ног, ни своего тела... Исчезла куда-то боль от ран, исчезла усталость, и кровь
пополам с потом больше не заливала глаза. Он попытался вдохнуть, но вдруг
осознал, что и это ему недоступно... Где он?
руку... Такой знакомый жест, где-то он его уже видел. А потом... а что потом?
Потом было больно... или не было?
И по-прежнему не было боли, совсем, даже в тех самых свежих ранах, что нанесла
ему та девчонка, страж.
какой-то свет. Значит, надо идти туда, к свету.
отовсюду, но это был какой-то другой холод, не та стужа, что превращает
человека в безвольную обледенелую статую, нет... Ощущения были совсем другими,
и он не мог подобрать нужных слов, чтобы описать их. Не важно - впереди свет, и
надо идти к нему.
фигуры, ожидавшие его... Пожалуй, это Айрин и Брик... Хотя нет, одна из фигур
была женской, но вторая по размерам превосходила невысокого юношу. Кто же это?
в голове. Рыцарь мог бы поклясться, что слышит его не ушами.
лица женщины. Но что-то шевельнулось в памяти, что-то давно и прочно забытое.
Одна женщина когда-то называла его так. Очень давно.
ранее, шел явно не изо рта.
пережили вместе..."
лицо, но не мог - вокруг все плавало в тумане, до неузнаваемости искажавшем
черты лица собеседницы.
дубины. Много, много лет он не слышал его, но никогда не мог забыть.
в проповедях священников и в древних книгах. Ледяные каменоломни Чара... Но
если он здесь, значит, он мертв?
равнодушный.
колыхнулась в тумане, повернувшись к двум другим теням. - Вы что, совсем ничего
не видите? Тогда посмотрите на его лицо!"
стали медленно и беззвучно удаляться. Он несколько секунд смотрел им вслед,
недоумевая, а затем пошел обратно во тьму, чувствуя, как с каждым шагом холод
все глубже и глубже проникает в тело, как все труднее и труднее становится
двигаться... Он все больше и больше терял ощущение собственного тела, пока
наконец не утратил его полностью, снова очутившись во тьме, в молчании, в
ледяной пустоте. Ему вдруг страстно захотелось увидеть хотя бы искру света, и
он, напрягшись, что было силы зажмурился, а потом резко раскрыл глаза.
на камнях и боковым зрением видел Брика, склонившегося над безжизненным телом
Айрин. Кажется, он пытался что-то влить ей в рот.
местами дымящейся. К тому же там, позади, по-прежнему бушевало пламя, медленно
уступая позиции и отходя в глубь земли. Лишь на две трети ушедший в скалу
каменный постамент говорил о том, что недавно здесь плескалась раскаленная
лава.
отданной добровольно. И не было больше в этом мире дракона, готового
пожертвовать свою кровь, - последний, Великий Гранит, теперь лежал где-то среди
скал, его избитое и изломанное тело успокоилось навсегда. Брик баюкал сломанную
в нескольких местах руку. Пройдет немало времени, прежде чем он сможет держать
ею хотя бы ложку. У него еще было сломано несколько ребер, да и левая нога
изрядно пострадала. И все же именно ему удалось, очнувшись от чудовищного
удара, доползти до мертвых друзей, чтобы по капле влить им драгоценное
лекарство. Гном был изрублен страшно, хотя кровь уже свернулась и не
просачивалась сквозь повязки. Его кольчуга годилась разве что на лом,
выщербленная секира с измочаленной ударами меча рукоятью висела, как обычно, на
поясе, а на голове гнома сияла древняя корона подгорных королей - он сдержал
слово и заслужил право носить ее. И еще он думал о том, что Тайрина больше не
придет к нему в том страшном сне... а если и придет, то во сне добром и
светлом, придет вместе с сыном, живым и здоровым, может быть, даже уже
основательно подросшим. Придет не для того, чтобы звать его к себе до срока.
Почему-то он был уверен в этом.
мужеством и осторожностью и пал, защищая тех, кого втайне даже от самого себя
называл своими друзьями. Рон поклялся, что найдет других грифонов и расскажет
им о последних днях жизни их сородича - Флар заслужил, чтобы о нем помнили.
его. Все мы... все вместе. - Рон оглядел друзей, - Что ж, из нас получилась
неплохая команда, верно? Может быть, нам и дальше стоит держаться друг друга?
Как думаете?
заставляет кричать так, как не кричал никогда в жизни. Но никто не слышит моего
крика. Пламя пожрало мою плоть и сейчас лижет кости в бессильном стремлении
превратить их в пыль, в золу, в шлак. Пламя сожгло мои легкие, и мой вопль
раздается только в моем мозгу.
просто умер бы от боли...
но я все еще вижу. Почему, как - не важно. Я вижу, как огонь бьется в моей
груди, как обнажаются кости, сразу покрываясь обугленной коркой. Кости устоят.
Я знаю.
придет на помощь... Теперь я знаю, ад вовсе не ледяной, он огненный, сжигающий,
превращающий в пепел. И дарящий немыслимую, непереносимую, убивающую боль. Но я
все еще жив.
осыпавшееся серым пеплом между обугленных ребер. Чем мозг, который сейчас кипит
под черепом... Силы, которые я разбудил, не дают мне умереть. Я знаю это... и
не важно, откуда пришло это знание.
вернуться. Я вернусь. Я отомщу... И мир содрогнется, увидев мою месть.
Каменистый Артем
Сертаков Виталий
Акунин Борис
Корнев Павел
Махров Алексей
Никитин Юрий