Чтение 63–й страницы книги ~Солдат удачи~

голос Нерис вернул его к реальности. - Идем, Дважды Рожденный! Они ушли,
хвала Предвечному! Ушли, и копьем их теперь не достанешь. Разве что твоей
молнией, - она положила руку на дисперсор, свисавший у Дарта с пояса.

Он помотал головой, чувствуя, как струйки дождя, срываясь с влажных
волос, текут по груди и спине.

- Я не собираюсь в них стрелять, маленькая шира. Я только смотрел на них
и думал: вот они уходят и уносят свои тайны? А я любопытен, мон шер ами! Мне
хочется выведать их секреты, и я сожалею о том, что встретились мы врагами,
а не друзьями.

- Маргар не станет другом жабе, - мрачно заметила Нерис и потянула его за
собой.

Ренхо и воины направились в лагерь и уже огибали скалу с тремя вершинами.
Дарт заметил, что трое маргаров шагают без груза, а их мешки покачиваются на
спинах стражей. То был бесспорный признак уважения; видно, их судьба
менялась, как изменяется руда в плавильной печи, становясь железом.

Они с Нерис медленно, шли за толпой. Дождь усилился, камни осыпи
скользили и шуршали под ногами, острия скалы-трезубца маячили где-то в
облаках, в недосягаемой вышине. Золотистые волосы ширы намокли и потемнели,
глаза прятались за веерами влажных ресниц, но раят на виске, омытый небесной
росой, светился и сиял, как маленькая звездочка. В наступившем полумраке
Дарт не мог разглядеть, плачет ли она или по ее щекам ползут дождевые капли.

- Что ты будешь делать? Куда направишься теперь? - спросил он.

Нерис повела плечами.

- Может быть, отправлюсь в Трехградье. Может быть, останусь в Долинах на
несколько циклов? Останусь и встречусь с кем-нибудь, кто подарит мне жизнь.
Пора, уже пора? Дар ширы не должен исчезнуть, и мой отец шир-до сказал, что
найдет мне мужчину. Красивого юного рами, у которого сердце с нужной
стороны.

- Нарата мудр, - согласился Дарт. - Конечно, тебе нужен рами, а не
чужак-бродяга вроде меня. К тому же я не очень красив и совсем не юн.

- Это неважно. Я бы осталась с тобой, маргар, если бы ты захотел, и если
б твое желание было искренним. Но твои мысли? в них, в твоих думах, другая
женщина? Я видела ее, видела много раз - даже тогда, когда ты меня обнимал.
Это предостережение Элейхо? знак, что ты должен вернуться к ней. В тот мир,
который явился мне в последнем сновидении.

- Пока что я вернулся к тебе. Вылез из дыры, и вот я здесь, а не в тех
непонятных краях, где высятся сверкающие горы и ползают жуки в блестящих
панцирях. Возможно, я попаду в тот мир, но не сейчас. Когда-нибудь, еще не
скоро.

- Скоро, - раздалось в ответ. - Вещие сны не обманывают, маргар.

В молчании миновав скалу, они направились к деревьям. В лагере уже жгли
под навесами костры, ели, кормили раненых, и дым, прибитый струями дождя к
земле, тянулся над травой и мхами, усердно ткал причудливую паутину, словно
ее вывязывали невидимые руки валансьенских кружевниц. Пахло печеными
плодами, медом, ореховым молоком, и Дарт, вдохнув эти запахи, вдруг понял,
что проголодался. Еще ему хотелось вина - не медового напитка и не
даннитского тьо, а настоящего вина из лоз, взращенных в Божанси, Анжу или
Шампани. Он ощутил его вкус на губах, вздохнул и подумал, что память бывает
сладкой, как первый поцелуй, и кислой, как последнее причастие. А временами
даже отдает горечью отравы - как вскрик той женщины, казненной под
Армантьером? Но в приходивших на ум событиях и случаях, радостных или
печальных, это была его память, и он полагал, что лучше напиться из всех
источников, чем не иметь ничего и погибать от жажды.

Нерис, стиснув его запястье, повернула к кострам и разбитому под навесом
шатру, но Дарт обхватил ее плечи и, прижавшись щекой к ее щеке, заставил
ширу остановиться. Обнявшись, они замерли под деревом, не видимые никому в
теплом и влажном сумраке; шелестел дождь, корявые ветви тянулись над ними, а
одна, то ли сломленная, то ли надрубленная топором, поскрипывала протяжно и
жалобно.

- Я тебя не забуду, маленькая шира, - шепнул Дарт. - Клянусь Христовыми
ранами, не позабуду! Та женщина? та, к которой я хочу вернуться? она
волшебница? Она умеет видеть мои воспоминания? совсем как ты? не только
видеть, но может оживить их, принять твой облик, напомнить о тебе? и примет,
едва я о том подумаю? это ей совсем не трудно, поверь?

Он шептал и шептал, забыв в мгновение надвигавшейся разлуки, что память о
Нерис сохранится лишь на мнемонических лентах - ведь все, что он видел,
слышал и пережил здесь, принадлежало не ему, а Ищущим. Все забудется под
ментоскопом, исчезнет в разинутой жадной пасти, уйдет в погашение долгов: и
эти беззвездные небеса, и барабанящий по листьям дождь, и теплый влажный
ветер, и губы прильнувшей к нему женщины?

Но сейчас он об этом не думал.

- И еще? я хочу, чтоб ты знала? там, внизу, в подземелье, что-то есть?
что-то необъяснимое, непонятное? не зерна бхо, другое?

Он почувствовал, как Нерис напряглась в его объятиях.

- Во имя Предвечного! Не зерна? Но что же еще там может быть?

- Селектирующий фильтр. - Дарт произнес это на анхабском и тут же
поправился:

- Стена. Завеса, похожая на каменную стену, - в нише, в верхней пещере.
Только живое может ее преодолеть, понимаешь? Нельзя пройти ее в одежде, с
оружием или с палкой в руках? И за ней что-то есть? какая-то обширная
полость? пустота?

Глаза Нерис изумленно расширились, блеснули в полумраке. Откинув голову,
она поглядела Дарту в лицо, коснулась тонкими пальцами губ, промолвила:

- Ты? ты видел эту полость?

- Нет. Я только вытянул руку? И мне показалось, будто я стою у дерева туи
и вспоминаю, но не о том, что мне хотелось бы. Нет, не так, мон дьен! Может
быть, именно это я и хотел вспомнить? Не знаю. Не уверен.

- Случается, Элейхо посылает видения наяву, Да, случается? - с задумчивым
видом протянула Нерис. - Мать рассказывала мне? Впрочем, неважно!

- Встряхнув мокрыми волосами, она погладила Дарта по щеке. - Как ты
думаешь, что там? В этой полости, за стеной, что пропускает только живое?

- Наверное, там шахта. Глубокий колодец, ведущий к изнанке вашего мира?

Или к чему-то другому, что находится в недрах, под скалами и землей. Я?

Он смолк, но Нерис тут же подхватила:

- Ты хочешь это узнать?

- Я должен узнать. Когда мы встретились, ты назвала меня маргаром, и это
правильно. Я - маргар, только ищу не волшебные зерна, а позабытые тайны. Ищу
для тех, кто даровал мне вторую жизнь, для своих владык, существ могучих и
беспомощных.

- Беспомощные и могучие? Разве так бывает?

- Бывает, маленькая шира. Они могучи, ибо в их руках знание, и они
беспомощны, ибо не могут его использовать. Им нужны другие люди, из разных
миров, чтобы летать к далеким солнцам и искать. Такие, как я. Маргары,
солдаты удачи.

- Ты думаешь, здесь тебе повезло?

- Еще не знаю. Может быть. Проверю.

Он говорил отрывисто и глухо, потом, вспомнив о Големе, произнес:

- К завесе нельзя подойти, пока ее охраняет мой бхо. Но если ты
когда-нибудь захочешь? если решишь, что это нужно знать? Словом, я прикажу
ему, чтоб он тебя пропустил.

Но Нерис покачала головой.

- Нет. Если там, за стеной, что-то важное. Предвечный скажет мне об этом.

Мне или другой шире, из не рожденного пока что мной потомства? Дарует
вещий сон и повелит: идите, время ваше наступило! И мы пойдем. Но не сейчас?
Сейчас он посылает мне совсем другие сны.

Она потянула Дарта к шатру, кострам и людям, но вдруг замерла и
прошептала, щекоча ему ухо теплым дыханием:

- Та женщина? та, к которой ты хочешь вернуться? она из твоих владык?

Из тех, могучих и беспомощных?

Дарт ответил утвердительным кивком.

- И она такая же, как ты? Сердце - здесь, - ладонь Нерис легла на левую
грудь, - и Элейхо позволит тебе одарить ее жизнью?

Он молчал, вспоминая Галерею Слез, лицо Констанции, ее улыбку и слова;
потом усмехнулся и негромко произнес:

- Она сказала: все, что ей нужно - согреться на солнце и чтобы я был
рядом? Может быть, это означает - подари мне жизнь? Я не знаю, но я
надеюсь?

Как всегда, он проснулся задолго до красного времени и лежал,
всматриваясь в туго натянутую ткань шатра, слушая дыхание Нерис, сонное
попискивание Броката и редкий стук срывавшихся с деревьев капель. Мягкий
свет лишайника озарял палатку, и смутные тени ветвей, будто танцуя,
скользили по куполу, то сливаясь в большие причудливые пятна, то распадаясь
на пучки корявых щупальцев. Этот беззвучный балет подчинялся всхлипам и
порывам ветра.

Дарт осторожно сел, потянулся к шпаге, снял ее с оружейного пояса и
опустил на спальный коврик рядом с Нерис. Что еще он мог оставить ей? Какую
память о себе? Все, что у него имелось, - мертвые и непонятные предметы,
сделанные на Анхабе? Там изготовили и шпагу, но все же она напоминала о
Земле, хранила тепло его рук и была, конечно, самым дорогим подарком. Не
слишком подходящим для женщины, но, если не считать воспоминаний, ничего
другого он подарить не мог.

Выбравшись из палатки, Дарт натянул скафандр и постоял недолгое время,
прислушиваясь и озираясь. В лагере царила тишина; костры угасли, утомленные
люди спали, и в серой пелене дождя нигде не светились факелы и не
поблескивали шлемы. Видимо, Ренхо и Храс решили не выставлять часовых, раз
нет опасности от тьяни.

Он посмотрел на шатер с чуть просвечивающим пологом, вздохнул и
перекрестил его широким взмахом руки. Прощай, маленькая шира! Да будет с
тобой милость Предвечного!

Прочь из лагеря? От дерева к дереву, от ствола к стволу - и к обрыву;