верситете так, как вы мне советовали. Мне жаль, что меня исключили, и вы
имеете право бранить меня за это, но вот попрекать меня долгами вы права
не имеете.
очень глупого человека, имевшего к тому же некоторые основания для свое-
го гнева.
няться живописью. Это единственное, что меня хоть сколько-нибудь интере-
сует. Ничем другим я все равно заниматься не буду.
да не повторять больше эти глупости!
изучать иностранные языки. Это обошлось его отцу недешево, потому что
Норрис наделал новых долгов и не обратил никакого внимания на совершенно
справедливое негодование отца, который их заплатил. В оксфордской исто-
рии с ним поступили несправедливо, и он со злопамятством и упрямством,
удивительными в человеке, столь покладистом и слабовольном, не считал
нужным ограничивать себя в расходах. Он швырял деньгами направо и нале-
во, позволял своим слугам обкрадывать себя и, когда окончательно запуты-
вался в долгах, извещал об этом отца с хладнокровием, которое приводило
того в бешенство. Наконец ему выделили определенный капитал, устроили на
дипломатическую службу и заявили, что на помощь отца он больше рассчиты-
вать не должен.
деньги, наделал множество долгов и в конце концов, как многие слабо-
вольные, меланхоличные люди, пристрастился к азартным играм. Австрийский
полковник (тот самый, который впоследствии повесился в Монте-Карло) пре-
подал ему хороший урок - за двадцать два часа Норрис потерял все, что у
него оставалось, и многое сверх того. Его отец опять спас честь своего
рода - на этот раз действительно ценой значительной суммы, но теперь
поставил Норрису гораздо более жесткие условия. Ему было предложено отп-
равиться в Новый Южный Уэльс, где нотариусу в Сиднее поручалось раз в
три месяца выплачивать ему семьдесят пять фунтов. Писать домой ему зап-
рещалось. Если по той или иной причине он в день выплаты не явится к но-
тариусу, то будет сочтен мертвым, и высылка денег будет прекращена. Если
он посмеет вернуться в Европу, во всех крупных газетах будет помещено
заявление, что его семья от него отрекается.
спокойствие, не покидавшие Норриса в самый разгар семейной бури. Он ждал
неприятностей и, когда они наступили, встретил их равнодушно. Безмолвно
выслушав все упреки, он взял деньги и в точности выполнил все, что от
него требовалось: сел на корабль и отправился в Сидней. Есть люди, кото-
рые в двадцать пять лет остаются еще детьми. Таков был Норрис. Через во-
семнадцать дней после того, как он приехал в Австралию, он истратил все
деньги, на которые ему предстояло жить три месяца, и с легкомысленной
надеждой на возможности, которые открываются перед приезжими в молодой
стране, начал ходить по конторам, предлагая свои услуги. Всюду его
встречал отказ, и в конце концов его попросили освободить квартиру, ко-
торую он снимал. Он еще носил свой щегольской летний костюм, но оказался
на улице без гроша в кармане, как самый последний бродяга.
ему деньги.
на пустяки, - сказал нотариус. - Можете не описывать мне своего положе-
ния. Люди, живущие на пособие своих родных, для меня не такая уж ред-
кость. В подобных случаях я действую по определенной системе. Сейчас я
вам дам фунт. Вот он. В любой день, когда вы решите зайти, мой клерк вы-
даст вам авансом шиллинг" По субботам, поскольку моя контора в воскре-
сенье закрыта, он будет давать вам два шиллинга. Условия мои таковы: вы
не будете обращаться лично ко мне, а только к моему клерку, вы не будете
являться сюда пьяным, и вы будете немедленно уходить, как только распи-
шетесь в получении шиллинга. Всего хорошего.
отчаянном положении, что не могу отказаться даже от такого нищенского
пособия.
рого в кармане имеется шиллинг, не считается нищим. У меня на руках есть
еще один молодой человек, который вот уже шесть лет беспробудно пьет на
такое пособие.
лицо нотариуса стояло перед глазами Картью. "Этот трехминутный разговор,
- пояснил он, - научил меня большему, чем все мои прежние занятия. Это
была сама жизнь. И я подумал: неужели я дошел до того, что завидую этому
старому сухарю?"
утро появлялся в конторе нотариуса. Ночью он спал на скамье в парке,
днем лежал там на траве в обществе других бездомных бродяг. Каждое утро
его будили лучи солнца, встающего за маяком. Он поднимался на ноги и
смотрел, как меняются краски в восточной части неба, смотрел на еще не
проснувшийся город, смотрел на кишащий кораблями порт, где начиналась
утренняя работа. Его собратья по ночлегу продолжали лежать на своих
скамьях и на траве, стараясь урвать лишний часок сна, а Картью бродил по
дорожкам парка, проклиная свою былую лень и глупость. Днем в парке появ-
лялись няньки с детьми, а потом - нарядно одетая публика, а Картью и ос-
тальная "шваль" (это было его собственное горькое выражение), покусывая
травинки, угрюмо поглядывали на проходящую мимо пеструю вереницу. Потом
наступал вечер, потом ночь, и все начиналось сначала. Иногда ночью раз-
давались крики о помощи.
го состояния, когда меня уже ничто не трогало. Как-то раз меня разбудил
крик женщины. Она звала на помощь. А я только повернулся на другой бок и
снова заснул... Да, странное место этот парк, где весь день гуляют на-
рядные дамы со своими детьми, а ночью грабят прохожих, хотя кругом горят
огни большого города и слышится шум экипажей, в которых гости возвраща-
ются с губернаторского бала.
бродягами. Ему пришлось выслушать много скучных, много странных и много
страшных историй.
право переночевать в ночлежке, лишая себя завтрака. Как-то утром, голод-
ный и мокрый, он сидел на скамье в парке, как вдруг услышал громкий со-
бачий визг. Оглянувшись, он увидел, что неподалеку несколько хулиганов
развлекаются, мучая какого-то пса. И Норрис, остававшийся равнодушным к
крикам людей, попавших в беду, не выдержал страданий ни в чем не повин-
ного животного. Он бросился на хулиганов, раскидал их во все стороны,
схватил собаку и, прислонившись к дереву, приготовился отразить нападе-
ние. Их было шестеро, но, как это часто случается, жестокость в них со-
четалась с трусостью, и они предпочли удалиться, осыпая его руга-
тельствами. На соседней скамье сидел безработный приказчик, веселый ры-
жий человечек, по фамилии Хемстед. Сам он не рискнул вмешаться, однако
поспешил принести Картью свои поздравления и предостеречь его, что в
следующий раз подобное вмешательство может окончиться для него плохо.
ваться, - сказал он.
но.
Картью, усаживаясь на скамью рядом со своим новым знакомым.
что у меня места никогда и не было.
немножко в мореходстве. Но я не член профсоюза, а то, наверное, меня
взяли бы на какой-нибудь корабль.
конную полицию пробовали устроиться?
гордо ответил бывший приказчик. - Но, если не быть особенно разборчивым,
там почти наверняка можно устроиться.
ноги.
рогах требовались рабочие руки, но "безработные" предпочитали просить
милостыню или грабить, так что землекоп, даже совсем неопытный, мог
рассчитывать на хороший заработок. Поэтому в тот же вечер после скучной
поездки, во время которой пришлось сделать пересадку, потому что дорогу
размыло, Норрис оказался на грязном, поврежденном участке пути за Южным
Клифтоном и впервые в жизни попробовал заняться физическим трудом.
склон горы обрушился в море - лавина глины, камней и вырванных с корнем
деревьев засыпала утесы, пляж и даже прибрежные рифы. Обвал уносил целые
дома и разбивал их, как орехи. Из соседних домов, которым угрожала та же
судьба, жильцы поспешно перебирались в другое место, и дома стояли за-