живет человек, который из года в год гостил у нас в Бруме. Я знаю, что он
с радостью помог бы Тони. Почему же он не имеет права? Не понимаю.
серьезно глядевшего на нее и добивавшегося ответа, которого она не могла
дать. Он продолжал:
кто-то имел что-то, чего не имеет другой. Пусть это будет хотя бы
кувшинчик для сливок на свадьбу. Я нисколько не удивлюсь, если
правительство сделает следующий шаг и запретит нам молиться за людей. -
Мистер Краучбек с грустью подумал о такой возможности и добавил: - Я не
хочу сказать, что кому-то действительно _нужен_ кувшинчик для сливок, но
Тони, очевидно, нуждается в том, что просит. Это _несправедливо_. Я не
такой знаток, чтобы объяснить, в чем тут дело, но _знаю, что все это
несправедливо_.
объяснить, в чем тут дело. Вскоре мистер Краучбек снова заговорил,
стараясь распутать клубок своих сомнений.
не имею ни малейшего представления, что с ними делать. Они из Америки.
"Юмкранч" - это то, что они едят на завтрак вместо каши.
отдадите это ей на кухню.
темноту. Захватив банку "Бриско", он отнес ее хозяйке отеля в ее личную
гостиную.
Тиккеридж полагает, что он может пригодиться вам на кухне.
позову.
вернулась одна.
Все эта война, и постановления, и офицер, который сегодня приходил. Он -
начальник квартирьеров. Вы, конечно, понимаете, что это не относится лично
к вам, мистер Краучбек. Мы всегда, как могли, старались вам угодить,
делали для вас всякие исключения, не брали плату за питание собаки, не
возражали, что вам присылают вино. Некоторые постояльцы не раз упрекали
нас за то, что мы оказываем вам особое предпочтение.
делаете все, что можете, при данных обстоятельствах.
слов. Если вы боитесь, что я покину вас теперь, когда вы переживаете
трудное время, можете быть совершенно спокойны. Я знаю, что вы оба делаете
все, что можете, и искренне вам благодарен.
поговорит с вами.
укладывать Феликса спать. Спокойной ночи, надеюсь, эта банка пригодится
вам.
в порядке?
удалось их успокоить. Трудное время для них, да и для всех нас. Спокойной
ночи, мисс Вейвесаур.
4
до верхов. В то самое утро некая важная персона, лежа в мягкой постели в
глубоком убежище, проявляла кипучую деятельность, распределяя с помощью
коротких записок задания на текущий день в сражающейся империи.
Ритчи-Хук освобожден от командования бригадой".
мистера Краучбека начал разбор забытого отрывка из Ливия, из той же горы
подушек вышел указ:
выборе образа действий в отношении противника. Эта директива досадно и
грубо нарушена в деле полковника, бывшего бригадира королевских
алебардистов, Ритчи-Хука. Прошу заверить меня, что для этого доблестного,
инициативного офицера будет подыскана подходящая должность, как только он
будет признан годным для службы в действующей армии".
звонили менее значительным, а те передавали людям совсем незначительным.
Где-то на низшей ступеньке служебной лестницы в текст было включено и имя
Гая, ибо Ритчи-Хук, лежа в палате Миллбэнкского госпиталя, не забыл
соучастника своего проступка. Бумаги с пометкой: "Для немедленного
исполнения" - переходили сверху вниз, из корзин для входящих в корзины для
исходящих, пока наконец не спустились до уровня моря - к начальнику штаба
алебардийского казарменного городка.
отпуске?
операций.
явиться?
офицером, - сказал наконец старшина.
(англ.)] Троттер, как свидетельствовало его прозвище, был грузным
мужчиной, пользовавшимся широкой известностью. Он вышел в отставку в чине
полковника в 1936 году. Через час после объявления войны он вернулся в
казарменный городок и с тех пор непрерывно пребывал там. Никто его не
вызывал. Никто не задавался вопросом, зачем он здесь. По возрасту и чину к
исполнению служебных обязанностей он был непригоден. Он дремал над
газетами, топтался вокруг бильярдного стола, радовался шумным спорам
младших офицеров на вечерах и регулярно посещал церковные церемонии. Время
от времени он выражал желание "задать перцу фрицам". Но большей частью
полковник спал. Именно его и потревожил Гай в бильярдной, когда был в
казарменном городке последний раз.
начальника решался поговорить с Джамбо, по разговор так и не состоялся.
Капитан-комендант когда-то служил под командованием Джамбо во Фландрии и
проникся к нему глубоким уважением за его исключительное хладнокровие в
самых опасных и тяжелых обстоятельствах. Он охотно дал согласие на
прогулку старого вояки, предоставив ему все устроить самому.
могли уместиться в лакированной жестяной коробке стандартного образца и
саквояже из свиной кожи. Но были еще постельные принадлежности. "Никогда
не езди без постели и запаса еды - таково золотое правило", - говаривал
Джамбо. В общем, этот багаж составил порядочный груз для его пожилого
денщика, алебардиста Бернса; с таким хозяйством не сядешь в поезд,