проклята на веки вечные ваша обитель, трижды неблагословенная Земля!
ветви, стоном отозвалась земля, и с визгом лопались мохнатые кустарники.
А старец смеялся, указывая на огонь пальцем, и громко извещал людей обо
всем, что видят незрячие очи. Скулил и завывал лес, метались, не умея
спастись, призрачные девы, истекали дымом пушистые карлики, тщась
зарыться в горящую, спекшуюся землю, и козлорогий, вопя, скакал по
угольям на обожженных, плавящихся копытах...
было им, потому что наказаны демоны и не скоро посмеют, устрашенные,
вернуться в обугленный лес.
паче что совершившееся не повернуть вспять и того, что случилось, не
изменить.
Следует вернуться в поселок, омыть лица студеной колодезной водой, а
затем, собравшись за вечерним столом, молчать и слушать слово Вещего.
праведной идеи квэхва, не самый большой, но и не из мелких. Тринадцать
десятков борцов и тех, кто станет борцами, если не уйдет до зрелости в
Темные Ущелья. Вполне достаточно для того, чтобы сила поселка устрашила
чужаков, а слово поселка было достойно принято на Совете. Хороший
поселок, ничем не отличающийся от иных. Длинный дом женщин и длинный дом
борцов. Дом мелкоты, еще не достигшей возраста разделения. Просторный
стол, за которым принимают пищу люди, собравшись вместе, как велят
вековечные идеи квэхва. Колодец. Яма с дождевой водой, собранной впрок.
Что еще? Еще - врытые в землю хранилища пищи. И, конечно же, псиный
загончик, заботливо прикрытый навесом от непогоды. Оттуда вечно
доносятся рык, визг, тявканье, но уши людей терпеливой идеи квэхва
привычны к этому шуму и почти не замечают его. Пес - благословение Ю
Джуга; пес дает мясо и жир, пес дает шкуру и кость. Пес предупредит,
учуяв чужака, и отгонит дикого дворового кота, если решится тот
подкрасться к поселку в одиночку. Без пса не выжить. Поэтому, забивая
щенков для котла, надлежит испросить прощения у него, лопоухого, и
воззвать к Великой Суке, к Кесао-Лату, описав ей злого врага, что пришел
и совершил недоброе дело...
тыном из металла. В прошедшие дни ходили люди квэхва в дальние руины,
собирали необходимое и платили за взятое надлежащую цену. Там стал
Одноруким могучий борец, великий охотник Крампъял, там лишился второго
глаза Вещий. Зато вырос над валом густой частокол, переплетенный
твердыми колючими веревками, и чужим не под силу одолеть на совесть
воздвигнутую преграду. Те, кто пытался, убедились в своем бессилии. Вон
их головы - скалятся костяными ухмылками на остриях, предупреждают
заносчивых: нет сюда ходу; здесь, не обижая никого, обитают люди
добродушной идеи квэхва!
руин, ловко мечущие камни издалека, но бессильно-трусливые в схватке, ни
кожаные бродяги, твердо сидящие на спинах уродливо высоких безгорбых
куньпинганов...
стол, уже уставленный блюдами вареных клубней и чашками мясного отвара,
приготовившись слушать Вещего.
восседает старец. Он уже подготовил себя к изречению Предания: синим и
алым раскрашены щеки, повязкой укрыт высокий мудрый лоб, помеченный
крылатым знаком - отметием гордой птицы токон, не живущей в неволе.
Птица распростерла крылья, она хочет взлететь, но сетка морщин
удерживает ее, и вся страсть, весь огонь полета изливается в тихой,
исполненной веры речи Вещего.
твердь небес и нежность земли, назвал сотворенное Дархаем великий
созидатель Ю Джуга, и означало имя это "Страна, Не Знающая Злосчастья".
Сказанное, немедля обретало силу каждое слово Ю Джуга, и было по воле
его. Без краев раскинулся вширь и вдаль, без границ распростерся вглубь
и ввысь счастливый Дархай, и вольно гуляли в вечно цветущих садах люди,
явившиеся из мечты всеблагого Ю Джуга. Он же, поразмыслив, нарек
пришедших из грез Лунгами, и значило прозвище это "Незлобивые". Воистину
незлобивы были сыны и дщери мечтаний всевеликого, ибо не ведали зла, от
явления на свет стремясь лишь к добру...
мудрой идеи квэхва, плечом к плечу сидящим за широким столом. Ибо из
вечера в вечер, из луны в луну, год за годом повторялось предание, дабы
не истерлась в памяти людской истинная правда и подлинная суть.
мир, не мог оставаться всегда с возлюбленниками своими беспредельный Ю
Джуга, однако и оставить их без надзора и присмотра не желал знающий
все. Потому плюнул на ладонь себе великомощный, присыпал слюну щепоткой
пыли предсущности, смял; и так возник под сияющим небом Дархая яростный
Хото-Арджанг, чьим уделом стало с той поры надзирать за миром и покоем
Лунгов. Но пылок был нрав назначенного бдить, и подчас увлекался он
охотою на легкоперые облака, оставляя без защиты и охранения тех, кого
призван был защищать. Тогда дунул на ладонь свою Ю Джуга, добавил в
дуновение толику ясного звона; и так возникла среди вершинных снегов
Дархая легкоустая Кесао-Лату, чьей долей определил всенеодолимый
услаждать и наслаждать Лунгов в те дни, когда отвлекается от
предначертанного Хото-Арджанг...
дню, подгустив светлые тени, но прозрачность ветра пока что не желала
отступать. Ничто не перебивало речи Вещего, кроме не замечаемого никем
псиного подскуливания и подвывания. Да еще шуршали сандалиями те, кто
нынче надзирал за котлами, расставляя на широкой столешнице необходимое
для трапезы.
страны Дархай. И за пределами мира, далеко за сугробами сизых туч,
злобствовали демоны, тщась и не умея разрушить то, что создано на благо
и пребывает вовеки, по воле демоносокрушающего Ю Джуга. Но пришел день,
когда воспылал Хото-Арджанг греховной страстью к Кесао-Лату и предложил
ветроголосой взойти на ложе свое. И не преодолела зова не праведного
лона Дева Небесных Снегов. Впустила она громоносное копье в алмазную
пещеру, истекла потоком недозволенных наслаждений - и рухнули стены
добра, обороняющие Дархай, ибо в непорочности Кесао-Лату заключалась
тайна незримой преграды, к коей не в силах были подобрать ключ демоны...
вдруг предвечерний зной, уплотнился, стал вязким. Людские лица
заблестели каплями испарины, и даже псы в загоне, прекратив ненадолго
свою вечную возню, расползлись по углам, тоскливо поглядывая в
посмурневшую гущу теней...
сотворенного блага злые демоны, и нашлись у них подручники среди людей,
ибо многие, уподобившись Хото-Арджангу, возжелали наслаждений для себя и
презрели чаяния иных, нисколько не худших. И нет слов, чтобы высказать
горечь полноты бед, сполна испытанных Дархаем. Но!..
своей явился в сотворенный край, дабы искоренить зло. Сперва приказал
встать пред очи свои достойным презрения подручным. И пришли в трепете.
И не было им что ответить на гневный упрек, ибо виновны были они. Тогда
сказал всеисправляющий жалкому Хото-Арджангу: не будь! И не стало
мнившего себя божеством. Легкой карой было небытие и по заслугам, ибо
всего лишь подчинился желанию своему преступивший приказ.
Гнусно-злонравной же Кесао-Лату повелел надстоящий стать отныне и
навсегда Великой Сукой, и рождать псов, и выкармливать их, и вновь
оплодотворяться, и не знать перерыва в родильных муках, и не ведать
сладости осознанной любви. И было это справедливо, ибо вожделение
бешенолонной навлекло беду на возлюбленных детей Ю Джуга... Миг
наступил. И как всегда, именно на этом месте Однорукий Крампъял ударил
бочонкоподобным кулаком по столешнице, заставив подпрыгнуть братаны и
мисы.
безумца. Ибо лишь лживый язык опровергнет истину, и кроме того, кто
осмелится сказать против Крампъяла, ломающего в пальцах молодую
березку?
укоризненным взором невидящих глаз одарил несдержанного Вещий, ибо верно
было сказано, но не в должный срок.
задумался он о том, как избыть горе Дархая. Убив же, рассмеялись, зная,
что некому отныне встать против них!
Вещий же привычно возвысил голос, призывая не предаваться до времени
отчаянию.