этим, своими же вызванным огнем немцев, глядел в сторону берега на
радиальные прострелы очередей, сверкавших левее бронетранспортеров, мимо
которых надо было возвращаться к орудию, и, зрительно запоминая, рассчитывая
сектор обстрела, внезапно почувствовал: кто-то задержался на краю воронки,
подполз к нему - частое близкое дыхание и шепот над ухом:
посмотри на меня, кузнечик!
дело?
волосы и тонкие брови в снегу, от колюче-отвердевшего инея на кончиках
ресниц ее глаза с косинкой, отливая темным, показались неестественно
вопросительными, раздвинутыми волнением - нечто мальчишеское, вызывающее
было в этой ее сдвинутой набок шапке, в этих улыбающихся губах.
удовольствием произнося это выдуманное ею, какое-то легкое,
игрушечно-детское слово, и оглядела его нарочито хмурое, не желавшее
понимать лицо. - Уж и не думала увидеть тебя живым!.. Мне раненый Чибисов
сказал, что вы сразу натолкнулись на немцев, я сама слышала стрельбу... И я
пришла. Уханов не ранен? Ты слышишь меня, кузнечик?
ясно? Чибисов наговорит! Нечего тебе здесь делать! - И спросил чересчур
грубо: - Ты, кажется, пришла выносить нас, раненых? Что за бессмыслица! Кто
просил тебя ползти сюда пятьсот метров?
Я как-никак санинструктор, а не твоя нелюбимая жена. Нет, кузнечик, ты вовсе
не хочешь кричать на меня, правда? А почему-то кричишь! Ты стал мною
командовать, кузнечик. Я разве тебе подчиняюсь?
делать бессмысленно! Его сначала надо вынести! Вниз - и сейчас будем
уходить! - Он с неприступным видом подождал, пока Зоя спустится в воронку, и
позвал: - Рубин, ко мне!
засомневался Рубин, кашлянув густым паром. - Не обождать? Больно уж они
всполошились...
перекинув на грудь автомат, сошел вниз.
опасности, два связиста в завязанных на подбородках шапках то и дело
неспокойно косились на раненого разведчика, на Зою, на пленного немца,
который сидел подле Уханова, низко склонив к ногам голову в высокой шапке,
запустив руки в перчатках за борта своей подбитой мехом шинели. Спиной к
ним, опустившись на колени, Зоя бережно прикасалась к безобразно толстым
раскинутым ногам разведчика, но санитарная сумка не была расстегнута, не
передвинута с бедра - Зоя, видимо, не решалась делать второпях перевязку,
она прислушивалась к бесперебойному стуку пулемета.
раненым разведчиком и немцем, в нерешительности взглядывал то на одного, то
на другого; в неживом полусвете бледное, взволнованное лицо его выражало
нетерпение.
спросил требовательно:
Кузнецов, обращаясь не к Дроздовскому, а к Уханову, который, сидя близ
немца, с углубленным старанием оттирал рукавом ватника изморозь с затвора
автомата. - Думаю, к немцам не ушел! Пополз, наверное, к нам, но сил не
хватило. Или застрял на полпути. Или дополз до окопов боевого охранения.
Одно из двух.
- И найти его, Кузнецов! Я связался по рации с капэ дивизии и доложил, что
мы идем сюда. За ними. Так вот что мне приказали: как только вынесем, не
медля ни секунды доставить обоих на капэ. Вместе с "языком". К начальнику
разведки! Да, искать, Кузнецов... Во что бы то ни стало! Пока не найдем
второго, мы не имеем права уходить отсюда!
всех до одного не оставили в этой ловушке! - перебил его Кузнецов. - Не ясно
разве, от воронки двести метров до немцев! Все и без бинокля просматривается
из станицы. Как только затихнет, всем быстро назад - к двум
бронетранспортерам - и перебежками за танками - к орудию! Здесь надо было
раньше искать, а не бегать дуриком по степи! Двух бронетранспортеров найти
не могли!
автомата.
запоздало пришел сюда, отклонился в сторону от бронетранспортеров и, таким
образом, некстати вызван был огонь немцев, устроена никому не нужная
кутерьма в тот момент, когда надо было выносить разведчика.
непрекословной убежденностью:
твою жизнь...
своих сам, если повезет!.. - несдержанно ответил Кузнецов и сразу осекся. Он
не хотел продолжать разговор в присутствии Зои и связистов, не хотел
проявлять при них открытую свою неприязнь к Дроздовскому - Прекратим на
этом, комбат! - сказал он. - Говоришь, искать?
сек пустынную степь левее воронки, и густой свист пуль не отдалялся, а будто
застыл на месте, не сдвигаясь в найденном секторе.
костяное, в сизых пятнах обморожения лицо, настороженно и исподлобья вникал
в звуки его слов пленный немец, и Зоя поднялась, с беспомощным вопросом в
округленных бровях глядела сплошь темными под белой шапкой глазами.
проговорил Кузнецов. - Я останусь здесь с Рубиным. Еще раз осмотрим
местность. А вы, как только стихнет, к черту, к черту отсюда! Уханов,
поведешь их! А то опять заплутаются в трех соснах!
сознавая непоследовательность в своих решениях. - Что со мной происходит? Я
перестал владеть собой? Я знаю, что бессмысленно искать разведчика, но
соглашаюсь, сам хочу сделать это?.."
местность. А мы подождем!
сторону и долго стоял на скате, прямой, непроницаемый, опасный, как бы
непогрешимый в приказах, в непоколебимом упорстве. Сказал:
дивизию, что оставили его, не имеем права уходить без него! Возьмите с собой
еще связистов, Кузнецов!
будем немцам глаза мозолить?
полушубка его шинель, стала перед Дроздовским, заговорила тихим,
просительным голосом:
большая потеря крови. Не знаю, найдем ли мы в живых второго, но надо
этого...
поднял немца с земли, по-медвежьи встал сам, закинул автомат за плечо. -
Давай потопчись, попляши, сволочь, пошевели ногами, а то окочуришься раньше
времени! Двигай, двигай, как молодой!
косолапо загребая валенками, всей грузной фигурой придвинулся к
Дроздовскому, слегка отстранив Зою, но при этом с добродушной ленцой
заулыбался, выказывая стальной зуб.
Зоя, отойди, умоляю, а то застесняюсь...
с испугом заслонила Дроздовского своей тоненькой, напрягшейся фигуркой,
защищающе отстраняя глазами Уханова. - Что вы хотите? Зачем?
лейтенант. А уставы мы с комбатом назубок еще в училище вызубрили. Так
вот...
гимнаста, плечу Дроздовского, сказал ему что-то неуловимо и кратко, потом
добавил отчетливее:
равно головкой, головкой, а не задним местом соображай. И тогда докладывай в
дивизию по-умному.
едва не упав на крутом скате, отклонился назад, повторяя пронзительным
голосом: - Как ты сказа-ал?
сейчас можем по душам поговорить. Не строевые занятия в училище. До Бога -