привалившем ему счастье, казалось, готов был вывернуться
наизнанку, чтобы угодить невесть откуда взявшимся гостям. Весь
комфорт, возможный в его небогатом жилище, был предоставлен в
распоряжение благородных дам и их кавалеров. Правда он не слишком
походил на выпускника Сорбонны, кичащегося своей высокоученостью,
а из книг я увидел у него лишь весьма потрепанный "Катехизис", -
доброты и христианского милосердия ему было не занимать. Впрочем,
вероятно, и в Сорбонне есть свои недоучки, едва-едва способные
сдать экзамен на звание бакалавра, да и то не с первого раза. Но
ведь и должность деревенского кюре - не слишком завидный
бенефиций для выпускника кузницы архиепископов.
седел восемь часов кряду, исследовали окрестные ле" овраги, тропы
и дороги, ведущие к Реймсу. Где-то здесь королевский кортеж,
следующий к святыням Французской Галликанской Церкви, должен был
попасть в засаду Гиза. По подсчетам и наблюдениям Лиса, отряд,
собираемый молодым Лотарингцем, едва ли превышал шестьсот-семьсот
вооруженных дворян и рейтар-наемников. Во всяком случае, провиант
и фураж в Монфорлане был запасен именно на это количество людей и
лошадей. Каков был королевский эскорт - оставалось лишь гадать.
Количество же наших войск являлось загадкой, к сожалению, и для
нас самих.
выставленный кюре для наблюдения за дорогой, сообщил, что с
северо-запада через лес движется большой конный отряд. Судя по
темным одеждам - гугеноты.
коней! Милые дамы, прошу вас не задерживаться. Нам следует
поспешить.
меня под руку и отводя в сторону. - Некоторые богоугодные дела
пока что удерживают меня здесь. Полагаю, что вы простите меня,
если нынче я не последую за вами,
всех тех передряг, которые мы преодолели рука об руку?! Не вы ли
намеревались идти рядом, помогая делом и советом, пока дорога не
приведет меня к трону? - Я невольно поймал себя на мысли, что
привык к велеречивому монаху и мне будет не хватать его вечных
притч и многочисленных знакомств во всех концах Франции.
многих источников ведомо, что ваша стезя приведет вас к короне
Франции. Но я не желал бы, чтоб моя завершилась на каком-либо из
деревьев этого леса. Согласитесь, глупо закопать жизненный путь,
высунув язык и дергая пятками в воздухе. Вы же сами слышали -
сюда движется отряд гугенотов. В отличие от Мано, который, хотя и
именует себя католиком, не знает, какому Богу молиться, они знают
это наверняка. Вряд и эти люди обрадуются, увидев
монаха-бенедиктинца рядом со своим кумиром. Ступайте, сир, - да
хранит вас Господь! Мы встретимся в Реймсе и... Вот еще что:
вопреки моему ожиданию, я не отметил в вас особого рвения к
чтению псалмов. Всевышний ли вас вразумил, или же это только
причуда памяти, - не мне судить. Но сегодня вы поведете в бой
лютеран, а стало быть, вам следует казаться первейшим из них.
всех французов и помнящий, что благодать Господня не коснется
сеющего рознь меж братьями. Ступайте, сын мой, я заранее отпускаю
вам этот грех.
бурными криками радости, воздеванием вверх оружия и нестройным
пением псалма. Однако заунывному восхвалению Всевышнего не
суждено было завершиться логической точкой. Маргарита Наваррская,
сопровождаемая своими "придворными дамами", выехала на поляну,
где было построено мое могучее войско - не более двух сотен
верховых. Все, что удалось привести с собой Мано.
Валуа!
Лиса. - Чуток таких друзей - и никакого Гиза не надо!
превращался в толпу, и это скопище обозленных, увешанных оружием
людей, все больше зверея при виде желанной добычи, шаг за шагом
начало надвигаться на замерших в ужасе дам, не слушая окриков
командиров. В глазах взбесившейся своры гугенотов Марго была едва
ли не одной из главных виновниц Парижской бойни в ночь святого
Варфоломея. Ведь именно ее, вернее, черт возьми, нашей свадьбой
были заманены в Париж многие и многие погибшие в ту ночь. Марго
не могла не понимать этого.
на смертельную опасность, осмелилась следовать сюда за мной. Уж и
не знаю, сколько там грехов отвесил мне святой Петр на своих
весах, но обман такого доверия, пожалуй, мог стать худшим из них.
шпагу. - Мано, ко мне! Кто верит в меня - сюда!
А ну, пеньки горелые, чавкальники свои зашнуровали" На немецкие
кресты порву, антихристы суконные!
внушительность.
сколько веток! Нас тут щас развешают шо стиранное белье! Капитан,
толкай речь, а то поздно будет!"
Наваррского, то ли по привычке повиноваться, покинули ряды
бунтующего войска и шагом подъехали ко мне, спеша сомкнуть строй
вокруг короля и его "семьи". Немного, едва лишь четвертая часть
войска. Но остальные, слава богу, остановились.
головой. Если я погибну, приказываю сопроводить их в Реймс!
этим, я тронул шпорами бока коня, направляя его к хмуро молчащему
воинству.
выпрямляющейся шеренге. - Разбойники, именующие себя дворянами!
Кто из вас осмелился поднять голос на мою жену?! Я спрашиваю:
кто?! Ты?! - Я ткнул в кирасу ближайшего всадника концом шпаги. -
Или ты?! Кто-о!!!
молодой дворянин на буланом коне.
запятнав своей чести, скрестить с тобой клинок. Но здесь, во
Франции, я еще и герцог Вандомский, а потому забудем на время,
что я король.
Ротьера.
спрыгивая с коня. - Вы все наши секунданты.
последним звуком, услышанным молодым гугенотом. Заставив
противника закрыться демисерклем [Демисеркль - одна из
фехтовальных защит] от удара в голову, я, быстро проведя клинок
под мышкой противника, коротко ударил его в горло. Де ла Ротьер
упал, не охнув.
земли. - Кто еще считает так же, как этот негодяй?! Я жду,
господа, спешивайтесь! Я буду биться с каждым из вас, пока не
перебью всех или пока кто-нибудь из вас не убьет меня! Ну же, не
заставляйте меня ждать!
все мятежники и по чести должны быть приговорены к смерти. Но,
так и быть, я прощаю вас на сегодня. Однако каждый из вас
остается приговоренным к смерти, пока своею доблестью не докажет
право на жизнь. А этого, - я ткнул шпагой в распростертое тело
смутьяна, - отвезите в ближайшую деревню. Пусть местный кюре
похоронит его по католическому обряду. Он недостоин был зваться
гугенотом.
Березин Федор
Сертаков Виталий
Роллинс Джеймс
Березин Федор
Свержин Владимир
Белов Вольф