Чтение 64–й страницы книги ~Алмазный трон~

- Она неплохо владеет портновским искусством. - Спархок подумал, что
капитану незачем знать, каким образом Сефрения изменила цвет своих белых
одежд.

Сорджи почесал в затылке.

- Сколько лет я плаваю, но так и не смог понять, почему рендорцы все
время носят черное. Ведь так в два раза жарче.

- Может, и нет. Они не слишком быстро соображают, а пять тысяч лет
разве это срок?

- Может и так, - рассмеялся Сорджи. - Ну что ж, удачи вам в Киприа,
мастер Клаф. Если мне придется наскочить на ваших несостоявшихся
родственничков, я скажу, что о вас ничего и не слыхал.

- Спасибо, капитан, - сказал Спархок, пожимая ему руку. - По горб
жизни буду вам обязан за свое спасение.

Они свели своих лошадей по мосткам на причал. По совету Кьюрика,
седла были покрыты одеялами, чтобы скрыть, что они не рендорской работы.
Привязав к седлам узелки с немудреным скарбом, все трое взобрались на
лошадей и поехали неторопливым шагом. Улицы города кишели народом.
Некоторые зажиточные горожане были одеты в яркие заморские одежды, но все
пустынные кочевники, пришедшие в Киприа с караванами или по другим своим
надобностям, носили свои вечные черные хламиды с капюшонами. Женщин можно
было увидеть лишь изредка, и лица всех их были закрыты темными
покрывалами. Сефрения, стараясь не выделяться, ехала позади всех,
раболепно ссутулившись и склонив голову.

- Я вижу, тебе известны здешние обычаи, - сказал ей Спархок,
оборачиваясь.

- Я была здесь много лет назад, - ответила Сефрения, прикрывая полой
своего плаща колени Флейты.

- А как много?

- Ты хочешь, чтобы я сказала, что Киприа тогда был маленький рыбацкой
деревней? - лукаво улыбнулась она. - Два десятка грязных лачуг?

Спархок пристально посмотрел на нее.

- Сефрения, Киприа - большой город уже пятнадцать сотен лет.

- Неужели? Так давно? Как бежит время! Кажется это было только вчера.

- Но это невозможно!

Сефрения рассмеялась.

- Как ты легковерен, Спархок. Ты же знаешь, я не отвечаю не подобные
вопросы, так зачем же впустую сотрясать воздух, задавая их?

- Чтобы ты еще раз напомнила мне об этом, - пробурчал Спархок,
чувствуя себя преглупо.

Покинув порт, они смешались с толпой рендорцев в узких извилистых
улицах. Хотя серое облачное марево скрывало солнце, Спархок чувствовал на
спине его горячие прикосновения. Лучи яростного рендорского светила
проникали через эти лишенные влаги облака без всякого труда. Знакомые
запахи лезли в ноздри - тяжелый дух кипящей в оливковом масле баранины и
пряный аромат специй пропитывали горячий застоявшийся воздух на улицах
Киприа. Иной раз откуда-то доносился вызывающий тоскливое отвращение
аромат приторно-мускусных рендорских духов, и над всем этим букетом царило
всепроникающее и всепропитывающее зловоние скотных дворов.

Уже почти в центре города, когда он проезжали мимо какого-то узкого
проулка, по спине Спархока пробежал холодок и в голове у него снова
зазвучали те колокола.

- Что-то случилось? - спросил почуявший неладное Кьюрик.

- Это тот самый переулок, где я в последний раз видел Мартэла.

Кьюрик вгляделся в проулок.

- Узкие они здесь, - заметил он.

- Это меня и спасло. Они никак не могли наброситься на меня все
вместе.

- А куда мы направляемся, Спархок? - спросила Сефрения.

- В тот монастырь, где я лечился от своих ранений. Вряд ли нам
полезно бродить здесь по улицам, а настоятель и почти все монахи -
арсианцы, они умеют держать язык за зубами.

- А придусь ли там ко двору я? - с сомнением спросила Сефрения. -
Арсианские монахи очень консервативны и не любят стириков.

- Ну, здешний настоятель - космополит, - усмехнулся Спархок. - Да и
вообще у меня есть подозрение...

- И какое же?

- Мне кажется, что эти монахи - не просто монахи, и я не удивлюсь,
если где-нибудь в монастыре сыщется оружейная с большим запасом
полированных доспехов и голубых плащей.

- Сириникийцы? - спросила Сефрения удивленно.

- Не одни ведь пандионцы стараются не упускать из виду дела в
Рендоре.

- Откуда бы этот запах? - морща нос поинтересовался Кьюрик, когда
они, пересекли город, въехали в его западные предместья.

- Скотные дворы, - пояснил Спархок. - Здесь их очень много.

- Нам придется проезжать через ворота, чтобы выбраться отсюда? -
спросил Кьюрик.

Спархок покачал головой.

- Стены разрушили во время подавления эшандистской ереси, и их никто
не позаботился отстроить их заново.

Узкая улица вывела их на широкое открытое пространство, сплошь
занятое открытыми загонами для скота, в котором толпилось множество
мычащих неухоженных коров. Было далеко за полдень, и облака засверкали
серебристыми отблесками скатившегося из зенита солнца.

- А далеко до этого монастыря? - спросил Кьюрик.

- Еще с милю.

- Довольно далеко от твоего переулка.

- Мне довелось это узнать лет десять тому назад.

- А поближе нельзя было найти убежище?

- Здесь больше нет безопасных мест. Я услышал монастырские колокола и
шел на звук.

- Ты мог истечь кровью раньше, чем дошел до монастыря.

- Та же самая мысль приходила мне на ум в ту ночь несколько раз.

- Друзья мои, - сказала Сефрения, - поедемте-ка побыстрее. Темнеет
здесь очень быстро, а ночью в пустыне холодно.

Толстые стены монастыря вздымались на гребне высокого каменистого
холма, на отлете от скотных дворов на окраине Киприа. Спархок спешился
перед массивными воротами и дернул за свисающую перед ними веревку. Внутри
зазвенел небольшой колокольчик. Немного погодя раздался скрип, и заслонка
зарешеченного узкого окошка, прорубленного в стене рядом с воротами,
медленно отворилась. Оттуда осторожно выглянул бородатый монах.

- Добрый вечер, брат, - обратился к нему Спархок. Нельзя ли мне
поговорить с отцом-настоятелем?

- Как мне сообщить ему о вас?

- Меня зовут Спархок. Он может быть помнит меня, я жил здесь
некоторое время несколько лет назад.

- Подождите здесь, - сказал монах, закрывая окошко.

- Что-то не больно он радушен, - проворчал Кьюрик.

- Их здесь не очень-то любят. Так что предосторожности вполне
естественны.

Начало смеркаться. Наконец окошко снова отворилось и оттуда донесся
громоподобный голос, который скорее можно было бы ожидать услышать на
парадном плацу, чем в обители Божьей.

- Сэр Спархок!

- Отец-настоятель, - ответил Спархок.

- Минутку терпения, сейчас мы откроем ворота.

Из-за ворот послышался лязг тяжелой стальной задвижки. Створки ворот
тяжеловесно приоткрылись и настоятель вышел приветствовать их. Это был
грубоватый немного неуклюжий человек с румяным обветренным добродушным
лицом. Его высокая фигура и массивные плечи внушали невольное уважение.

- Рад видеть тебя, мой друг, - пророкотал он, стискивая руку
Спархока. - Ты хорошо выглядишь. В прошлый свой визит ты был бледноват.

- С тех пор прошло десять лет, отец-настоятель, а за такое время
человек либо поправляется, либо умирает.

- Да, так оно и бывает, сын мой. Входите же и пригласите войти твоих
спутников.

Спархок прошел в ворота, ведя Фарэна на поводу, за ним въехали
Сефрения и Кьюрик. За воротами открывался небольшой двор, окруженный
высокими мрачными стенами. Камни их не были побелены, как в городе, и
окна, прорубленные в стенах, были явно уже, чем диктует обычная
монастырская архитектура. Из них было бы очень удобно пускать стрелы по
нападающим, подумал Спархок.

- Чем я могу помочь тебе, сэр Спархок? - спросил настоятель.

- Я снова ищу убежища, отец мой, - ответил Спархок. - Боюсь, это
скоро станет моей привычкой.

Настоятель усмехнулся.

- Кто же преследует тебя на сей раз?

- Пока никто, отец мой, и хотелось бы чтобы так оно и продолжалось.
Мы можем где-нибудь поговорить без свидетелей?

- Конечно, - настоятель повернулся к бородатому монаху привратнику. -
Позаботься об их лошадях, сын мой, - сказал он тоном больше похожим на
приказ, чем на просьбу. Привратник заметно выпрямился и подтянулся. -
Идемте, - возгласил настоятель кладя руку на плечо Спархоку.

Кьюрик спешился и подошел помочь Сефрении. Та подала ему Флейту и
легко соскользнула с седла.

Настоятель монастыря провел их через главные двери в сводчатый
каменный коридор, тускло освещенный висящими на стенах масляными
светильниками. Может быть из-за особого аромата светильного масла в
коридоре этом царило удивительное состояние умиротворенности и покоя, и
Спархоку снова вспомнилась та ночь, десять лет назад.