли
сюда же), доктор Уайльд сказал:
Вам чертовски повезло. И не консервируйте больше фасоль. Покупайте в
магазине.
молоды, а у Фей крепкий организм, и это вас спасло. Кишечник все еще
кровоточит? - спросил он Фей.
где-нибудь внутри надрыв от потуг. Но недаром говорят, что шлюхи двужильный
народ. Полежите-ка обе в постели. Это было семнадцатого октября.
становилось совсем плохо. Третьего декабря - вновь ухудшение, и оправлялась
от него Фей еще медленнее. Двенадцатого февраля резко усилилось
кровотечение, и, видимо, это присело к сердечной слабости. Доктор Уайльд
долго слушал ей сердце своим стетоскопом.
Девушки пытались подменить ее у постели Фей, но Кейт не уступала места
никому.
не переживет смерти Фей, сама зачахнет.
свой черный чемоданчик.
просто не выдержать. Весь кишечник в язвах. Проклятый ботулизм. Хуже укуса
гремучей змеи. - Он отвел глаза от изможденного лица Кейт. Я подумал, лучше
будет вас предупредить, чтобы вы были готовы, - сказал он, заминаясь,
положив руку на ее исхудалое плечо. - Редко встречаешь такую преданность.
Попробуйте дать ей глотнуть теплого молока.
заглянула в комнату - Кейт обтирала Фей тонкими льняными салфетками.
Расчесала ее светлые, давно не завитые волосы, заплела.
отрешенные. Она хотела произнести что то, но Кейт сказала:
Вынула из кармана две бутылочки и набрала в пипетку понемножку из обеих.
невкусное.
голову, чтобы дать ей запить молоком, прогнать вкус.
наружу и, крадучись, направилась в глубь двора, на зады, в бурьян. Земля от
весенних дождей была влажная. Острой палкой Кейт вырыла ямку. Бросила туда
несколько бутылочек и пипетку. Палкой разбила, растолкла тонкое стекло и
сверху нагребла земли. Когда возвращалась в дом, начинал падать дождь.
взрыве горя. Она рвалась, металась, потом застыла в мрачном оцепенении. Не
скоро вернулось к ней здоровье. А о завещании она совершенно забыла.
Вспомнила о нем - в конце концов - не она, а Трикси.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
1
ветру и дождю, и полы, заново настланные, покоробились от сырости. Низина,
отведенная под огороды, буйно заросла бурьяном.
мысль. Он видел мир словно сквозь серую воду. Иногда сознание выныривало,
прорывалось к свету, но свет приносил только тошную боль, и снова Адам
погружался во мглу. Он ощущал присутствие близнецов - слышал их плач и смех,
- но чувствовал одну лишь слабую неприязнь. Для Адама они были символом его
утраты. К нему в усадьбу наезжали соседи, и каждый из них понял бы горе или
гнев Адама и, поняв, помог бы ему. Но против этой вязкой мути они были
бессильны. Адам не противился им, нет. Он их попросту не видел, и вскоре
соседи перестали заворачивать в лощину, затененную дубами.
стирал, купал близнецов и кормил их. Постоянно и усердно возясь с ними, он
полюбил этих двух малышей. Он говорил с ними на кантонском диалекте - и
первые слова, которые они поняли и пролепетали, были китайские слова.
Адама из этой шоковой окоченелости. Затем Лиза не выдержала.
сам не свой. Не ты его меняешь, Самюэл, а он тебя. У тебя у самого лицо
становится окоченелое.
нам оттуда траур чуть не на неделю.
отгородиться от чужих страданий. Нелегко ему было покинуть безутешного
Адама.
ветряков отказался. Самюэл оборудование продал, деньги отослал Адаму. Ответа
не дождался.