Незнакомец пожал плечами.
- Ваши комиты и префекты обжираются у себя во дворце, пока вы пухнете от голода.
Будет еще хуже. Зима предвидится очень суровая, а склады, как известно,
разбомбили. Кстати, я знаю, что и тут без предательства не обошлось. Вас
предали, Мирра. Ваши начальники предают вас каждый день, каждую минуту.
Мирра широко распахнула глаза. Быстро оглянулась по сторонам: не слышит ли кто.
Потом к незнакомцу повернулась, так и пронзила его огненным взором огромных
своих черных очей.
- Предатель! - выкликнула она и влепила ему звонкую пощечину. - Как вы смеете!
Незнакомец захихикал и потер щеку.
- Вы чудо, Мирра.
- Откуда вы знаете, как меня зовут?
- А? - Он пожал плечами. - Понятия не имею. А что, вас не Мирра зовут?
Она не ответила. Тяжело дыша, смотрела на него. Он почему-то не боялся. Может
быть, это провокатор?
- Я дьявол, - сказал он в ответ на ее мысли. Теперь он был серьезен и даже
печален.
И хотя Мирра не верила в дьявола, она мгновенно поняла, что человек в козлином
тулупе говорит чистую правду.
Будучи медиевистом, Мирра хорошо знала верные средства от нечистой силы. Подняла
свою толстую книгу, изданную в Гейдельбергском университете при Веймарской
республике, и надвинула ее на дьявола. И поскольку ни одной молитвы по-русски
никогда не знала, то заговорила на том, который исследовала, и выпалила "Отче
наш" единым духом.
Дьявол обиженно морщился и ежился, елозя по вытертому черному коленкору
библиотечного кресла. Видно было, что ему и неприятно, и больно, и уходить не
хочется.
- Зачем вы так... - начал он. И перевел дыхание, утирая пот, когда она
замолчала. - Уф... Давно я не слышал готской речи. Вы меня даже порадовали,
только для чего такой текст выбрали?
- А других не сохранилось, - просто ответила Мирра.
- Как это?
- Да вот так.
Дьявол улыбнулся, показывая широко расставленные желтоватые зубы.
- Расскажите мне об этом, - попросил он. - Может, я вам помогу.
- Сомневаюсь.
- Мирра, - заговорил дьявол вполне серьезно, - вы верите, что я дьявол?
"Я, фамилия, имя, вступая в ряды Всесоюзной пионерской организации имени
Владимира Ильича Ленина... Горячо любить свою Родину, жить, учиться и бороться,
как завещал великий Ленин... всегда выполнять законы пионеров Советского
Союза..." - промелькнуло вдруг в голове у Мирры.
Но она верила.
- Да, - выдавила она. - Я верю, что вы дьявол.
Он с чувством пожал ее руку. У него была сухая, очень холодная ладонь. Почти как
у любого в Ленинграде в эти дни.
- Я помню их всех, - сказал дьявол тихо.
- Товарищи, - не выдержал наконец пожилой профессор, сидевший у них за спиной, -
вы мешаете. Если вам так нужно поговорить, выйдите, будьте настолько добры.
- Извините, - прошептала Мирра.
И они с дьяволом вышли в длинный коридор библиотеки.
- Я помню их всех, - повторил дьявол. - Только сделайте одолжение: не читайте
больше эту... ужасную книгу.
Мирра кивнула.
- Почему вы выбрали именно готский язык? - спросил дьявол. - Мне всегда
казалось, что сикамбры... то есть, франки, пошли куда дальше, чем ваши готы.
- Просто потому, что это единственный германский язык той поры, который
сохранился до наших дней. Остальные исчезли.
- А этот?..
- Готы перевели на него биб...
Дьявол стремительно протянул руку, прижимая ладонь к губам Мирры. Она вздрогнула
от брезгливого чувства, и он поспешно отнял руку.
- Вы обещали. Мне очень трудно держаться, когда вы произносите эти слова.
- Хорошо, я постараюсь следить за своей речью, - послушно сказала Мирра. Она
трепетала от волнения.
- Кстати, почему вы говорите "готы" перевели этот текст? Был совершенно
конкретный человек, который проделал всю эту каторжную работу. Кстати, попортил
мне немало крови. Я пытался ему мешать, но он просто не замечал меня. Один раз
только сказал: "Уйди, не до тебя". Лютер хоть чернильницей бросался...
- Я видела, - сказала Мирра. - То есть, я хочу сказать, я была в Вартбурге
вместе с нашей пионерской дружиной, по братскому приглашению союза немецкой
коммунистической молодежи. Там показывали какое-то грязное пятно и рассказывали
эту легенду. Разумеется, Вартбург как памятник истории и архитектуры...
- Там сейчас неподалеку концлагерь, знаете? - перебил дьявол. - Ладно, не будем
уклоняться от темы. Ваш драгоценный текст перевел некий Ульфила.
- Послушайте, - горячо сказала Мирра, - неужели вы хотите меня убедить, что
один-единственный человек может выступать создателем литературного языка?
Литературный язык, даже если его основы и были заложены деятельностью какого-то
гения-одиночки, всегда есть результат деятельности масс... В конце концов, ваши
заявления ненаучны.
- Ульфила перевел эту книгу, - повторил дьявол мрачно. - И никто не смог ему
помешать. Даже смерть. Потому что он воспитал целую ораву учеников, таких же
твердолобых и упрямых, как он сам. И они закончили его черное дело.
- А Skeireins кто написал? - алчно спросила Мирра.
- Это еще что?
- Комментарий к еван... - Она закашлялась. - Пояснения к тому тексту.
- Не знаю, - сказал дьявол, поглядев на нее со снисходительной благодарностью. -
Но вы совершаете ошибку, недооценивая вклад Ульфилы. Он не был оригинальным
мыслителем, что правда то правда. И образования хорошего не получил. Собственно,
никакого не получил. Но лингвистическое чутье у мужика было отменное.
- Я читала об этом у Филосторгия в изложении патриар... э-э... Фотия, - сказала
Мирра. - Но думаю, что Филосторгий преувеличивает заслуги Ульфилы. В конце
концов, и Филосторгий, и Ульфила - последователи арианской ереси... Слово
"ересь" можно произносить? - спросила она на всякий случай. Когда дьявол кивнул,
продолжала: - Естественно, этому историку хотелось выпятить заслуги своего
товарища по арианской партии. Марксистское же языкознание полагает...
- Я ничего не полагаю, - перебил дьявол. - Я ЗНАЮ, как оно было, вот и все. Вы
можете спросить меня, о чем угодно. Вам интересен этот Ульфила?
- В определенной степени.
- Упрямый, черствый как сухарь, настойчивый и начисто лишенный чувства страха
человек, - сказал дьявол. - Мне было бы легко с ним справиться, если бы он не
предался с детства другому господину.
- Текст, который сохранился, принадлежит ему?
Дьявол кивнул.
- Но ведь Ульфила жил среди везеготов и писал в 4-м веке, а списки, которые до
нас дошли, относятся к 6-му и сделаны были остроготами, - сказала Мирра. - Вы не
могли бы взглянуть и откомментировать те изменения, которые...
Лицо дьявола исказилось.
- Вряд ли я смогу взять в руки ваш фолиант, - сказал он с тихой угрозой. - Не
говоря уж о том, чтобы прочесть его.
- Но как же быть? - Мирра почувствовала, как к горлу подступает комок. Получить
такую возможность узнать - не выстроить доказательную гипотезу, а достоверно
узнать из первых рук - ответы на множество научных вопросов, над которыми бьются
ученые, начиная с 16 века, когда впервые были открыты готские кодексы... и вот
все рушится из-за пустого и глупого суеверия!
Дьявол почувствовал ее отчаяние. Произнес примирительно:
- Давайте сделаем так. Вы будете называть мне отдельные слова, а я
комментировать. По крайней мере, кое-что прояснится.
Мирра улыбнулась.
- Вы знаете, - доверительно сказала она, - я совершенно ни с кем не могу
поговорить по-готски. Во всем Ленинграде этот язык понимали всего три человека,
но один погиб, а второй в эвакуации.
- Thudiska zunga, - задумчиво сказал дьявол. - Языческий язык. Deutsch.
Достается вам, наверное, за то, что занимаетесь им в такое время.
Мирра кивнула. И тут же стала деловита.
- Прежде всего, меня интересует произношение гласных. Собственно, почему я вслед
за большинством ученых (начиная с Вреде) предполагаю, что дошедший до нас
вариант готского языка есть живой остроготский язык 6-го века, а не тот, давно
отмерший ко временам создания рукописей, везеготский 4-го, на котором писал
Ульфила?
Дьявол слушал с искренним интересом. Мирра зарделась, разрумянилась.
- Как известно, грамматики готского языка до Ульфилы не существовало. Эту
грамматику создал Ульфила в 4 веке. Вопрос. Стал бы он писать слова не так, как
они слышатся? То есть, я хочу сказать, на самом раннем этапе становления
орфографии написание слов соответствует их произношению. И лишь впоследствии,
когда произношение по тем или иным причинам изменяется, а орфография как более
консервативная область, остается прежней, возникает различие между тем, что
слышится, и тем, что пишется. Вы согласны?
- Совершенно.
- Итак, зачем бы Ульфиле усложнять задачу и с самого начала создавать различные
орфографические исключения, плодить трудности правописания?
- Незачем, - согласился дьявол.
- Следовательно, орфография Ульфилы отражает произношение, которое
господствовало среди везеготов в 4-м веке. Эта орфография механистически была
перенесена на язык остроготов, которые произносили слова уже совершенно иначе.
Анализ написания некоторых имен ясно доказывает это.
- Вы не могли бы написать мне хотя бы несколько слов, чтобы я мог лучше вас
понять?
Мирра поспешно вырвала клочок из своей тетради. Нацарапала несколько слов,
протянула дьяволу. Тот взял, посмотрел пристально, потом прочитал вслух.
- Да, - сказал он наконец. - Разумеется, остроготы произносили это иначе. Но и