Пугающей незнакомке, Ужасу Каиниума, - он прыжком повернулся назад,
проворный, как змея, и пустился бежать по воде прочь от меня.
предлагавшего мне лодку, но, конечно, его не было видно. Прошлым вечером
постоялый двор был очень оживленным, а позже ночью, когда я,
прислушиваясь, лежал без сна, очень тихим.
приходилось украсть лодку. Но вдруг я почувствовал, снова во мне открылся
некий резерв.
Затем он остановился еще раз, балансируя на воде, и я увидел, что он
смеется или что-то вроде того: гримаска боли. Семнадцать, а уже волшебник.
Я полагаю, что у него была причина радоваться.
способный смеяться, остающийся мальчиком на время всего своего детства,
чтобы стать мужчиной, не проходя всех кругов ада. Это должен бы быть я.
пути сначала надо было проплыть на лодке: ему не хватало физической силы,
полной Силы, чтобы удержаться на поверхности. На его утонченном бледном
лбу выступил пот. Его обутые ноги начали хлюпать по воде. Далекий берег,
неясный в морозном утреннем тумане, приближался, но был еще недостаточно
близок. Я догнал его. Он споткнулся и ухватился за мое плечо:
белой горе есть девушка, она из людей моей Джавховтрикс. Она будет
плакать, если я умру, поверь этому.
основном были от его юности. Его смех тоже был от юности, и даже теперь он
полусмеялся, стыдясь себя. Я понял, что он рисовался передо мной. Я не
питал к нему ненависти - не было причины. Итак, она благоволила к нему.
Это не было его виной, что она привязала его любовью. Даже мой отец был
пленником ее любви.
что меж ними может быть любовь, по крайней мере, со стороны моего отца не
было любви к колдунье, когда он женился как наследник престола своего
королевства.
некоторое время он сказал: - Так часто случается при дневном переходе к
Каиниуму.
свет на черную, покрытую туманом землю. Мы вышли на берег. За рекой лаяла
какая-то собака, в морозном воздухе звуки разносились резко, как ружейные
выстрелы. Это был целесообразный шум. Я подумал: "Я оставил позади
целесообразный мир людей". Как раз в этот момент я понял, что Мазлек
пытается читать мои мысли. Я инстинктивно блокировал его поползновения,
повернулся и посмотрел на него. Мне был двадцать один год, но он заставлял
меня чувствовать себя на все семьдесят.
Неровная заснеженная дорога вела вверх. В полдень путь нам преградил
замерзший ручей. Мой спутник лег животом на лед, посмотрев вниз, сказал
мне, что видит на глубине голубую рыбу. В другой раз, сунув руку в дупло,
он вытащил какого-то спящего маленького грызуна, восхищенно осмотрев его
и, не потревожив, положил обратно.
повернули назад. День был ясный, и, выйдя на лесистый берег, я увидел
справа от себя серый простор океана, простиравшегося к далекому, зеленому
горизонту. Между берегом и горизонтом, примерно в миле впереди нас к
северу поднимался из воды островерхий призрачный силуэт.
летом этот остров, как мозаика цветов. Увидишь.
летом, когда дело будет окончено, кризис минует?
различать внизу на побережье.
может быть, каким-то непонятным образом и старше. Я едва мог сказать это
по снегу, покрывавшему берег: он был слегка желтоватый, как кости и зубы
скелетов. Одетые в белое кипарисы обрамляли широкую мощеную дорогу,
ведущую вниз к городу. Где-то в миле по магистрали на основаниях в
пятьдесят футов высотой раскинулась величественная арка.
Сгинувшей Расы. Мне даже не нужны были эти знаки, чтобы почувствовать, что
это нечто древнее и любопытное. Под снегом город имел таинственный и
подавленный вид. Интересно, сколько зла и волшебства надо сотворить, чтобы
оставить такое чувство через столько веков? И еще интересно, намеренно ли
она выбрала это место?
Море, неутешно плача, терзало ледяные пляжи, чайки не кричали, и не слышно
было ни зверя, ни человека.
от дороги, почти сразу же показалось какое-то здание.
в крыше над головой, но избегает простых людей из глубинки, кто ищет
Карраказ, но боится войти в город Потерянной Расы. Но тебя, повелитель,
примут с распростертыми объятиями, и ты сможешь вкусить всех благ
цивилизации.
было больно допустить, что он радовался возможности отодвинуть встречу. Я
должен встретить ее до следующего восхода, который будет все равно слишком
скоро. Час с горячей водой, бритвой и возможность подумать - все это было
очень неплохо. Я купался в сугробах снега и разбитом стекле луж. Что же
касается моей бороды и волос, я выглядел как дикарь, сбежавший с какого-то
маскарада. Правда, к ней лучше бы в таком виде не являться. Не из
тщеславия - а потому что она бросила меня бороться с дикостью, и я
опустился бы ниже ее. Я хочу, чтобы она видела: несмотря на все
превратности судьбы, волчонок, выросший среди свиней, все равно остается
волком, и что я ей ровня.
или ведьмы. Один побрил меня и привел в порядок мои волосы, пока я лежал,
отмокая в зеленом бассейне, наполненном до краев обжигающей водой. Я
спросил его, что он здесь делает. Он сказал, что его деревня находится за
холмами к западу; что он раньше был прокаженным, но милостью богини с горы
вылечился. Затем я спросил, была ли его служба здесь платой за лечение. Не
так. Ему нравилось это место, мистическая аура Силы, ощущавшаяся здесь
повсюду, стимулировала его. Я спросил его, как выглядит богиня. Оказалось,
что никто не видел ее, за исключением, конечно, ее людей, тех, кого она
избрала, потому что они были белыми, как и она. Она никогда не покидала
остров, и никто не мог пройти туда без ее приглашения. Все, кто встречал
ее, видел ее закрытой вуалью, почти невидимой, в каком-то тускло
освещенном святилище. Но обычно до этого дело не доходило, потому что у
нее были сподвижники (служитель называл их по-особенному - "лекторрас"),
которые могли лечить даже очень больных от ее имени.
деревню. Вы не можете не заметить их. Как и ваш провожатый Мазлек, они
выделяются белоснежным видом, гордостью и сверхъестественным обаянием.
Молодые девушки и юноши, достаточно красивые, чтобы быть богами. За
которых, - сказал он, - их вполне можно принять.
металл в золото, растворялись в воздухе, обращались в зверей, вызывали в
засуху дождь, успокаивали шторма, так что рыбачьи лодки могли выходить в
океан далеко от побережья. У них также есть странные учения, например: что
земля круглая, а не плоская и является шаром, летящим в пустоте; что
солнце - подобный огненный шар, вокруг которого неустанно вращается земля.
А луна бегает вокруг земли, как круглая белая мышка, таща за собой
приливы.
своих богов.
для оборванных путешественников (за мою жизнь кем только я не был, теперь
я был - оборванным путешественником). Тем не менее, новая одежда была из
хорошей шерсти, несколько, правда, выцветшего темно-синего цвета. Это была
доходящая до икр туника с красной каймой, которая не унизила бы меня, если
бы я ее надел.
ему такую возможность. И теперь, воспользовавшись лодкой или той тропой на