тогда еще муж. Профессор был с ним знаком, поскольку имел возможность
лично наблюдать начало красивого романа мисс Кэмден с бравым офицером Его
Величества. Этот истеричный человек пришел к нему якобы просто так -
попрощаться, отправляясь к месту нового назначения. Он с ходу принялся
жаловаться на свою жену, которая отказалась ехать с ним в Родезию (позже
обнаружилось, что все в точности наоборот), и мало того, обобрала мужа
чуть ли не догола. Тут стала ясна истинная цель визита: шотландец попросил
в долг денег. Дело, кстати, было в Париже. Профессор пожалел человека, дал
ему сколько-то там долларов (до сих пор не получил их обратно), угостил
его виски, и в результате состоялась задушевная беседа двух одиноких
мужчин. Подробности беседы совершенно неважны, кроме одной. Продолжая
жаловаться, теперь уже на свою гималайскую жизнь, Фергюссон упомянул в
числе прочих диковинок о поездке по делам службы на юг Непала, в гости к
новому радже Дхангархи. И достаточно ему было описать место, где
расположен дворец раджи, как в мозгу профессора будто что-то включилось...
уж компетентно задает вопросы. Но все-таки сообразил: "Постой, младший,
откуда ты знаешь про Сирию и про камни Шанкары?" - "Ты же сам сделал
пометку на французском апокрифе. И не называй меня младшим!" - "Так ты и
про апокриф тамплиеров знаешь?" - "Гораздо хуже, что о нем знаю не только
я." - "Чепуха, у немцев нет точного текста, я вовремя выбросил свою копию
в Стамбуле. Они всего лишь знают о его существовании и о примерном
содержании - с моих слов." - "Я понимаю, что Хорхер вытряс из твоей головы
вместе с песком и все остальное, отец. Но Вольфганг ясно сказал: они очень
давно за тобой следили. Значит, у них была возможность украсть то, что им
нужно. Не обольщайся, отец, у немцев есть текст твоего апокрифа, и,
кстати, об этом самом средневековом документе...")
Генри Джонс в этой части ночного выяснения отношений говорил невнятно,
отвечал уклончиво, ссылался на плохую память, в общем, странный маразм
вдруг одолел его голову. Правда, человек он был пожилой, к тому же
невыспавшийся... Однако Индиана слишком хорошо помнил психологию своего
родителя, чтобы не увидеть очевидное - тот что-то недоговаривал, а
попросту скрывал. Наверное, старый дурак в очередной раз трясется над
своим научным приоритетом, - понял Индиана. - Иначе как объяснить его
сдержанность, да еще в такой ситуации? Профессиональное недоверие к
коллеге-сопернику, что может быть естественнее?
тамплиеров, американская разведка не ошиблась. Потому что эта тема была
впрямую связана с происхождением древнего документа. Ну, прежде всего
сформулируем с предельной ясностью - текст документа подлинный. Известный
в прошлом профессор не позволил бы себе связаться с фальшивкой, и не надо
ухмылок, не надо! Во-вторых, написал его ясновидец - настоящий, без
дураков. Только не будем называть имен, договорились? Как бы не относиться
к проблеме так называемого "ясновидения", но тот парень, автор апокрифа,
при жизни почитался именно как прорицатель, что есть установленный научный
факт. Он, правда, не принадлежал к Ордену тамплиеров, хотя, и разделял их
дуалистические взгляды на мир. Он искренне верил в вечную борьбу двух
начал, Доброго и Злого, что подтверждается содержанием апокрифа. Однако
его также казнили, поскольку в религиозные взгляды на мир органично
входили и политические взгляды. Вот такой средневековый сюжет... Короче
говоря, Индиана решительно не понял, чем же сочинение ясновидца так
заинтересовало отца. Даже если предположить, что отец поверил в истинность
древнего предсказания, отнеся к новейшей истории двадцатого века - что
само по себе странно для столь рационального человека, - все равно его
поступки совершенно необъяснимы. Утверждение ясновидца, что "Сила Божьих
Заповедей" сокрушит "посланца Антихриста", принявшего облик вождя гуннов,
есть иносказание, нельзя же это понимать буквально! Однако нелепый интерес
отца носил отнюдь не теоретический, а ярко выраженный практический
характер... Краткие объяснения закончились совершенно неожиданной
репликой:
надеждой. - Лилиан же схватили!.. - и вновь погас. - Не утешай меня, мой
мальчик, я прекрасно знаю, по чьей вине бедняжку привезли из Непала в
Германию. Я же им все выложил, Инди. Они так долго и нудно выспрашивали...
Потом гадость какую-то заставили выпить...
я полным болваном сделался... (Индиана не стал шутить по этому поводу,
только счастливо заулыбался, ведь улыбка была не видна во мраке камеры.) Я
плохо помню тот период, Инди, с рассудком что-то непонятное происходило.
Всего пару глотков сделал, и немцы сразу хорошими показались. В общем,
тогда я и рассказал им все, что знал, добровольно. Но все-таки пришел в
себя - постепенно, через месяц...
сдержанной гордостью. - Ни "медальон", ни Лилиан, ни даже камни Шанкары. Я
успел раньше, неизвестно почему. Возможно, они просто включились в орбиту
моей хронической невезучести, и так как немцев было больше, то и невезение
их было большим.
Непале?
переживаешь: когда ты все выложил немцам - не знаю, правда, что именно, -
мы с Лили были уже далеко от Кхорлака. Спасибо майору Питерсу, царство ему
небесное. А Лили они нашли вовсе не из-за того, что ты стал болваном, а
потому что следили за мной от самого Чикаго, это очевидно.
держал Шиву-лингу в руках, да не в единственном экземпляре, а целый
комплект из трех камней. Нечего ему было сообщить. Индиана не терпел
хвастливых рыбацко-охотничьих историй, в которых рассказчику для большей
убедительности не хватает размаха рук. Если бы он мог не рассказать, а
показать - другое дело. Сунуть отцу под нос хотя бы один из "Камней,
отмеченных Божьим Светом" - красивый был бы жест. А так... Нет научного
результата, нет и ошеломляющей истории.
послышался его выразительный голос:
я имел хорошую возможность проанализировать свои ошибки, поскольку
работать на немцев я отказался, а ничем другим мне не давали заниматься. И
я понял, что мою борьбу раскрыли именно в то время, когда я целиком
погрузился в раскрытие секретов, связанных с местонахождением чаши Грааля.
То есть не так уж и давно...
Чувствовалось, что он просто-таки Очень Серьезен. Однако сын не пожелал
принять торжественность момента:
неуместный смех не давал ему нормально говорить. - Не слишком ли большую
ношу ты на себя взвалил, а?
даже вдруг согласился:
сказать - жизнь. Забросил работу в Университете, о чем иногда жалею,
оставил официальную науку. Они там, в Чикаго, наверное забыли про меня.
Псевдоним был вынужден взять, потеряв своя имя...
только имя потерял. Вспомни про жену, хоть раз. Испоганил моей матери
жизнь, и теперь ноешь.
саднящее обидой горло, стискивал во рту зубами. Вырвалось. Случайно
получилось.
собеседника, сумев извлечь звонкий шлепок.
книги? - спросил Индиана, потирая ушибленное место.
прошу тебя помнить, хотя и не настаиваю, что если бы я не женился, ты бы
не родился.
проклиная собственную слабость. Кто-кто, а он хорошо знал, что пытаться
прошибить броню отца с помощью словесных упреков было бы пустой тратой
творческих сил. Зачем продолжать разговор? Старик наверняка уже забыл о
брошенном ему обвинении и вернулся к мыслям о вечном - прошедших секунд
вполне достаточно.
- Я... как бы тебе объяснить...
задушевная беседа близких родственников, не беседовавших по душам ни разу
в жизни. Кстати о псевдониме, - припомнил сын. - Зачем было усложнять себе
жизнь? А как же иначе, - удивился отец. - Включаясь в этакую гонку, бросая
все, сжигая за собой мосты, необходимо подумать о безопасности, и себя, и
дела. Отлично, - усмехнулся сын, - но только твое инкогнито не стало
препятствием для черных сил, с которыми ты решил побороться, зато показало
непробиваемую крепкость в отношении друзей и соратников, которые могли бы
Ларссон Стиг
Орловский Гай Юлий
Жюль Верн
Корнев Павел
Бажанов Олег
Белогорский Евгений