read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



слова "без", в нем какая-то унылость сокрыта, - ответил Константинов.

...В просмотровом зале было душно, вентилятор не работал; Лида
осторожно разглядывала лицо мужа - похудел. Он весело говорил с Уховым и
Карловым, шутил с монтажницей Машей, сетовал на сумасшествие погоды -
совершенно нет лета, сплошные дожди; рассказал смешной анекдот, попросил
разрешения снять пиджак и заключил:
- Если не возражаете - начнем, а?
Над сценарием фильма о чекистах он просидел - в самом еще начале
работы - чуть не две недели; страницы были испещрены пометками; когда Ухов
увидал это, то застонал даже:
- Константин Иванович, но ведь сценарий утвержден!
- Тогда зачем я вам?
- Как зачем?! Вы должны просмотреть его по линии достоверности, с
профессиональной точки зрения.
- Я этим и занимался. Но коли автор пишет "озадачьте себя вопросом",
то как же мне не обратить ваше внимание на такой ляп?
- Это не ляп. Это распространенное выражение, оно бытует у нас.
- И плохо. Бархударов трактует слово "озадачить" как "поставить в
тупик". А я не хочу, чтобы чекист говорил на плохом русском языке.
- Неужели "поставить в тупик"? - удивился Ухов. - Черт, спасибо, это
надо перелопатить.
- Перелопатить, - повторил, усмехнувшись, Константинов. - Пойдем
дальше. Главное соображение: в сценарии много вранья. Причем автор исходит
из самых лучших побуждений, он хочет утеплить образы чекистов. И снова
появляется жена, которая ждет мужа ночами, и снова молодой капитан
влюбляется в певицу из ресторана, которая связана с фарцовщиками, и снова
генерал знает все наперед о противнике... Правду надо писать, а коли она
автору неведома, стоит посидеть с нами, поговорить, мы с радостью поможем.
И вот еще что: у вас шпионов пачками ловят, а ведь это неправда. Шпион -
редкость в наши дни; серьезный шпион - это сложнейшая
ванаеашанаеапаоалаиатаиачаеасакааая акция противника. Завербовать
советского человека в наши дни - задача невероятно сложная; самая суть
нашего общества противоречит этому.. Человек, который бы добровольно или
даже под давлением отказался от того, что ему дает наша жизнь, - это
аномалия.
Ухов ломал руки, клялся, что менять в сценарии ничего больше нельзя,
вещь отлилась, конструкцию ломать невозможно.
- Я ведь ни на чем не настаиваю, - заметил Константинов. - Я говорю
вам то, что обязан сказать. А вы вправе со мною не согласиться и попросить
другого консультанта.
(В мире кино режиссеры делятся на две категории: "стоики", которые
отвергают любую поправку, даже своего коллеги, и "стратеги", которые
бесстрашно разрушают конструкцию, если видят в доводах товарищей разумные
соображения. Ухов хотя и был "стратегом", но попугивал всех "стоицизмом" -
особенно на первых порах, до того, как был подписан приказ о запуске
фильма в производство; в это время он был готов на все и принимал любые
дельные замечания благодарственно. Потом, когда включался счетчик и деньги
на ленту были уже отпущены, появлялся новый Ухов, диктатор и трибун,
отвергавший любое слово критики; на все замечания отвечал: "А я так вижу".
И все тут, хоть тресни.
Когда Константинов сказал о приглашении нового консультанта, Ухов
осел, начал рассуждать о ранимости художника, произнес речь во славу
чекистов и, в конце концов, соображения Константинова принял.)
Первый ролик был видовым; актер шел по берегу реки, потом бежал;
сиганул с берега - красиво, ласточкой, и Константинов вдруг явственно
ощутил вкус воды, темной, теплой, мягкой.
- Хочу посмотреть, как он движется, - пояснил Ухов, - это очень важно
- пластика актера.
"Попробуй теперь восстанови, как двигался Дубов, - машинально подумал
Константинов. - Избегал камеры. Почему? Проинструктировали? Но ведь это не
умно: человек, который постоянно опасается чего-то, - уже отклонение от
нормы, и мы сразу же включим это отклонение в "сумму" признаков".
- А сейчас поглядите внимательно, мы взяли на главную положительную
роль Броневого, предстоит драка с худсоветом, - шепнул Ухов.
- Отчего? - удивился Константинов.
- Стереотип мышления: боятся, что в нем проглянет Мюллер.
- Что за чушь?! Актер - лицедей, чем большим даром перевоплощения он
наделен, тем выше его талант.
- Ах, если бы вы были членом художественного совета, - сказал
режиссер Евгений Карлов, - нам бы тогда легче жилось.
Броневой был хорош, достоверен, но что-то мешало ему, ощущалась
какая-то робкая скованность. Константинов понял: актеру не нравятся слова.
Действительно, есть три измерения: сначала сценарий, потом режиссерская
разработка, а уж третья ипостась кино - это когда появляется Его
Величество Актер. Броневой говорил текст, который ему не нравился, словно
бы какой-то незримый фильтр мешал ему; там, где в сценарии был
восклицательный знак, он переходил на шепот, многозначительный вопрос
задавал со смешком, пытался, словом, помочь сценаристу, но не очень-то
получалось; первооснова кинематографа - диалог: коли есть хорошие реплики,
несущие стержневую мысль, - выйдет лента; нет - ничто не поможет, никакие
режиссерские приспособления.
В следующем ролике актер пробовался на роль шпиона. Константинову
сразу же не понравилась его затравленность; он с первого же кадра играл
страх и ненависть.
- Такого и ловить-то неинтересно, - заметил Константинов, - его за
версту видно.
- Что ж, идти на героизацию врага? - удивился Ухов. - Мне это
зарубят.
- Кто? - спросила Лида, положив свою руку на холодные пальцы мужа. -
Кто будет рубить?
- Боюсь, что ваш муж - первым.
- Ерунда, - поморщился Константинов. - Если помните, я все время
обращал ваше внимание на то, что в сценарии противник - прямолинеен и
глуп. А он хитер и талантлив, именно талантлив.
- Можно сослаться на вас, когда я буду говорить с худсоветом?
- Зачем? Я сам готов все это сказать. Обидно не столько за зрителя -
за талантливого актера обидно. Унизительно, когда человека заставляют
говорить ложь, выдавая ее за правду.
Остальные сцены Константинов смотрел молча; он чувствовал, как его с
двух сторон рассматривали: Ухов - напряженно, ожидающе и Лида - ласково, с
грустью.
За мгновение перед тем, как включился свет, Лида убрала руку с его
ладони и чуть отодвинулась.
Ухов закурил, потер руки и с плохо наигранной веселостью сказал:
- Ну, а теперь давайте начистоту.
- Вправду хотите начистоту? - спросил Константинов.
Карлов усмехнулся:
- Совсем - не надо, оставляйте шанс режиссеру, Константин Иванович.
- Мне не очень все это понравилось, - сказал Константинов. - Не
сердитесь, пожалуйста.
- У вас есть любимое слово, Константин Иванович, - "мотивировка".
Ваша мотивировка?
- Понимаете, как-то жидковато все это. Нет мысли. А работа чекиста -
это в первую очередь мысль. А мысли противен штамп. Вот в чем штука. Мой
шеф, генерал Федоров, во время войны возглавлял отдел, который выманивал
немецких шпионов. Он мне рассказал поразительный эпизод: перевербованный
агент отправил в абвер, Канарису, нашу телеграмму, просил прислать ему
помощников, оружие, вторую радиостанцию. А дело-то было аналогично той
истории, которую великолепно написал Богомолов в "Августе сорок
четвертого". Так что, понимаете, поражение былоа наеаваоазамаоажанао
просто-напросто, была необходима победа. А перевербованный агент, отправив
нашу телеграмму, возьми да умри от разрыва сердца. А тут от службы
Канариса приходит шифровка, просят уточнить детали. А каждый агент имеет
свой радиопочерк, обмануть противника в этом смысле трудно, почти
невозможно. Как быть? Послали ответ: "Передачу веду левой рукой, потому
что во время бомбежки правая была ранена". Немедленный вопрос: "Как
здоровье Игоря?" А это сигнал тревоги, агент нам все рассказал. Отвечаем
успокоительно: "Игорь уехал из лазарета в Харьков к тете Люде". Но и это
не устроило Канариса. Они послали шифровку другому своему агенту с
требованием перейти линию фронта, встретившись предварительно с тем,
который помер, удостовериться, что у того действительно ранена рука. Что
делать? Как бы вы поступили?
- Я не знаю, - ответил Ухов.
- Подумайте. Не торопитесь. Кстати, агент, которого они вызывали к
себе, тоже сидел у Федорова. Как бы вы поступили?
- Сообщил бы, что нет возможности перейти линию фронта.
- Не ответ для Канариса.
Карлов сказал:
- Если не ответ - значит, операция провалена.
- Тоже не ответ. Операция - мы ж уговорились - неа иамаеалааа права
быть проваленной; провались тогда эта операция - не быть ныне Федорову
моим начальником.
- Ну не мучьте, - сказал Карлов.
- Федоров провел неделю с агентом, которого вызывал Канарис. Русский,
попал в плен, сломался, ушел к Власову, оттуда забрали в разведцентр
абвера. Федоров с ним чуть не в одной комнате жил,
рааасасамааатараиавааала его, он убежден был, что и в противнике можно
оатаыасакааатаьа человека. А все это время чекисты искали - во



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 [ 63 ] 64 65 66 67 68 69 70 71 72
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.