человека с его физической, материальной природой, то Ученые не могли эти
законы преступить. Не могли даже подумать о том, что это возможно.
этого мира - да, потому что... Без "потому что"! Разве я спрашивал себя
когда-нибудь, почему притягиваются разноименные заряды? Таков закон природы
- закон Кулона. Человек начинает спрашивать "почему это так?", когда речь
заходит о законах общества. Кажется, что спросив, а потом ответив, получаешь
возможность изменить. Сделать лучше.
природы, а не моим желанием. Я убил Учителя по элементарной причине:
природные законы вошли в конфликт с моими внутренними законами, перешдешими
в этот мир вместе с сохранившимися воспоминаниями.
пикировавшим на меня ослепительным шаром, пользуясь оружием, которое я еще
ни разу не применял сознательно, будучи в здравом уме и твердой памяти?
сотнями метров, коснулся ладонью его холодной поверхности. Меня это удивило
- я думал, что шар окажется раскаленным, как звезда. Впрочем, удивление
мгновенно сменилось пониманием: шар и должен был быть холодным, поскольку не
было в нем никаких духовных сущностей, способных создавать физическое тепло.
Это было орудие убийства, и оно обязано было оставаться холодным.
исчезло. Я отдернул руку. В небе над моей головой расплывался в темном небе
светлозеленый отпечаток ладони.
которых меня не интересовал, и впервые за время своей новой жизни ощущал
полное и безмерное спокойствие. Неожиданно упавшая ночь была прекрасна.
Звезды одаривали меня светом любви. Стоявшие вдали деревья радостно
шелестели кронами. А черный цилиндр настолько слился с ночным мраком, что я
перестал его видеть. Да и не хотел. Может, его и не было вовсе. Никогда.
Глава четырнадцатая
следовало как можно быстрее покинуть космодром и найти Даэну раньше, чем Фай
предпримет на меня новую атаку. В памяти моей отложился весь маршрут, по
которому я планировал в поле тяжести. Если бы я умел летать, то смог бы
повторить путь в обратном направлении. Но я летать не умел, законы природы
понимал умозрительно, а не на подсознательном уровне, необходимом, должно
быть, для того, чтобы пользоваться ими. А по земле я идти не мог - наверняка
упал бы, споткнувшись о первую же преграду. Чтобы найти дорогу к Даэне, я
должен был видеть суть лежавшего между нами леса, но для этого я хотя бы
должен был знать для начала, в каком направлении этот лес находится!
всего, это был один из дисков - не металл и не пластмасса; поверхность
напоминала скорее шкуру животного, может, бегемота, может, слона. Такая же
грубая.
поверхность другого цилиндра. Я метнулся вправо - с тем же успехом. Влево...
в своеобразной клетке или, точнее, в лабиринте с сжимавшимися стенами и
мгновенно вспомнил (будто ярким лучом высветило!) ощущения героя рассказа
Эдгара По "Колодец и маятник", от чтения которого я в детстве приходил в
трепетный ужас. Мне было десять лет, я посмотрел фильм, который показывали
по киноканалу для юношества - посещать эти передачи мне запретили, но
родителей не было дома, а код блокировки я давно подобрал, он оказался не
таким уж сложным. Помню, как я корчился в ужасе, когда стены моей детской и
потолок начали сдвигаться, лишая меня возможности раскинуть руки. Фильм был
добротный, ставил его Бенецкий, мастер такого рода ужастиков, и я завопил,
когда в щели между стенами начала просачиваться вода. Хорошо, что вовремя
сработала вторая линия блокировки, и в телевизоре сменилась программа. Иначе
я, возможно, умер бы от страха. После того случая я никогда не играл с
системами блокировки программ - смотрел что положено для моего возраста. Но
впечатление запомнил - ужас сопровождался каким-то сладостным желанием,
которое напоминало оргазм и было мне еще совершенно не знакомо. На другой
день я нашел томик Эдгара По в отцовской библиотеке, обычную пластиковую
книгу издания до двадцать девятого года, и прочитал рассказ глазами. Ужас
повторился, но теперь это был не физический ужас, а воспоминание о нем, ужас
метафизического восприятия, сладостный в силу своей безопасности.
космос (я уже понял, что корабли были живыми существами), касались меня со
всех сторон, я ощутил себя в том же колодце, и выхода у меня на этот раз не
было - я не мог переключить канал или отложить книгу.
сдавили со всех сторон существа, прикосновения которых были мне
омерзительны.
пришло неожиданное спасение - Бог из машины?
своих глаз и вглядеться в суть своих пальцев сутью своих зрачков. Разве в
этом мире я знал суть своих собственных возможностей? Я понимал очередную
способность сделать то или иное только тогда, когда безвыходные
обстоятельства подталкивали меня к новому пониманию.
знаешь закона Хопфера-Манна? Движение мысли равнозначно твоему движению по
комнате от кровати до стола, а если мысль глубока и интересна, то ее
импульс...
вытащить меня отсюда, в голову не приходили. А паника, видимо, мыслью не
являлась. Или нет - паника была хаосом мыслей и потому движения создать не
могла, разве что нервное топтание на месте.
пока пасти, я окажусь внутри, и сила, которой сам я не обладал, вышвырнет
наконец меня с Земли? Еще несколько секунд, и я на себе почувствую действие
закона перехода давления вещества в давление мысли - если такой закон
существовал. Я уже не мог вздохнуть полной грудью, стенки дисков
перемалывали меня, будто шестеренки - попавшую в механизм бабочку.
несуществующего Творца забрать меня и прекратить мучения.
нити, каждая из которых содержала некую мысль, мной непонятую, и некую суть,
для меня пока недоступную. Я мог лишь впитывать глазами энергию, чистую, как
незамутненный горный поток. Это было субъективное ощущение чистоты, которую
нужно пить, чтобы спасти если не тело, то собственную человеческую суть.
сути я уже умер - умерло мое физическое тело, но я еще жил, жили мои глаза,
и моя глотка, в которую вливался свет звезд и их энергия, не имевшая ничего
общего с физической энергией фотонов.
когда остановилось сердце. То, что я секунду назад воспринимал как чистую и
незамутненную энергию, неожиданно начало проявляться во мне (где? в
сознании? в физической сути моего погибшего тела?), и шок, который я при
этом испытал, можно было бы сравнить лишь с шоком рождения. Я не мог
помнить, конечно, того, что чувствовал, когда младенцем явился в тот мир,
где прожил почти сорок лет, но уверенность в том, что это были сходные
ощущения, не оставляла меня все время, пока продолжалось изменение в моем
сознании, в моем восприятии окружавшей реальности.
нематериальной сути моего сознания, но и легко извлекалось оттуда,
вспыхивало, будто метеор пролетал по небу, оставляя дымный след.
главного - это был мир поэзии, мир музыки, мир искусства, а я ничего этого
не знал, занятый собой и прошлым. Музыкальный рефрен и поэтическая строка
определяли, оказывается, суть каждого материального предмета и дополняли
суть истинную, нематериальную, духовную. Деревья в лесу звучали в унисон,
будто трубы архангелов, и звуки эти были настолько чисты, что я не мог бы
сопоставить им никакие реальные голоса, которые мне доводилось слышать в
прошлой жизни.
мелодий, красоту которых я понимал, чувствовал, но вряд ли смог бы повторить
несмотря на их простоту. Каждая звезда представилась мне звучавшей
мелодической нотой, и я ни на миг не усомнился в том, что звезды - массивные
плазменные шары с температурой поверхности в несколько тысяч градусов -
способны быть носителями не только знаний, но и высокой духовности. Точнее -
не столько знаний, сколько духовного содержания.
стоявшей в зените, и понимал, что на самом деле ощущаю не колебания воздуха
или электромагнитных полей, но мысль в чистом виде, - от рождения мира, от
появления в нем разумных существ каждое из них не могло не быть поэтом и
музыкантом. Просто потому, что изначальны поэтический ритм и музыкальная
гармония. Именно ритм и гармония создали законы природы, где физическое и
духовное неразделимы.
- любовь?
Березин Федор
Лондон Джек
Лукьяненко Сергей
Орловский Гай Юлий
Сертаков Виталий
Пехов Алексей