пожал плечами и сказал: - Будь что будет. Доброго тебе дня, маленький
человек.
***
круге, между текстильным рынком и главным храмом Золотоглазой Уварры.
Там, вдоль узкой извилистой улочки, оканчивавшейся площадью перед
храмом, устроились мудрецы и предсказатели, колдуны и черные маги,
чудотворцы и заклинатели. Они разделили силу на свет и мрак. Они дали
имена более могучим силам, которыми оказались пророчество и врачевание,
управление людьми и демонами, господство на земле и хождение по грани
между мирами, а также воскрешение из мертвых. Они не забыли и о менее
значимых, среди которых были мысленная речь и искусство воспитания
животных, извлечение огня, полеты, управление облаками и способность
изменять вещества при помощи одной лишь воли. Они даже создали
специальный цех, который превратил дар таинственных богов в предмет
изучения.
яблоках. Дверь, перед которой он очутился, не была скрыта от глаз или
снабжена табличкой с названием ордена. Это оказалась простая деревянная
панель за бронзовой калиткой, возле которой дежурил привратник. Взглянув
сквозь решетку, он впустил незнакомца в полном дворянском облачении Ста
Царств, с шапкой, из-под которой виднелись его яркие длинные волосы, а
также дикого кота и раскрашенного зхил'ари, охранявших его. Взгляд
привратника не выдал удивления. Калитка и дверь распахнулись;
привратник, асанианец неопределенного возраста, поклонился и сказал:
Здесь не было узких извилистых коридоров. Здесь не пахло снадобьями и не
слышалось бормотания заклинаний. Здесь не было мерцающих колдовских
барьеров. Сквозь открытые двери Сареван видел мужчин и женщин,
склонившихся над книгами, или погруженных в беседу, или обучающих
новичков. Почти все учителя оказались жителями востока с
землисто-коричневой кожей или белыми как кость островитянами.
Большинство учеников были асанианцами. Некоторые из них провожали
Саревана взглядами любопытными и даже зачарованными, но вовсе не
удивленными.
его за. живое. Они могли хотя бы притвориться, будто поражены тем, что
сын Солнцерожденного осмелился показаться среди них.
прошел по коридору. Одна из дверей была открыта. Комната, в которую он
попал, оказалась библиотекой: здесь высились ряды полок со свернутыми
или сложенными свитками, здесь стоял длинный стол, заваленный книгами, и
за ним работал человек. Его возраст невозможно было определить. Волосы
побелели, но кожа оставалась гладкой, спина сгорбилась, но глаза
блестели, а истончившиеся пальцы, сжимавшие перо, не потеряли силы и
гибкости. Спутника мага Сареван не обнаружил, да и не ожидал увидеть. Он
склонил свою измученную болью голову. - Мастер, - сказал он.
как великий дар. Магистр поклонился в ответ.
подобает приветствовать тебя. Не угодно ли тебе сесть подле меня?
напротив мастера, а Юлан, примостившийся рядом с ним, положил подбородок
на стол и уставился на магистра магов немигающим взглядом изумрудных
глаз.
ближайший к нему свиток. Это был трактат, посвященный темным искусствам.
Его дед, Красный князь, когда-то заставил его прочесть этот труд. "Маг
должен знать все возможности своей силы", - сказал тогда князь Орсан.
же естественны, как и искусства света. Но там, где свет лечит, мрак
разрушает".
течет кровь самого Солнца. Тьма - мой кровный враг. Я всегда буду лечить
и никогда не стану разрушать".
собой. И вот теперь он, предатель Керувариона, сидит перед магистром
гильдии, которая повернулась спиной к его отцу.
воле. А мы никогда не станем отрицать мрак, мы не откажемся от практики
его мастерства. Иначе нарушится равновесие мира.
только по выражению лица, но не более того. Его разум был все так же
скрыт и неприступен, несмотря на попытки проникнуть в него.
света и все повергнуть во мрак.
из их числа. - И все же вы их терпите.
твое отвращение, принц? Отказ предать своих богов и поклоняться
Аварьяну? Упорное стремление сохранить собственные ритуалы и молитвы?
Сопротивление законам, которые они считают тираническими?
Я знаю, о каких ритуалах ты говоришь. Жертвоприношение Перелома Зимы.
Призывание смерти и кормление богов. Изготовление Глаз Силы.
кольцо с топазом. Саревана передернуло. С недавнего времени он не
выносил вида топазов. Маг тихо сказал:
не нам осуждать их.
жестокость и алчность силы.
пролитую в его честь? Разве он не подверг даже свою невесту смертельной
боли?
бога, который превратил бы кровопролитие в священный акт.
того, что он разгорячен спором и ему невмоготу остановиться.
равновесие - это другое название мягкотелости. Аварьян провозгласил на
весь мир о своем существовании. Никакой другой бог не сделал этого. И
никакой другой бог не сделает. Никто, кроме него.
его света, лед для его пламени, тишину для могучего рева его силы.
Другую половинку для него самого.
раздельно. Он заковал ее в цепи, иначе она погрузила бы мир в вечную
тьму.
оно и разрушает ее. Избыток света служит причиной человеческой слепоты.
было так, я вряд ли находился бы здесь. Я бы странствовал, пребывая в
благословенном неведении, или правил бы в Яноне. Магистр молча ждал.
в моем боге. Иногда я спрашиваю себя, не сошел ли с ума мой отец. И, в
конце концов, не служат ли асанианцы истине - двуликой Уварре, стоящей
над всеми богами?
рассмеялся.
Разукрашен драгоценностями, задымлен ладаном, заполнен жрецами, для
которых нет другого бога, кроме золота. Божественный образ заставил бы
покраснеть даже девок из публичного дома Сувиена. И все же, несмотря на
все это, когда я поклонился и вознес молитву Аварьяну, меня поразила
безумная мысль. Мне показалось, что мои слова донеслись до Уварры. Это
была светлая Уварра и темный Ивурьяс в одном лице. И темнота была
прекрасна, магистр. Она взывала ко мне. Она предлагала мне мою силу,
темную силу, от которой я отказался и которая все еще во мне, и мне
нужно только захотеть освободить ее.
и я, - сказал Сареван. - Но если я могу чувствовать ложь, то могу
чувствовать и правду. И в храме я чувствовал правду. - Всегда приходится
чем-то расплачиваться. - Конечно. И цена этого - жизнь моей матери и
сердце моего отца. Я отказался. Это было слишком легко, маг. Чересчур
легко. - Сареван перегнулся через стол. - Выбор делать трудно. Думаю,
мне все же предстоит сделать его. Я знаю, что ты к этому каким-то
образом причастен. - А откуда ты знаешь это? Сареван нахмурился. Голова
болела, и он обхватил ее руками.
истинный бог. Может быть, я сошел с ума. Мне кажется, что я избран для
чего-то. Если только не для смерти в наказание за предательство. - Ты
Корнев Павел
Акунин Борис
Конан-Дойль Артур
Березин Федор
Андреев Николай
Каргалов Вадим