раз Рэнсом увидел в ней женщину, в которую мог бы влюбиться и
человек с Земли. Этого вынести он не мог. Мысль была так
уродлива, так чужда здешнему миру, что краски поблекли и угас
запах цветов.
-- сказала Королева. -- А я не могу увидеть саму себя.
Даже если мне удастся повернуть глаза вовнутрь, я увижу тьму.
лежал рюкзак Уэстона. С той напряженной отчетливостью, с какою
мы видим в минуту опасности и горя, Рэнсом разглядел все
детали. По-видимому, рюкзак был куплен в том же магазине, что и
его собственный. Эта мелочь напомнила ему, что Уэстон когда-то
был человеком, с человеческим разумом, с человеческими
радостями и горестями, и он чуть не заплакал. Страшные пальцы,
уже не принадлежавшие Уэстону, расстегнули застежки, вытащили
маленький блестящий предмет -- карманное зеркальце за три
шиллинга и шесть пенсов -- и протянули Королеве. Та повертела
его в руках.
Довольно долго она гляделась в него, ничего не понимая. Потом
вскрикнула, отшатнулась, закрыла руками лицо. Рэнсом тоже
вздрогнул -- впервые увидел он, что она просто поддалась
чувству. Этот мир менялся слишком быстро.
Мое лицо глядело оттуда на меня. Я становлюсь старше или это
что-то другое? Я чувствую... чувствую... сердце бьется слишком
сильно... Мне холодно. Что же это? -- Она переводила взгляд с
одного собеседника на другого. С лица ее слетела завеса,
скрывавшая его тайны. Теперь оно говорило о страхе так же
внятно, как лицо человека, прячущегося в бомбоубежище.
ухмыльнулось Рэнсому.
поразмышляла о новом открытии и наконец резко сказала: -- Мне
он не нравится.
поведет тебя от страха к страху.
минуем ее и двинемся дальше. Ты узнала страх, и видишь, что
должна испытать его ради своего рода. Ты знаешь, что Король на
это не решится. Да ты и не хочешь, чтобы с ним это случилось. А
этой вещицы незачем бояться, ей надо радоваться. Что в ней
страшного?
Королева. -- Эта штука, -- она указала на зеркало, -- я и не я.
насколько ты красива.
может съесть сам себя -- так и человек не может разговаривать
сам с собою.
Искуситель, -- а мы можем. Эта штука -- зеркало. Человек может
разговаривать с самим собой, и любить самого себя. Это и значит
быть человеком. Мужчина или женщина может общаться с самим
собой, словно с кем-то другим, и любоваться своей же красотою.
Зеркало научит тебя этому искусству.
-- сможешь ли ты удержаться и больше не смотреть?
еще не знаю, как я выгляжу. Если меня две, лучше уж узнать,
какая же та, другая. Не бойся, Пятнистый, я погляжу разок,
чтобы разглядеть лицо той женщины. Зачем мне глядеть еще?
минуту молча глядела в него. Потом опустила руку, но зеркала не
выпустила.
понравилось?
-- ту, другую, то есть себя. Погоди, я сам его подержу!
Королева поглядела, какова она в платье, потом -- без платья,
потом опять в платье, наконец решила, что в платье -- хуже и
бросила цветные перья на землю. Нелюдь подобрал их.
хочешь носить его каждый день, но ведь когда-нибудь
захочется...
жить на Твердой Земле, не построишь там дома и никогда не
станешь госпожой своей собственной жизни. "Сохранить" -- значит
положить что-то туда, откуда можно взять, и где не тронут ни
дождь, ни звери, ни другие люди. Я подарил бы тебе это зеркало.
Это было бы Зеркало Королевы, дар из Глубоких Небес, которого
нет и не будет у других женщин. Но ты мне напомнила, что в
вашем мире нельзя ни дарить, ни хранить, пока вы живете изо дня
в день, как звери.
закружилась голова от представшего перед ней видения. Нет, она
не походила на женщин, думающих о новом наряде, -- лицо ее было
благородным, слишком благородным. Величие, трагедия, жертва
занимали ее; и Рэнсом понял, что враг затеял всю эту игру с
платьем и зеркалом не для того, чтобы разбудить в ней
тщеславие. Образ телесной красоты был лишь средством, чтобы
приучить ее к гораздо более опасному образу -- душевного
величия. Искуситель хотел, чтобы она смотрела на себя извне и
восхищалась собой. Он превращал ее разум в сцену, где главная
роль отведена призрачному "я". Пьесу он уже сочинил.
легче выдержать бессонную ночь. Море успокоилось и дождя не
было. Рэнсом сидел во тьме выпрямившись и прислонившись к
дереву. Оба его спутника были рядом -- Королева, судя по ее
тихому дыханию, спала, а Нелюдь поджидал ее пробуждения, чтобы
вновь докучать ей, лишь только Рэнсом задремлет. И в третий
раз, громче, чем прежде, прозвучало в душе Рэнсома: "Нет, так
больше нельзя".
Королева обречена, она сдастся. Почему же нет чуда? Точнее --
доброго чуда? Ведь сам Враг чудом попал на Переландру. Разве
только аду дано творить чудеса? А что же Небо? Уже не в первый
раз Рэнсом думал о Божественной справедливости. Он не мог
понять, почему Малельдил оставил его, когда Враг стоит перед
ним.
понял, что Малельдил -- здесь, словно сама тьма поведала ему об
этом. Весть об Его присутствии, уже настигавшая его на
Переландре, -- желанная весть, которую разум не мог принять не
противясь, -- вернулась к нему. Тьма была полна, она просто
давила, он едва мог дышать, и немыслимо тяжелый венец лег на
его голову, так что он и думать не мог. Однако он знал, что это
никогда и не уходило, только он сам, Рэнсом, подсознательно
старался не замечать его в последние дни.
умолкает внутри, болтает и болтает, даже в самом священном
месте. Рэнсом просто онемел от страха и любви, он как бы умер,
но кто-то, неспособный даже на почтение, все терзал его разум
возражениями и вопросами. "Ну, хорошо, -- приговаривал
Корнев Павел
Шилова Юлия
Василенко Иван
Корнев Павел
Андреев Николай
Посняков Андрей