сообразить, что твоим приятелям будет крышка, если они сюда явятся. И тебе
будет крышка, потому что свидетели нам без надобности. Подумай, хорошенько
подумай, Марко. Все. Пока - все.
перевела фонарик на дверь и вышла; Берт - за ней. Наложил замочную навеску,
поискал в соседней кладовой болт, засунул его в проушину и молчком, угрюмо,
затопал на кухню. Амалия спросила:
Амалия все-таки возразила.
ведь он наверняка не согласится, а силой удерживать... Вот вляпался,
бедолага... С такими мыслями она и вышла во двор. Хесус что-то перебирал в
кузове своей машины, покачивая головой.
уехать куда-нибудь, вместе с семьей. Вернется этот Мадридец... он плохой
человек, можешь мне поверить. Спрячься к кому-нибудь, слышишь, Хесус то?
уехал. А она пошла завтракать, хотя аппетита не было совершенно.
дверь. Амалия подошла и предупредила, что его свяжут. Тогда у него наконец
прорезался голос. Он стал вопить - с характерным нью-йоркским выговором;
кричал, чтобы выпустили, что он сейчас лопнет и что с ними, трахаными и
перетраханными, все равно рассчитаются. Она дала ему поорать полчаса, потом
подошла снова и тихо, спокойно объяснила: он должен сказать, кто его послал,
иначе его свяжут, заткнут рот и забудут, что он есть на свете.
он скажет.
разбега, от задней стены, бросился на мучителя - согнувшись, целясь головой
в живот. На его счастье, Берт увернулся, и парень не разбил себе голову о
защитное поле, только ушибся, когда рухнул на пол.
Парень поднял голову - из носа у него текла кровь - и выпалил:
знала, что надо подержать его еще, хотя бы сутки, и лишь тогда надавить
всерьез. Сейчас он, понятное дело, воображал, что имеет дело с дилетантами,
причем с мягкотелыми нюнями - ему ни разу не въехали по зубам, не пригрозили
пытками, даже не орали. Но время поджимало. Сидеть и ждать атаки теперь было
невозможно.
Амалия. - Привяжу к полу, чтобы не перевернулся. Заклею рот. Будешь лежать,
пока не скажешь...
отдирать пластырь и повторять вопрос: кто тебя послал? Дня три ты
продержишься без воды, на четвертый умрешь,
держась за подбородок.
Думает, что его выручат. Правда, Марко? Он думает, мы простые люди, только
наглые, а наглые потому, что не знаем силы, которая за ним стоит. Я просила
его подумать, но ведь он не мог сообразить, что мы - не люди. Подними его и
прислони к стене.
приказала:
его исколошматил.
на треть обхвата этой здоровенной шеи, но через несколько секунд он
всхрапнул, как лошадь, и ударил-таки мучительницу ногой. Ударил сначала
слабо, потом изо всех сил, но с таким же успехом он мог колотить бронзовую
статую. Лицо у него было застывшее и страшное - маска смертельного ужаса. Он
захрипел, Амалия разжала пальцы, и Марко рухнул на пол, подогнув колени.
Сколько вас было в Голландии и сколько вернулось? Тебе не говорили?
под страшными пытками ты мог бы его выдать. Но у тебя на теле нет следов
пытки, верно?
силой грохнула по ней тяжелой дверью. Тогда Марко заговорил и вывалил,
противу ожиданий Амалии, сразу все. Что Марино - доверенный помощник
Лентини. Что сам Папа два дня как здесь. Что его, Марко, послали
осмотреться, а отвез его парень из местных. Он сказал даже, где резиденция
Папы, - на вилле, недалеко от Памплоны.
водой; руки теперь сковали не сзади, а спереди. Заперли его и собрались
втроем - держать совет.
через стыки плит. Амалия полулежала в кресле; она чувствовала себя
смертельно усталой и
"мерседес", как был - в грязном комбинезоне.
- Надо убираться отсюда, а?
наклонился к ней.
выпотрошила...
будет молчать, а он заговорил.
все еще злобно тонким голосом:
бандит. Его послали потому, что он умеет притворяться глухонемым, и все.
Ладно. Так что ты предлагаешь делать?
поднялся полуденный ветер, гнал мелкую пыль к устью долины. За решетчатыми
оконными переплетами качали ветвями оливы.
ж говоришь - на дороге наверняка засады, обвалы и все такое. Вертолет здесь
не сядет, вот беда...
Нет, не думаю.
хватило бы места в кузове. Это же напрашивается; они могли и троих послать,
одного в кабине и еще двоих в кузове, под овощами. Но профессионал мог бы
управиться и в одиночку. Почему они этого не сделали?
либо заткнуть его зубастую пасть? Посадить своего водителя, вкатить к нам в,
прежде чем мы разберемся, что Хесус поддельный, взорвать наш домик вместе с
нами?
Лентини здесь уже двое суток, а ты еще жив, значит, ему нужен не твой
скальп, а то, что под скальпом.
Лукин Евгений
Володихин Дмитрий
Посняков Андрей
Володихин Дмитрий
Контровский Владимир
Никитин Юрий