своим - флешем" на какого-то мещанина и сломал тому руку. Мещанин отчаянно
завопил на всю округу, был взят шерифом в салон авто, да так и
пропутешествовал с блюстителем закона всю дорогу.
Блуянова, господ Смитов, зажиточных купцов, редакторов газет и прочих
личностей, спешащих добраться туда, кто куда для себя определил.
последний из русских не скроется из виду, и только тогда вышли. Стройными
колоннами, соблюдая порядок, в полной тишине колония корейцев покинула
город.
не громили того, что не могли увезти с собой, а, наоборот, всюду оставили
записочки тем, кто, может быть, поселится в их жилищах. Текст записочек был
повсеместно одинаков: - Пользуйтесь всем имуществом по своему усмотрению!" В
магазинах, на прилавках остались продукты длительного хранения, в ателье
висели недошитые костюмы, а в пустых чайных все было готово к приему
посетителей.
печальное.
частенько останавливались возле какого-нибудь дома и стучались в парадные
двери. Им никто не открывал, и тогда они входили внутрь, оглядывая брошенные
жилища. В домах мещан они видели одну и ту же картину: сломанная мебель,
разбитые светильники и посуда...
про себя подумал, что вот она идет, Евдокия Андревна, мадмуазель Бибигон,
мать дюжины детей, лишенная памяти.
обнаружить, что город пуст. Так интересно - никого нет, иди куда хочешь,
бери что хочешь!
таким упорством кататься по пустому городу. Он ничего и никого не искал,
просто объез- жал улицу за улицей, испытывая в груди какую-то сладость,
легкую истому, которая могла пролиться двумятремя слезами грусти.
полковник. - Значит, его не было. А если не было землетрясения, значит, не
погибли мои родители и, следовательно, их тоже не было на этом свете. А
значит, не было меня. Я никогда не существовал!.. А если я не существовал,
то, значит, у меня не было жены!" Он вспомнил Белецкую, и ему вдруг
показалось, что все это было так давно - их первая близость, феминизм Елены,
коннозаводчик Белецкий, погибший от удара копытом любимого жеребца, и пожар,
унесший все сбережения Шаллера.
"Это не просто гири, это гири Димы Димова! Это гири Димы Димова!!! Слышишь,
Димова!!!" Генрих Иванович проснулся от грохота. Сначала он не понял, что
происходит, вскочил с кресла, заметался со сна, а когда взглянул на небо и
увидел в нем, во всех его просторах, сияние, трепещущее и огнедышащее, вдруг
в голове прояснилось, он рухнул на колени и закричал под облака:
что более не претендую! Возьми же меня!
Лазорихия, продолжая шептать:
сознание.
Где-то в его огненных недрах зарождался ураган. Он уже не был, как когда-то,
юным и глупым. Он возмужал в своем одиночестве и вечном скитании. Он выл под
черными тучами и, казалось, слышалось в его вое: - Протубера-а-на-а!" Ураган
обрушился на город в его предрассветный час. В нем была такая могучая сила,
такой напор, что стены построек не выдерживали и обваливались, превращаясь в
песок и пыль. Все в природе стонало и выло, перемешиваясь крышами домов и
деревьями, кирпичами от рухнувшей Башни Счастья и выплеснувшейся из берегов
речкой.
собственного дома. - А-а-а! - пронесся над городом крик самой великой жены
всех времен.
спрессованы с глиной и черноземом. Погибающий город скрежетал и корчился в
последней своей агонии, и не было в этом мире ничего, что могло его спасти.
закрутился в последнем штопоре и убрался куда-то в недра вселенной, над
местом, на котором стоял город, пролился в последний раз дождик... В степи
редко идут дожди...
дурманящая сладость распространялась повсюду, забираясь под каждую песчинку,
под каждый камушек.
чиста и легка. Он впитал в себя сладость забвения и теперь пытался
вспомнить, кто он такой.
не помню! Совсем ничего!.." Он встал на четвереньки и обшарил землянку. В
самом темном ее углу наткнулся на какую-то книжицу, схватил ее и вылез
наружу. Там он зажмурился от солнца и бескрайней степи. Привыкнув к свету,
открыл книжицу и прочел на титуле начертанное карандашом:
отец-пустынник, отшельник".
забрался в землянку и вылез оттуда уже с кружкой. Сыпанул в нее горсть песка
и поставил на камень, ожидая чудесного появления воды.
лося.
рядом.
надолго, чтобы обдумать проблемы бытия.
началом мысли, закрыл глаза.
потрепанной от времени.
удивлением взирал физик Гоголь. Он то и дело сверялся с компасом и ничего не
мог понять.
запропастились?! Есть здесь кто-ни-будь?! - закричал Гоголь. - Я, кажется,
счастье нашео-о-л!..
земле. Юный лось безразлично задрал к небу голову, а потом вновь опустил ее
к земле.