ка, которые она сварила взглядом во время одного из тестов. Впереди
показался завал, гора валежника, белевшая подобно гигантской пирамиде
из костей. Охваченная безумным порывом, она наддала Некромансеру босы-
ми пятками, и он весь подобрался.
кая гривы, и закричала - не от страха, просто потому, что не закричи
она, и все, что ее переполняло, разорвало бы ее на части.
СВОБОДНА, СВОБОДНА, СВОБОДНА... НЕКРОМАНСЕР, Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ.
явственней, все острее; послышался сухой треск, и когда искра, описав
дугу, коротко обожгла ее, как крапива, прежде чем погаснуть, вдруг ей
открылось, что она голая. Голая и
свободная, раскованная, парящая - мчится на Некромансере к свету.
надо было дышать: воздух сам врывался в легкие через полуоткрытый
рот. Прогалы между вековыми деревьями заливало солнце цвета
потускневшей меди.
которой Некромансер будет нести ее, не зная устали. Позади пожар, отв-
ратительный запах дыма, запах страха. Впереди солнце и далекое море,
куда примчит ее Некромансер, а там ее наверняка ждет отец, и они зажи-
вут вдвоем и будут таскать полные сети серебристых скользких рыбин.
быстрее, еще...
появлялся силуэт и закрывал собой световое пятно, блокировал выход. В
первую секунду - это повторялось из сна в сон - ей казалось, что она
видит отца, ну, конечно, это он, и от счастья ей становилось больно
дышать... но уже в следующий миг она цепенела от ужаса.
широк в плечах - на кого он похож, до жути похож, даже силуэтом? - а
Некромансер уже кричал и осаживал.
не кричит, он ржет, но столько в этом человеческого отчаяния, и
где-то сзади раздается такое отчаянное ржанье, и, господи, мысленно
восклицает она, там лошади, много лошадей, а леса горят...
Человек начинает приближаться, а она, она, беспомощная, лежит на зем-
ле, и Некромансер мягко тычется мордой в ее голый живот.
цу-призраку, который на самом деле не ее отец. - Только не трогай ло-
шадей! Пожалуйста, не трогай лошадей!
сыпалась, иногда с криком, иногда без, дрожа и обливаясь холодным по-
том, понимая, что ей опять приснился этот ужасный сон, и опять она не
может ничего вспомнить - только бешеную, умопомрачительную скачку по
лесной просеке и запах дыма, только это... и еще боль - от того, что
ее предали.
Некромансера, она прижималась щекой к его теплой груди, и вдруг ее ох-
ватывал ужас, которому не было имени.
сами похороны, в сущности, для него лишь предлог остаться наедине с
Кэпом. Энди относился к Пиншо неприязненно - более сильного чувства
он, как выяснилось, не заслуживал. Он плохо умел скрывать свое
высокомерие и совсем не скрывал удовольствия от того, что может
помыкать кем-то, и это обстоятельство, помноженное на озабоченность
судьбою Чарли, свело практически на нет чувство вины, возникшее было
у Энди из-за случайного рикошета, который он вызвал в голове Пиншо.
Рикошета, который изрешетил его мозг.
поправить положение. Что он с успехом и делал, пока им с Чарли не
пришлось бежать из Нью-Йорка. В мозгу человека глубоко заложены, точно
мины, всевозможные страхи, комплексы, импульсы - суицидальные, шизоф-
ренические, параноидальные, даже мания человекоубийства. Посыл выпол-
няет роль своего рода подсказки, и, если подсказка упадет в любую из
этих темных шахт, может произойти взрыв. У одной домохозяйки, прохо-
дившей курс "Скинем лишний вес", появились тревожные признаки катато-
нии. Другой его подопечный, мелкий служащий, признался в том, что его
так и подмывает достать с антресолей армейский пистолет и сыграть в
русскую рулетку, причем это желание ассоциировалось у него с рассказом
Эдгара По "Уильям Уилсон", читанным еще в школе. В обоих случаях Энди
удалось остановить эхо, не дать ему, набрав скорость, превратиться в
губительный рикошет. Что касается мелкого служащего, тихого светлово-
лосого банковского клерка, то тут хватило дополнительного посыла и
легкого внушения, что он никогда не читал этого рассказа По; ассоциа-
ция - какова там она ни была - оказалась прерванной. В случае же с
Пиншо возможность остановить эхо ни разу не представилась.
дорогу Кэп только и говорил что о самоубийстве Пиншо - оно никак не
укладывалось у него в голове. Ему казалось невозможным, чтобы человек
взял и... сунул руку в эту мясорубку. А Пиншо сунул. Именно Пиншо -
сунул. С этого момента для Энди атмосфера похорон стала гнетущей.
родственников покойного, сбившихся в кучку под сенью черных зонтов.
Тут-то Энди и понял, что одно дело вспоминать высокомерие Пиншо, его
осанистую походочку эдакого пигмея, возомнившего себя Цезарем, мерзкую
застывшую улыбочку, словно у него парез лица, - и другое дело видеть
изможденную бледную жену в трауре, держащую за руки двух мальчиков
(младший, видимо, ровесник Чарли, оба они совершенно оглоушенные, с
отсутствующим выражением лица, точно их накачали успокоительным),
прекрасно понимающую (не может не понимать), что все вокруг знают, в
каком виде нашли ее мужа, а нашли его на полу, в ее нижнем белье, с
отхваченной по локоть правой рукой, напоминавшей отточенный карандаш,
и везде кровь - в раковине, на буфете, на шкафчиках "под дерево"...
подступающей тошнотой. Речь священника воспринималась как бессмыслен-
ные завывания.
осунулся. - За этот год я достаточно насмотрелся похорон.
выкопанной могилы; а рядом - гроб на ходовых роликах, искусственный
дерн, побитые дождем цветы с облетающими лепестками. Они шли рядом в
сторону гравийной дорожки, где в хвосте траурного кортежа пристроилась
малолитражка Кэпа - "шевролевега". Таинственно шелестели ивы, роняя
дождевые капли. В отдалении за ними следовало четверо. Теперь я, ка-
жется, понимаю, подумал Энди, как должен себя чувствовать президент
Соединенных Штатов.
дал, сами понимаете.
ций. Они приближались к стоянке. Еще издали Энди увидел оранжевое
"шевви" у обочины. Двое мужчин садились в "бискайн" впереди. Двое дру-
гих сели в серый "плимут" сзади. - Но что этим мальчуганам пенсия? Ви-
дели их лица? Энди промолчал. Вот оно, чувство вины: вгрызается в киш-
ки, как пила. Не спасала даже мысль, что он сам в безвыходном положе-
нии. И тогда он попробовал представить себе Чарли... а также притаив-
шуюся сзади зловещую тень - одноглазого пирата Джона Рэйнберда, кото-
рый змеей вполз в сердце его дочери, чтобы приблизить день, когда...
Кэп за ним следом. "Плимут" пристроился сзади.
его, что все попытки обречены на провал. Это будет расплата за лица
мальчиков.
толкнул. Сила внушения не оставила его, что сейчас же подтвердила и
головная боль - цена злоупотребления своим даром в последнее время. -
Это не помешает вам вести машину.
- и продолжила свое движение. "Вега" степенно проследовала за головной
машиной между высоких столбов у входа на кладбище и выбралась на шос-
се.
ехали на кладбище. Большая часть пути проходила по 301-й автостраде, о
которой говорил ему Пиншо. Это была скоростная магистраль. Он мог
рассчитывать максимум на двадцать пять минут. Последние два дня он ни
о чем другом не думал и, кажется, неплохо все спланировал... но прежде
необходимо выяснить один важнейший момент.