Чтение 63–й страницы книги ~Потерпевший кораблекрушение~

- По-моему, это несправедливо, сэр, - сказал Норрис. - Я жил в уни-
верситете так, как вы мне советовали. Мне жаль, что меня исключили, и вы
имеете право бранить меня за это, но вот попрекать меня долгами вы права
не имеете.

Нетрудно представить, какое впечатление могли произвести эти слова на
очень глупого человека, имевшего к тому же некоторые основания для свое-
го гнева.

Выслушав несколько яростных тирад своего отца, Норрис наконец сказал:

- Знаете что, сэр? Из этого ничего не выйдет. Лучше позвольте мне за-
няться живописью. Это единственное, что меня хоть сколько-нибудь интере-
сует. Ничем другим я все равно заниматься не буду.

- Вы явились ко мне опозоренным, сударь, и я думал, у вас хватит сты-
да не повторять больше эти глупости!

На этом разговор закончился, и Норрис вскоре был послан за границу
изучать иностранные языки. Это обошлось его отцу недешево, потому что
Норрис наделал новых долгов и не обратил никакого внимания на совершенно
справедливое негодование отца, который их заплатил. В оксфордской исто-
рии с ним поступили несправедливо, и он со злопамятством и упрямством,
удивительными в человеке, столь покладистом и слабовольном, не считал
нужным ограничивать себя в расходах. Он швырял деньгами направо и нале-
во, позволял своим слугам обкрадывать себя и, когда окончательно запуты-
вался в долгах, извещал об этом отца с хладнокровием, которое приводило
того в бешенство. Наконец ему выделили определенный капитал, устроили на
дипломатическую службу и заявили, что на помощь отца он больше рассчиты-
вать не должен.

Когда Норрису исполнилось двадцать пять лет, он уже истратил все свои
деньги, наделал множество долгов и в конце концов, как многие слабо-
вольные, меланхоличные люди, пристрастился к азартным играм. Австрийский
полковник (тот самый, который впоследствии повесился в Монте-Карло) пре-
подал ему хороший урок - за двадцать два часа Норрис потерял все, что у
него оставалось, и многое сверх того. Его отец опять спас честь своего
рода - на этот раз действительно ценой значительной суммы, но теперь
поставил Норрису гораздо более жесткие условия. Ему было предложено отп-
равиться в Новый Южный Уэльс, где нотариусу в Сиднее поручалось раз в
три месяца выплачивать ему семьдесят пять фунтов. Писать домой ему зап-
рещалось. Если по той или иной причине он в день выплаты не явится к но-
тариусу, то будет сочтен мертвым, и высылка денег будет прекращена. Если
он посмеет вернуться в Европу, во всех крупных газетах будет помещено
заявление, что его семья от него отрекается.

Пожалуй, его отца больше всего раздражали неизменная вежливость и
спокойствие, не покидавшие Норриса в самый разгар семейной бури. Он ждал
неприятностей и, когда они наступили, встретил их равнодушно. Безмолвно
выслушав все упреки, он взял деньги и в точности выполнил все, что от
него требовалось: сел на корабль и отправился в Сидней. Есть люди, кото-
рые в двадцать пять лет остаются еще детьми. Таков был Норрис. Через во-
семнадцать дней после того, как он приехал в Австралию, он истратил все
деньги, на которые ему предстояло жить три месяца, и с легкомысленной
надеждой на возможности, которые открываются перед приезжими в молодой
стране, начал ходить по конторам, предлагая свои услуги. Всюду его
встречал отказ, и в конце концов его попросили освободить квартиру, ко-
торую он снимал. Он еще носил свой щегольской летний костюм, но оказался
на улице без гроша в кармане, как самый последний бродяга.

Тогда он решил обратиться за помощью к нотариусу, который выплачивал
ему деньги.

- Прошу вас запомнить, мистер Картью, что я не могу тратить мое время
на пустяки, - сказал нотариус. - Можете не описывать мне своего положе-
ния. Люди, живущие на пособие своих родных, для меня не такая уж ред-
кость. В подобных случаях я действую по определенной системе. Сейчас я
вам дам фунт. Вот он. В любой день, когда вы решите зайти, мой клерк вы-
даст вам авансом шиллинг" По субботам, поскольку моя контора в воскре-
сенье закрыта, он будет давать вам два шиллинга. Условия мои таковы: вы
не будете обращаться лично ко мне, а только к моему клерку, вы не будете
являться сюда пьяным, и вы будете немедленно уходить, как только распи-
шетесь в получении шиллинга. Всего хорошего.

- Вероятно, я должен вас поблагодарить, - сказал Картью. - Я в столь
отчаянном положении, что не могу отказаться даже от такого нищенского
пособия.

- Нищенского? - улыбнулся нотариус. - В нашем городе человек, у кото-
рого в кармане имеется шиллинг, не считается нищим. У меня на руках есть
еще один молодой человек, который вот уже шесть лет беспробудно пьет на
такое пособие.

И он занялся своими бумагами. В течение многих месяцев улыбающееся
лицо нотариуса стояло перед глазами Картью. "Этот трехминутный разговор,
- пояснил он, - научил меня большему, чем все мои прежние занятия. Это
была сама жизнь. И я подумал: неужели я дошел до того, что завидую этому
старому сухарю?"

В течение следующих трех недель Норрис, небритый и исхудавший, каждое
утро появлялся в конторе нотариуса. Ночью он спал на скамье в парке,
днем лежал там на траве в обществе других бездомных бродяг. Каждое утро
его будили лучи солнца, встающего за маяком. Он поднимался на ноги и
смотрел, как меняются краски в восточной части неба, смотрел на еще не
проснувшийся город, смотрел на кишащий кораблями порт, где начиналась
утренняя работа. Его собратья по ночлегу продолжали лежать на своих
скамьях и на траве, стараясь урвать лишний часок сна, а Картью бродил по
дорожкам парка, проклиная свою былую лень и глупость. Днем в парке появ-
лялись няньки с детьми, а потом - нарядно одетая публика, а Картью и ос-
тальная "шваль" (это было его собственное горькое выражение), покусывая
травинки, угрюмо поглядывали на проходящую мимо пеструю вереницу. Потом
наступал вечер, потом ночь, и все начиналось сначала. Иногда ночью раз-
давались крики о помощи.

- Вы можете этому не поверить, - сказал Картью, - но я дошел до тако-
го состояния, когда меня уже ничто не трогало. Как-то раз меня разбудил
крик женщины. Она звала на помощь. А я только повернулся на другой бок и
снова заснул... Да, странное место этот парк, где весь день гуляют на-
рядные дамы со своими детьми, а ночью грабят прохожих, хотя кругом горят
огни большого города и слышится шум экипажей, в которых гости возвраща-
ются с губернаторского бала.

Единственным развлечением Норриса в те дни были разговоры с другими
бродягами. Ему пришлось выслушать много скучных, много странных и много
страшных историй.

Пошли дожди, и он был вынужден каждый день тратить четыре пенса за
право переночевать в ночлежке, лишая себя завтрака. Как-то утром, голод-
ный и мокрый, он сидел на скамье в парке, как вдруг услышал громкий со-
бачий визг. Оглянувшись, он увидел, что неподалеку несколько хулиганов
развлекаются, мучая какого-то пса. И Норрис, остававшийся равнодушным к
крикам людей, попавших в беду, не выдержал страданий ни в чем не повин-
ного животного. Он бросился на хулиганов, раскидал их во все стороны,
схватил собаку и, прислонившись к дереву, приготовился отразить нападе-
ние. Их было шестеро, но, как это часто случается, жестокость в них со-
четалась с трусостью, и они предпочли удалиться, осыпая его руга-
тельствами. На соседней скамье сидел безработный приказчик, веселый ры-
жий человечек, по фамилии Хемстед. Сам он не рискнул вмешаться, однако
поспешил принести Картью свои поздравления и предостеречь его, что в
следующий раз подобное вмешательство может окончиться для него плохо.

- В этом парке попадаются такие субъекты, с которыми лучше не связы-
ваться, - сказал он.

- Ну, я и сам ничуть не лучше, - ответил Картью.

Хемстед рассмеялся и сказал, что человека из хорошей семьи сразу вид-
но.

- Это не имеет никакого значения, я ведь безработный, - сказал
Картью, усаживаясь на скамью рядом со своим новым знакомым.

- Я и сам давно без места, - сказал Хемстед.

- Все равно мне до вас далеко, - заметил Картью. - Моя беда в том,
что у меня места никогда и не было.

- Значит, ремесла вы не знаете никакого? - спросил Хемстед.

- Я умею тратить деньги, - ответил Картью, - разбираюсь в лошадях и
немножко в мореходстве. Но я не член профсоюза, а то, наверное, меня
взяли бы на какой-нибудь корабль.

- Жалость-то какая! - сочувственно вздохнул его собеседник. - А в
конную полицию пробовали устроиться?

- Пробовал, и мне указали на дверь - не подошел по здоровью.

- Ну, а как насчет железных дорог? - осведомился Хемстед.

- А вы-то их пробовали? - в свою очередь, спросил Картью.

- Нет, это не для меня. Я не собираюсь заниматься черной работой, -
гордо ответил бывший приказчик. - Но, если не быть особенно разборчивым,
там почти наверняка можно устроиться.

- Ну-ка, объясните мне, куда идти! - воскликнул Картью, вскакивая на
ноги.

Дожди шли не переставая, реки выходили из берегов, и на железных до-
рогах требовались рабочие руки, но "безработные" предпочитали просить
милостыню или грабить, так что землекоп, даже совсем неопытный, мог
рассчитывать на хороший заработок. Поэтому в тот же вечер после скучной
поездки, во время которой пришлось сделать пересадку, потому что дорогу
размыло, Норрис оказался на грязном, поврежденном участке пути за Южным
Клифтоном и впервые в жизни попробовал заняться физическим трудом.

Дождь не прекращался несколько недель. Начались оползни, и целый
склон горы обрушился в море - лавина глины, камней и вырванных с корнем
деревьев засыпала утесы, пляж и даже прибрежные рифы. Обвал уносил целые
дома и разбивал их, как орехи. Из соседних домов, которым угрожала та же
судьба, жильцы поспешно перебирались в другое место, и дома стояли за-