удержало. Что?
головой. Продавщица была русская... Бытовой шовинизм, неистребимая
склонность человеческого организма.
понял, что не опаздывает, и пошел неторопливо. - Так в чем же все-таки
разница? Русская или нет? Или эстонка? Вроде бы нет никакой разницы. А
что-то царапает. Ксенофобия? Или просто привычка любого челове_ка делить
всех вокруг на своих и чужих? И бояться этих чужих... Бояться? И вот ведь
что самое интересное, у них то же самое..."
всплыло детское воспоминание. Когда Хейти был маленьким, он, глядя на других
людей, часто ломал себе голову, как думают они? Как они видят его, Хейти,
который в свою очередь видит их? Он думал об этом и часто даже расстраивался
от невозможности понять этих других людей, живущих вокруг него.
все человечество на своих и чужих, но хотеть понять этих "чужих"...
пугали нашивки на форменной куртке прохожего. Прохожий был далеко, просто
стоял и о чем-то думал, рассеянно вертя в руках газету. Да и форма не
полицейская, а просто форма охранника. Частная охранная фирма ESS, в которой
работал прохожий, обеспечивала всех своих работников униформой.
лямку тянет. Спокойно уволился, спокойно работает. Все, что нужно,
позабыл... - Бомж прищурился. Если бы кто-нибудь в этот ранний час необычно
теплой весны наблюдал бы за грязным, оборванным человеком с разодранной
скулой, то он наверняка бы заметил, что бессмысленная пьяная пелена с глаз
нищего куда-то пропала, глаза стали цепкими, глядящими в душу. Да и
вообще... Вот бродяга приоткрыл рот, быстрый язык облизал обветренные губы.
Между губами мелькнули белые, очень ухоженные зубы, которым обеспечен
ежедневный уход. - Наверное, позабыл".
только охранник, который ловил остатки сладкой утренней дремы в своей
будочке и ничего не видел. А Хейти стоял к бомжу спиной...
вязкой клейкой массой, уничтожающей звуки. Каждое движение, каждый жест
давались с трудом, через преодоление, через сопротивление... Чье?
телом эту резиновую тишину, развернулся...
спящего охранника. Больше ничего...
на работу. - И не только нервы, кажется. Сердце вроде... Отпустило. Худеть
надо".
Хейти любил эту дорогу. Кажется, вот он вокзал, реклама казино за спиной
бьет по глазам. Все прелести цивилизации... и вот переходишь дорожку, десять
шагов... И ты уже совсем в другом времени. Под ногами булыжник, стены из
серого плитняка. Стена, поросшая плющом до самого верха.
винограда надежно защищали их от кошачьего вторжения, от ворон и просто от
людей. Это была птичья территория.
веток, осветили стену. Птичий хор вдруг сделался оглушительным. Каждый
пернатый солнцепоклонник горланил свой личный гимн Солнцу, каждый от всей
своей птичьей души. Громко! Перекричать соседа! Громко! Еще громче!!! До
Солнца далеко...
стен, превратил мир в праздник птичьего торжества! И сделался внезапно
болезненным...
горло - ни туда ни сюда! Что-то налетело сзади, из прошлого, размашисто
лупанув в спину!
и гипноз в голову Хейти, стиснутую ладонями, проник хриплый, злой,
невероятно сильный голос. Хрип. Плач. Откуда-то из-за спины... Из
прошлого... Толкая к стенке, лишая сил... Что это? Наверное, память...