скреблись когтистые паучьи лапы, томительная жажда мучила все сильней и
сильней, яростное солнце пекло затылок, обрушивало на темя удары жарких
беспощадных кулаков - туда, где он застыл в позе полной покорности, не
досягала древесная тень. Прикрыв воспаленные глаза, он погрузился в
полузабытье; неразборчивые речи Учителя звучали бормотаньем грифа,
топчущегося около падали.
киммерийца, заставив очнуться.
парень, отдохнешь с дороги!
впереди, гость, едва передвигавший ноги, следом за ним. Миновав
стрельчатую арку и скрывшись от жаркого солнца, Конан с облегчением
вздохнул и огляделся. Подземный покой, порог которого он только что
переступил, выглядел обширным и хорошо освещенным - потоки солнечных лучей
струились и со стороны входа, и сквозь круглое отверстие, пробитое в
потолке. Слева и справа темнели проемы, ведущие, должно быть, в другие
камеры и гроты; напротив входной арки располагался огромный очаг, а по
бокам, на вбитых в стену крюках и вырубленных в камне полках, висело и
лежало оружие.
Шадизара, Бельверуса или Кордавы, ни при дворе богатейшего из земных
владык, повелителя Турана! Ни в Стигии, ни в Шеме, ни в Аргосе, ни в
Офире! Ни в одной из стран, ни в одном из великого множества городов, где
ему случалось побывать, разбойничая или честно впрягаясь в солдатскую
лямку! Впрочем, мелькнуло у него в голове, чему тут удивляться: наставник
обучал Великому Искусству Убивать, и всему, что подходило для этой цели,
нашлось место на просторной каменной стене.
которыми вооружали пеших фалангитов, с древками, окованными железом; копья
с одним или двумя наконечниками и трезубцы, оружие Кхитая; ассегаи с
лезвиями длиной в локоть и метательные дротики из всех стран мира;
протазаны, щетинившиеся лунообразными лезвиями. За ними сверкали мечи -
короткие и длинные, прямые, изогнутые и подобные морским волнам, с эфесами
под одну или обе руки; тяжелые эспадоны и ятаганы, расширявшиеся к концу,
соседствовали с изящными саблями, кинжалами, метательными ножами и
походившими на змей клинками из Зингары. Отдельно висели алебарды и
секиры, боевые молоты и топоры, цепы, кистени, гладкие и шипастые булавы,
луки, самострелы, арбалеты, пращи. Много было и такого оружия, которое
оставалось Конану неизвестным и выглядело странновато - к примеру,
небольшие стальные звездочки и диски с заточенным краем или соединенные
цепочкой гладкие палки.
дерева, кости и рога, что пошли на древки и рукояти, Конан замер,
уставившись на очаг и арсенал, размещавшийся вокруг него. Потом глаза его
обежали остальную обстановку пещеры: жаровню, подвешенную над очагом, пару
массивных столов, скамьи, табуреты и кресла с жесткими сиденьями, полки с
нехитрой кухонной утварью, лари и свисавшие с потолка гирлянды сушеных
трав. Наконец он услышал сладостные звуки водяного перезвона - в одной из
ниш сверху сочилась влага, капля за каплей собираясь в огромной каменной
чаше.
присел, положив их рядом с собой; лицо его было неподвижно, губы крепко
сжаты. Старец покосился на него, затем - на оружие, хмыкнул и, достав с
полки кувшин, направился в дальнюю нишу - ту самую, где, не прекращаясь ни
на миг, звенела капель.
киммерийцем. Он протянул к нему руки, стараясь, чтобы пальцы не дрожали, и
ощутил восхитительный холод шероховатой запотевшей глины.
глотков и отставил кувшин.
Теперь надо обождать.
раз в пустыне?
затем неожиданно спросил:
Чтобы добраться до тебя, я прошел Аргос, Шем, туранские пустыни,
перебрался через Вилайет, а потом...
откуда ты родом!
меча!
старцу рукоятями вперед. Учитель прихлопнул ладонью по столу; повинуясь
этому молчаливому приказу, киммериец опустил мечи на гладкие оструганные
доски.
другой; сейчас он еще больше напоминал нахохлившуюся хищную птицу. Его
пристальный немигающий взгляд скользил по ножнам к перекрестью гарды,
затем вдоль рукояти и обратно к ножнам - неторопливо, основательно, словно
ему требовалось разглядеть каждую царапину и каждое пятно на потертой
коже. Конан мог поклясться, что старец никогда не видел раньше этих мечей;
и, в то же время, он как будто узнавал их.
прикрыл глаза и замер; лицо его окаменело, он словно бы прислушивался к
чему-то, мысленно вопрошая сталь и кожу. Вдруг, не поднимая век, он
поинтересовался:
кувшин и приник к холодному горлышку. На этот раз он позволил себе выпить
пять глотков. В горле у него больше не хрипело.
Учитель. Его уже нет в живых.
Великий его душу в мире! Мне кажется, я припоминаю этого парня... Смуглый,
как ты, с темными волосами... Как он умер?
острове, что лежит в западных морях, за краем земли.
Его могучее тело быстро восстанавливало былую мощь. Вот если б старик
расщедрился еще на кусок мяса... Но мясным в пещере не пахло; в ней витали
запахи кожи и железа, смешанные с ароматами фруктов, меда и
свежеиспеченного хлеба.
и начал копаться там, что-то собирая с жаровни. Затем он открыл ларь,
оглядел полки с припасами и довольно хмыкнул. Вскоре на столе появилось
блюдо с лепешками, миска меда, яблоки, виноград и еще какие-то плоды,
которых киммерийцу прежде не доводилось видеть - желтые, похожие на месяц
в новолунье, и другие, в плотной темно-зеленой кожуре. Невзирая на голод,
Конан глядел не столько на все это изобилие, сколько на самого Учителя;
теперь, когда жажда перестала мучить его и мутная пелена перед глазами
слегка рассеялась, он видел, как точны и легки движения старца. Учитель
словно скользил по каменному полу, едва прикасаясь к нему босыми ступнями;
жесты его, стремительные и в то же время плавно-неторопливые, казались
исполненными гармонии и силы.
самом существе наставника, как драгоценный булатный клинок в невидных
ножнах, как крепкое старое вино в амфоре из грубой глины. Но сейчас, когда
он собирал на стол, то склоняясь над ларем, то привставая на носках,
вытягиваясь и оглядывая полки, скрытая мощь прорывалась в каждом его
движении, словно блеск обнаженной стали, на мгновение покинувшей темный
кожаный чехол.
- и уселся напротив Конана. Тот протянул руку к лепешкам, выбрал одну,
макнул в мед и с наслаждением принялся жевать. Теперь пронизывающие глаза
Учителя не тревожили киммерийца; старик явно не собирался смущать гостя, и
взгляд его, казалось бы бесцельно, блуждал по стенам и потолку пещеры.
Блюдо с лепешками быстро пустело, как и миски с медом и орехами.
принялся расстегивать ремень на поясе.
окинул быстрым взглядом могучую фигуру киммерийца.
которые умеют делать то же самое. Рагар - на том острове в западных морях
- сражался иначе.
старика снова уставились в лицо Конана. Он моргнул; после сытной еды веки
наливались сонной тяжестью.
Черепнин Владимир
Лукин Евгений
Бажанов Олег
Свержин Владимир
Сертаков Виталий
Рыбаков Вячеслав