настойчиво вели переговоры об участии в шоу Фоксли. Проиграй вы, никакой
шумихи бы не поднялось, но вы выиграли, скрестили шпаги с тяжеловесом и
выставили его в весьма неприглядном свете, и теперь вы - самая главная
новость. Все хотят знать, каковы ваши дальнейшие действия.
нас с вами дальнейшие действия?
громче. Замелькали огни вспышек, включились телевизионные осветительные
прожекторы. Вопросы посыпались со всех сторон. Наиболее известные репортеры
сражались за право занять более выгодные позиции. Соответственно их статусу,
разумеется. Эван Кендрик подошел к столу своего секретаря, отодвинул в
сторону бумаги и телефонный аппарат и сел прямо на стол. Широко улыбнулся,
поднял руки, призывая толпу к молчанию, не говоря при этом ни слова.
Постепенно шум начал стихать. Отдельные вопросы или восклицания,
вырывающиеся у нетерпеливых репортеров, вызывали у конгрессмена недоуменную
улыбку. Наконец всем стало ясно: конгрессмен Эван Кендрик будет говорить
лишь в том случае, если его услышит каждый. Долгожданная тишина воцарилась.
с мыслями и сказать то, что надо сказать прежде, чем скажете вы. Но вам
легче, вы сами с мыслями собрались давно.
довольный тем, что ему удалось занять место во втором ряду. - Правда ли...
Для вас это обычное дело, а я в подобном положении оказался впервые.
телеведущий.
перед толпой зрителей, жаждущей лицезреть трапезу льва. Позвольте мне для
начала кое-что сказать.
если не ошибаюсь?
Кендрик, - посоветовал мне сделать заявление. Дух захватывает от такого
предложения, особенно если прежде никогда в жизни ни одного заявления делать
не доводилось.
сказала молоденькая журналистка, намеренно повернувшись так, чтобы роскошные
белокурые локоны попали в объектив камеры. - Вам наверняка уже приходилось
делать заявления.
фильма "Планета обезьян". Ну так что, мне продолжить или, может, просто
разойдемся? Буду с вами откровенен, на самом деле мне абсолютно все равно.
широкой фотогеничной улыбке.
упомянул, что некоторые из вас, если не все, полагают, будто я из кожи лез
вон, чтобы быть на виду на прошлой неделе. Быть на виду... Как я понимаю,
это означает привлечь к себе внимание, намеренно попав в какую-нибудь
историю, с тем, чтобы миллионы людей оказались тому свидетелями. Если я
уловил вашу мысль, в ваших глазах я как раз такой человек. Но хочу
предупредить: я не ищу чьего-либо одобрения. По большому счету мне абсолютно
на это наплевать.
Я не собираюсь надолго задерживаться здесь.
откуда-то из последнего ряда.
толпе пронесся смешок, и он смущенно произнес: - Простите, сэр.
предложил сразиться шефу Пентагона и его коллеге из Кремля, и мы смогли бы
уладить конфликт старым добрым дедовским способом. Один представитель с
каждой стороны без участия воинских подразделений. Но - увы! - вашим
талантом я не обладаю и проблем со здоровьем у меня нет.
собственную колонку в "Нью-Йорк таймс".
предполагал, что стою того, чтобы вы тратили на меня свое время.
вы явились, конгрессмен?
здесь. На ваш второй вопрос могу заявить, что, поскольку не считаю это место
подходящим для себя, отвечать могу, не думая о последствиях... Политических
последствиях, в частности.
- А теперь ваше заявление.
в восторге от того, что вижу. Долгое время я жил вдали от этой страны, и,
возможно, иногда бывает полезно уехать, чтобы осознать, как много мы имеем в
сравнении с теми, у кого ничего нет. Олигархи, как предполагается, нашим
государством управлять не должны, но, мне кажется, кое-кто пытается это
сделать. Указать пальцем на конкретного человека я не могу, но чувствую, что
такие люди есть. Я убежден в своей правоте. Да вы и сами об этом
догадываетесь. Они хотят прорваться к власти, всегда этого хотели. Они
выискивают противника, чтобы заклеймить его в том, что делают сами, -
незаконном продвижении на самый верх экономической и политической лестницы.
Когда же мы наконец остановимся? Когда остановятся они? Когда наших детей
перестанут мучить по ночам кошмары, поскольку все, что они слышат, - это
бесконечные угрозы уничтожения? Когда перестанут их дети слушать про эти
ужасы? А может, закрыть на это глаза, жить как жили и нестись вверх по
эскалатору, созданному самим дьяволом, до тех пор, когда спуститься вниз уже
возможности не будет, да это потеряет и всякий смысл, поскольку внизу к тому
времени все будет пылать в огне... Прошу прощения, я знаю, это не
справедливо, но мне как-то расхотелось отвечать на ваши вопросы. Я
возвращаюсь в горы. - Эван Кендрик встал со стола, быстро прошел сквозь
толпу к двери своего кабинета. Открыл ее и врылся из виду.
парень останется в городе.
уходе с Капитолийского холма.
это дело. Наверху заняты тем, как наворовать побольше денег, а мы будто в
рот воды набрали. Заботься о нем, Энни. Он тот самый голос, которого нам так
не хватает.
по раскаленным, оцепенелым улицам Вашингтона. Он не имел никакого
представления о том, где идет, просто бесцельно переставлял ноги, только
чтобы прочистить голову. Но буквально на каждом шагу его останавливали
незнакомые люди. Произносимые ими слова по большей части едва ли говорили в
его пользу. Во всяком случае, ему они не нравились.
такого прекрасного человека, верного американца, как полковник Бэрриш?
Проклятый левый гомик! Может, продать вам духи? Полковник купил...
верхнем регистре. Тот барыга послал бы всех братьев назад во Вьетнам на
мясо!
какого цвета. Для него все мы - мясо.
запутался - пусть в своих собственных словах, - не делает его неправым. Он -
человек, взывающий к силе нашей нации, а вы, очевидно, нет!
страны. По крайней мере, хочу надеяться.
призывает держаться. Там, в Бастоньи, на Дуге, я был мальцом, и никому не
приходилось приказывать мне держаться. Я держался - и был чертовски напуган.
Просто так вышло - хотел жить. Но сейчас все по-другому. Не люди против
людей, даже не ружья и не самолеты, а машины, пролетающие сквозь воздух,
пробивающие большие дыры в земле. В них нельзя прицелиться, их нельзя
остановить. Все, что можно сделать, - это ждать.
горло, а незнакомцы на улицах лишь мешали найти необходимое ему в этот
Лукин Евгений
Корнев Павел
Володихин Дмитрий
Курылев Олег
Шилова Юлия
Перумов Ник