Чтение 63–й страницы книги ~Снайпер~

подсчеты и анализы

стрелковых соревнований прошлых лет,
извлекая на свет давно забытые имена великих стрелков и такие
вышедшие из употребления калибры, как 222,5 и 7Х61 "Шарп энд
харт".

Он скупил все журналы и в тот же вечер засел за чтение.
Когда он наконец-то дочитал последний журнал, то уже знал об
интересующей его проблеме чуть больше, чем раньше. После этого
он решил перечитать их еще раз, но теперь уже более
внимательно. Боб буквально охотился за старыми номерами этого
журнала, выискивая их по всем магазинам, торгующим подержанными
вещами. Если ему удавалось найти еще один такой журнал, то он
сразу же прочитывал его, пытаясь найти в нем что-то, чего и сам
еще пока точно не знал.

"Я все равно найду тебя, сволочь ты старая!" - думал он,
теперь

уже почти точно зная, что тот, кого он ищет, был
человеком старым. Так стрелять может только старый человек,
потому

что для этого нужны опыт, практика и огромные навыки,
которых нет у молодого стрелка. Только один еще не старый
человек - Боб имел в виду себя - мог сделать такой выстрел, и
то это скорее была иллюзия, чем реальность. Боб попытался
отбросить ненужные мысли, мешающие ему сосредоточиться.

"Это не

Соларатов, - сказал он сам себе. - Нет, это не
он".

По вечерам они

занимались любовью. Они занимались ею
часами, как бы наслаждаясь сейчас тем счастьем, которого у
них не было раньше. Порой он чувствовал себя поршнем в вечном
двигателе.

Сейчас, после нескольких оргазмов, после того как он
пролетел все свои этажи и упал на землю, Боб чувствовал себя
настолько уставшим,

что не мог даже пошевелиться. Тело
совершенно расслабилось и, казалось, растворилось в вечности.

- О Боже, - сказала она, - ты, наверное, все это время
специально копил силы для меня? Он хмыкнул.

- Кажется, я делаю все правильно. - Я и говорю.

Они лежали, обессиленные любовью.

Самым ужасным для нее было то, что она позволила в своей
душе взойти зерну надежды. Она поняла, что есть совсем другая,
более яркая и радостная жизнь. Боб же в этот момент думал о
том, что жить в затворничестве, наверное, неправильно, нельзя
ненавидеть весь мир,

нельзя

жить только винтовками, подобно
какому-то сумасшедшему иезуиту, нельзя жить в маленьком
трейлере высоко в мокрых, ненастных горах и встречать каждого
посетителя и гостя недоверием и подозрением.

Мир полон вещей, которыми можно наслаждаться. Надо просто
увидеть их, объединить в своем сознании и радоваться жизни.
Разве это сложно? Для Боба понятие "удовольствие" почему-то
всегда

ассоциировалось с водой. Он видел себя и ее на пляже,
где-нибудь в Митрл-Бич, на юге Южной Каролины, или в Билокси,
или, может быть, в Гальвестоне... Короче: солнце, воздух и
вода... и больше ничего не надо.

- О чем ты сейчас думаешь? - спросила она. - Ты даже
улыбаешься. Ты что?

Он знал, что если расскажет ей об этом, то все пропало.
Он уже никогда не выкарабкается из этой нежной томности и
сладкой вялости. Он лежал и чувствовал, как страсть к ней
нарастает вновь. Он

хотел полностью раствориться

в этой
женщине. Боб смотрел

на нее и ощущал, как огромное желание
вновь накатывает на него горячей волной.

- Так, кое-что о морской пехоте, - ответил он.

- Это ложь, - возразила она.

- Естественно. Я думал о том, как все это мне ужасно
нравится. Может быть, это обойдется мне слишком дорого, а
может,

наоборот, даже поможет выдержать все. Я должен уметь
расставаться с самым

приятным в моей жизни. Это похоже на
заключение сделки: если я хочу выиграть в главном, я должен
уметь при необходимости в любой момент отказаться от всех
остальных, даже самых соблазнительных предложений. Я должен
быть готовым умереть в любую секунду, иначе я проиграю. Любой,
кто воевал, скажет тебе то же самое. Надо всегда быть готовым
отдать

свою жизнь. Если ты думаешь о том, как ее спасти, то
считай, что ты уже потерял преимущество.

Она задумчиво посмотрела на него своими серыми спокойными
глазами.

- Я была права. Я так и знала. Ты сначала дашь мне
почувствовать,

что такое счастье, а потом оттолкнешь прочь,
чтобы уйти в свой проклятый крестовый поход. - Она усмехнулась.
- Жаль, что я не смогу тебя ненавидеть, Боб. Ты самый настоящий
сукин сын, но ненавидеть тебя - все равно что ненавидеть
погоду. Это бессмысленно.

- Послушай... Это было самое лучшее время в моей жизни.
Самое прекрасное. Это было что-то особенное. Еще немного - и я
уже никуда не смогу от тебя уйти.

- Нет. Это ложь. Ты все равно уйдешь. Я знаю таких, как
ты. Вы всегда уходите.

- Ты права, - сказал он. - Я уйду. Мне просто надо уйти.

Она горько усмехнулась: - Ну и стервец же ты!

Боб кивнул головой. На его серьезном, мрачном лице почти
ничего не отразилось.

- И когда?

- Думаю, завтра.

- Так скоро?

- Да. Уже пора. У меня возникли кое-какие идеи. Я бы
сказал - даже план.

- Я не думала, что это случится так скоро.

- Чем скорее уйду, тем скорее вернусь.

- Ты снова лжешь, Боб. Назад ты уже не вернешься. Через
неделю ты уже будешь мертвым.

- Ну, не так быстро,

- ухмыльнулся он. - У меня есть
хитрый

план. И думаю, что благодаря ему мне кое-что удастся.
Но прежде мне надо сделать одно дело.

- Что? - спросила она, пытаясь скрыть рвущуюся из глубины
души боль.

- Я должен добраться до своего тайника в горах и вынуть
оттуда

спрятанные там тридцать тысяч долларов и несколько
винтовок - тогда я буду в состоянии оплатить все свои расходы и
в какой-то степени защитить себя. Ну а затем, - он вздохнул, -
затем надо вернуться домой и похоронить своего пса.

Глава 21

Шрек никогда не умел спокойно, как все люди, входить в
двери;

он в них врывался, подобно

гранате, сильным ударом
чуть не срывая злосчастную дверь с петель, и, наклонив корпус
вперед, широкими шагами влетал в комнату.

Услышав шум, Добблер поднял глаза, но Шрек уже стоял
перед ним, в

два шага и меньше чем за полсекунды преодолев
десять футов, что были между порогом и столом.

- Полковник Шрек, я... - Чувствуя себя так, словно у него
сейчас

будет произведена неожиданная проверка или инспекция,
Добблер сделал слабую попытку приподняться, но стоявший перед
ним суровый человек бесстрастным жестом приказал ему сидеть.

- Я немного задержался, Добблер, поэтому зашел просто
так.

- О Боже, полковник, с вами все в порядке?

- Устал. Очень устал.

- Самолет задержался? Укачало? Вам надо было бы снять
ботинки и походить босиком по ковру...

- Доктор, я

просил вас

заняться таинственным
исчезновением Суэггера. Вы сейчас можете изложить мне свои
мысли?

- Конечно, конечно, -

засуетился Добблер. Раньше Шрек
никогда не приходил в его кабинет, он всегда вызывал Добблера к
себе по телефону.

Добблер начал постепенно излагать все, что к этому
моменту сделал: как он случайно открыл закономерность в этих
странных чеках, приходивших раз в год от продавцов цветов из
Литл-Рока, как позвонил туда, узнал, что это за организация,
потом попытался разузнать адрес, куда доставляют цветы, но
продавцы цветов, оказывается, не делают никаких записей, а в их
компьютерную систему без них проникнуть нельзя. Последнее, что
он предпринял, - это попросил одного из компьютерных гениев в
Отделе

исследований войти в компьютерную сеть ФТД в надежде,
что хоть так

сможет

обнаружить то

загадочное место, куда
Суэггер посылал цветы. Но где-то на половине своего рассказа
Добблер вдруг понял, что полковник Шрек почти не слушает его.

- Да, это, конечно, многообещающее начало, но мне надо
знать, что творится у него в голове. Что он собирается делать?

- О! - сказал Добблер, разочарованно откинувшись назад и
поняв,

что заслуженных комплиментов

ему не дождаться. - Ну,
Пайн говорит,

что ФБР перенесло свой штаб в Арканзас, в его