пастора в далеком Эмминстере - не раз она вспоминала о нем за последнее
время. Ей было сказано, что письмо Клэру она может отправить через его
родителей, если пожелает ему написать, а в случае каких-либо затруднений
может обратиться непосредственно к ним. Но сознание, что она не имеет на
него никаких моральных прав, не позволяло ей писать; в результате для
семьи Клэра ее словно и на свете не было, - так же, как перестала она
после замужества существовать для своих родителей. Она как бы отрезала
себя и от тех и от других, что вполне соответствовало независимому ее
характеру: ничего не хотела она получать из милости или сострадания,
которых, по здравому рассуждению, не заслуживала. Она решила положиться
только на себя и не извлекать пользы из формального родства с чужой семьей
- родства, обретенного ею только потому, что один из членов этой семьи,
действуя под влиянием минутного порыва, написал свое имя в церковной книге
рядом с ее именем.
оказалось свыше ее сил. Почему муж ей не написал? Он ясно сказал, что даст
знать, где обоснуется; но он не написал ни строчки, не сообщил своего
адреса. Неужели он действительно равнодушен к ней? А может быть, он болен
и первый шаг следует сделать ей? Конечно, у нее хватит смелости зайти к
его родителям, навести справки и сказать, как огорчает ее его молчание.
Если отец Энджела действительно хороший человек, как она слыхала, то он
поймет, в каком она отчаянии. О своем бедственном положении она умолчит.
Через меловое плоскогорье, где находился Флинтком-Эш, еще не была
проложена железная дорога, и ей предстояло идти пешком. В оба конца ей
нужно было сделать тридцать миль, и, чтобы вернуться вовремя, она решила
встать как можно раньше.
отправиться в путь, пользуясь тем, что дорога хорошая. В воскресенье, в
четыре часа утра, она спустилась по лестнице и вышла под звездное небо.
Погода ей благоприятствовала, земля звенела под ее ногами, как наковальня.
отношение к Клэру. Жили они в домике на той же улице и пришли снарядить
Тэсс в путь. Они убедили ее надеть лучшее платье, чтобы покорить сердце
свекра и свекрови, хотя Тэсс колебалась, зная, что старый мистер Клэр
придерживается суровых кальвинистских догматов. Уже год прошел со дня ее
свадьбы, но у Тэсс еще осталось кое-что из нарядов, и она могла одеться
очень мило, как простая деревенская девушка, не гоняющаяся за модой: серое
платье из мягкой шерстяной материи, отделанное рюшем из белого крепа,
подчеркивающим розовый тон шеи и щек, черный бархатный жакет и шляпа.
настоящая красавица! - сказала Изз Хюэт, любуясь Тэсс, когда та стояла на
пороге дома, освещенная стальным светом звезд, а за спиной ее мерцало
желтое пламя свечи.
женщина, если сердце у нее было больше ореха, не могла питать вражду к
Тэсс, потому что ее доброта и исключительная душевная сила легко побеждали
низменные женские чувства - злобу и зависть.
и она исчезла в жемчужных предрассветных сумерках. Они услышали, как ее
башмаки начали постукивать по твердой дороге, когда она ускорила шаги.
Даже Изз желала ей удачи, и, не видя в этом особой добродетели,
радовалась, что в минуту искушения не причинила зла своей подруге.
он с ней расстался. Но в это ясное, сухое зимнее утро на меловом
плоскогорье Тэсс, помня о своей цели, не унывала и бодро шла вперед,
вдыхая разреженный воздух. В эту минуту она, несомненно, мечтала о том,
чтобы понравиться свекрови, рассказать ей всю свою историю, сделать ее
своей союзницей и в конце концов вернуть скитальца.
раскинулась Блекмурская долина, туманная и тихая в предрассветных
сумерках. Здесь, на Тшато, воздух был бесцветный, а там, внизу, отливал
синевой. Тэсс привыкла теперь работать на полях в сотню акров, а в долине
отдельные поля занимали меньше шести акров, и столько их было, что с этих
высот они напоминали петли рыболовной сети. Здесь, на плато, пейзаж был
выдержан в тонах беловато-коричневых, а внизу, как и в долине реки Фрум,
всегда в зеленых. И, однако, там, в этой долине, настигло ее горе, и
теперь она любила ее не так, как раньше. Для Тэсс, как и для всех, кто
познал горе, красота заключалась не в самой вещи, а в том, что эта вещь
символизировала.
миновала Хинток, пересекла под прямым углом проезжую дорогу из
Шертен-Эббес в Кэстербридж, обогнула Догбери-Хилл, Хай-Стой и ложбину
между ними, которую называли "Кухней дьявола". Придерживаясь горной
дороги, она достигла перекрестка "Крест в руке", где высится немой и
одинокий каменный столб, отмечая место, ознаменованное каким-то чудом или
убийством, а может быть, и тем и другим. Пройдя еще три мили, она
пересекла прямую и безлюдную римскую дорогу, носившую название "Дороги
Вязов", и проселком спустилась с холма в маленький городок, или, вернее,
деревню Эверсхэд. Полпути было пройдено. Здесь она отдохнула и еще раз
плотно позавтракала - не в харчевне "Свинья и желудь", так как харчевен
она избегала, а в коттедже около церкви.
более приветлив. Но по мере того как уменьшалось расстояние, отделявшее ее
от цели путешествия, Тэсс все больше теряла уверенность, и задуманное
предприятие начинало ее пугать. Она так ясно видела предстоящую встречу,
что не обращала внимания на дорогу и едва не заблудилась. Однако в полдень
она остановилась у ворот на склоне котловины, в которой был расположен
Эмминстер.
время священник со своей паствой, показалась ей грозной. Она пожалела, что
не могла прийти в будний день. Такой благочестивый человек может осудить
женщину, отправившуюся в путь в воскресенье, и не поймет, что другого
выхода у нее не было. Но не возвращаться же ей назад! Она сняла грубые
башмаки, в которых вышла из дому, надела другие, из тонкой кожи, и,
спрятав старую пару в живую изгородь у ворот, где легко было ее найти,
стала спускаться с холма. От ходьбы и свежего воздуха она раскраснелась,
но румянец сбежал с ее щек, когда она приблизилась к дому священника.
но надежда не оправдалась. Холодный ветер неприветливо шелестел в кустах
на лужайке перед домом. Хотя Тэсс и надела лучшее свое платье,
представить, что в этом доме живут ее близкие родственники, она все-таки
не могла. А ведь по существу невелика была пропасть, их разделяющая: те же
страдания, те же радости и размышления, рождение и смерть, и загробная
жизнь - это был их общий удел.
сделано, путь назад отрезан. Нет, не отрезан. Никто не вышел на звонок.
Нужно было снова овладеть собой и повторить попытку. Она позвонила
вторично. Волнение и пройденные пятнадцать миль дали себя знать: усталая,
она ждала, опустив руку на бедро и прислонившись к стене дома. Под
холодным ветром листья плюща сморщились и посерели; они шуршали, задевая
друг друга, и шелест этот действовал ей на нервы. Клочок запятнанной
кровью бумаги из мусорной кучи - в него когда-то было завернуто мясо -
метался вдоль улицы, слишком легкий, чтобы опуститься на землю, слишком
тяжелый, чтобы улететь; вместе с бумагой металось несколько соломинок.
сошла с крыльца, открыла калитку и вышла на улицу. И хотя она оглянулась
нерешительно, словно хотела вернуться, но, закрывая калитку, вздохнула с
облегчением. Ее преследовала мысль, что ее узнали (хотя это и казалось
невозможным) и приказали не принимать.
себе задачу, чтобы потом раскаиваться, она вернулась и прошла мимо дома,
посматривая на окна.
рассказывал, что по настоянию отца все домочадцы, не исключая и слуг,
ходят к утренней службе и в результате едят по возвращении домой холодный
обед. Следовательно, нужно только подождать конца службы. Побоявшись ждать
около дома, чтобы не обращать на себя внимания, она пошла к церкви. Но
когда она дошла до церковной ограды, молящиеся начали расходиться, и Тэсс
очутилась в толпе.
возвращающиеся из церкви досужие жители маленького городка на незнакомую
женщину незаурядной внешности. Она ускорила шаги и стала подниматься по
той самой дороге, по которой пришла, чтобы где-нибудь между живыми
изгородями переждать, пока семья священника пообедает и будет готова ее
принять. Вскоре Тэсс оставила далеко позади всех прихожан, кроме двух
молодых людей, которые быстро шли рука об руку.
обсуждают; и женское чутье помогло ей уловить сходство их голосов с
голосом ее мужа. Эти двое были его братья. Забыв обо всех своих планах,
Тэсс боялась только, как бы они ее не догнали сейчас, когда она
взволнована и не подготовлена к встрече с ними. Хотя она понимала, что они
не могут догадаться, кто она, но инстинктивно боялась попасться им на
глаза. Они ускорили шаги, и она тоже пошла быстрее. Ясно было, что они
озябли в церкви во время длинной службы и хотят размяться перед обедом.
одетая молодая женщина, довольно миловидная, но, пожалуй, слегка чопорная
и жеманная. Тэсс почти нагнала ее, когда братья ее мужа очутились так
близко за, ее спиной, что она могла расслышать каждое их слово. Сначала
они не говорили ничего, что представляло бы для нее интерес, потом один из
Бажанов Олег
Лондон Джек
Маккарти Кормак
Шилова Юлия
Орловский Гай Юлий
Перумов Ник