закрыв окно, вернулся на место.
он. - Итак, на чем мы остановились? Да, у вас была приятная встреча с
доктором Русто. Само собой, само собой, он достойный человек... Вот что,
Ур. За минувший год многое переменилось. Вы, по-видимому, вполне
акклиматизировались... или, точнее, адаптировались, и, хотя те или иные
ваши поступки не совсем объяснимы с точки зрения логики, нынешняя ваша
коммуникабельность неизмеримо выше первоначальной. Прошу меня понять
правильно. Я не собираюсь вас допрашивать...
я такой, откуда и каковы мои намерения.
разрешите, не сейчас. Наверное, скоро я уеду... улечу... и вот перед
отъездом расскажу вам кое-что о себе.
расслабляя на шее узел галстука. Перед ним сидел вполне земной человек - с
печальным выражением лица, с подбитым глазом, - но он хранил в себе тайну,
не доступную никому.
упорно избегаете откровенного разговора. Но ответьте, по крайней мере, на
загадку, которую нам задал ваш отец. Когда и при каких обстоятельствах он
был ранен стрелой?
матери я знаю только то, что на стадо овец напали какие-то плохие люди,
отец оказал им сопротивление и был ранен в схватке. Где это было, я не
знаю, потому что у родителей... у них довольно смутное представление о
географии.
Такой срок показывает и патологоанатомическая экспертиза, судя по
инкапсулации* наконечника стрелы. Но тут-то и кроется загадка. Дело в том,
что возраст наконечника, извлеченного из ягодицы вашего отца, определен в
шесть тысяч лет.
образом вы определили?
насажен наконечник, сохранил частицы древесного угля, и поскольку период
полураспада угля...
парадокс, но тот молчал. Было похоже, что Ур не очень удивлен. Скорее он
выглядел озабоченным, удрученным. Да, совсем не похож на того
жизнерадостного варвара, каким предстал Рыбакову год назад в колхозе имени
Калинина.
обещанных предотъездных объяснений. Когда вы, собственно, собираетесь
улетать?
некуда. Назначить определенную дату отлета - это зависело не только от
него. И не столько от него... Куда же ему пойти, где найти убежище? Не
возвращаться же в Институт физики моря, на который он навлек неприятности
и из которого тайком бежал... Жить у Валерия нахлебником тоже не годится.
Правда, у матери, которую приютила у себя добрая тетя Соня, есть немного
денег, но она совершенно не умеет считать и рассчитывать - в первом
попавшемся на глаза галантерейном или промтоварном магазине может оставить
все до последней копейки. Ее нельзя выпускать одну в город...
возможность отлета, - это дом родителей в колхозе...
сказал он, уже взявшись за дверную ручку и исподлобья посмотрев на
Рыбакова. - Поживу немного у родителей.
такси домой, на улицу Тружеников Моря. Было решено отметить это событие
семейным шашлыком.
лечь отдохнуть, но доверить женщинам резание баранины Шам, естественно, не
мог. Лишь покончив с этим делом, он погладил тетю Соню по плечу и покинул
кухню. Женщины принялись резать лук, толочь сумах, заливать мясо уксусом и
нар-шарабом - уваренным гранатовым соком. При этом Каа говорила без умолку
- хвалила Шама и жаловалась на сына за то, что он никак не женится. Тетя
Соня сочувствовала ей и в свою очередь жаловалась на Валерия.
некогда хранились Фарберовы книжки и журналы, а теперь лежала всякая
рухлядь, он отодрал несколько толстых досок и снес их во двор. Возле
дворовой арки, ведущей на улицу, был пятачок, не покрытый асфальтом, и тут
лежали два параллельных ряда закопченных камней, - уже добрых сто лет это
место служило всему двору шашлычным мангалом.
площадке стоял Шам. Опершись о перила, он с интересом наблюдал за
футбольной схваткой во дворе. В наиболее острые моменты игры, какие
принято называть голевыми, Шам очень возбуждался: выкрикивал что-то и
размахивал руками, подбадривая или осуждая игроков. Мальчишки поглядывали
на бородатого болельщика, посмеивались.
Фарбер из раскрытого окна своей галереи.
диване и читал газету Ур - в любимых плавках, босой, совсем как год назад,
когда он только поселился у Валерия. И можно было подумать, что ничего не
переменилось за этот год, если б не сбритая борода и подбитый глаз...
постукивая пальцами по подлокотникам.
углубился в судебный очерк.
зачем она летала в Москву.
в колени. - Сам заварил кашу с этой "джаномалией", сидел за расчетами,
силовую установку для пролива Дрейка придумал - и все побоку? Ну ладно,
когда тему прикрыли, ты сбежал, думал, что все из-за тебя, - это понять
можно, хотя и с натяжкой. Но теперь-то! Обстановка меняется. Пиреев,
говорят, уже не зампред по науке, куда-то уходит по собственному желанию.
Океанскую тему Вера Федоровна пробьет наверняка. Никаких помех! А ты - к
родителям в колхоз... Чудило ты гороховое, вот и все.
мне в институте не стало: где Ур, почему на работу не выходит... Утром
войдешь в отдел - Нонка вот такими глазищами глядит. - Валерий сомкнул
пальцы обеих рук, показав большую окружность. - Задает, так сказать,
безмолвный вопрос. А я ей отвечаю так... - Он состроил зверскую рожу.
дивана, подошел к окну. Валерий вдруг подумал: уж не приступ ли у него
начинается?
гримаса. - Чего ты душу выматываешь? Что вам всем нужно от меня?!
выскочил вслед за Уром.
тоже. Не побежал же он в одних плавках на улицу! Хотя с него станется...
пахнущей кошками лестнице он поднялся на чердак. Здесь было душно. Пыльный
брус света косо падал из окошка, сплошь затканного паутиной. Валерий
огляделся. Ржавая ванна, источенный жучком колченогий комод, свалка
отслуживших свой век примусов, глиняных горшков, самодельных газовых
таганков... За свалкой сидел на полуразбитом ящике Ур.
немигающего и как бы затравленного взгляда.
досаждать разговорами. Живи как хочешь.
Флинт Эрик
Шилова Юлия
Курылев Олег
Херберт Фрэнк
Семенова Мария
Глуховский Дмитрий