read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



самовара, старым командиром отряда нередко делались поминки о
более близкой поре - великой эпопее двенадцатого года, когда
рассказчику пришлось вынести тяжелый плен. В седоусом, суровом, а
иногда даже деспотически-желчном генерал-адъютанте, всегда
сосредоточенном, сдержанном и большею частью молчаливом, в эти
мгновения пробуждался образ всеми забытого, некогда молодого,
говорливого и юношески-откровенного Базиля Перовского. Оставшийся
по смерть холостым, он любил вспоминать немногих уцелевших своих
солуживцев и приятелей двенадцатого года и диктовал крестнику
задушевные письма к ним в Россию.

- Неисчерпаемая, великая эпопея, - говорил, вспоминая двенадцатый
год, Перовский, - станет на много лет и на много рассказов. И как
подумаешь, голубчик Павлик, все это некогда было и жило: весь
этот мир двигался, радовался, любил, наслаждался, пел, танцевал и
плакал. Все эти незнакомые новому времени, но когда-то близкие
нам весельчаки и печальники, счастливые и несчастные, имели свое
утро, свой полдень и вечер. Теперь они, в большинстве, поглощены
смертью... И нам, старым караульщикам, отрадно заглянуть в эту
ночь и помянуть добрым словом почивших под ее завесой... Дорогие,
далекие покойники.

Но не всех былых приятелей одинаково поминал в душе Перовскпй.
Никому незримая и неведомая, глубокая сердечная рана жгла его и
сушила вечною, несмолкаемою болью. Эту рану и эти страдания знали
только немногие, ближайшие его друзья, в том числе старый его
сослуживец, "певец в стане русских воинов" - Жуковский. Последний
посвятил когда-то Василию Алексеевичу Перовскому трогательное
послание:



Я вижу - молодость твоя
В прекрасном цвете умирает,
И страсть, убийца бытия,
Тебя безмолвно убивает...

Я часто на лице твоем
Ловлю души твоей движенья;
Болезнь любви - без утоленья
- Изображается па нем.



Перовский часто вспоминал ту, которую он полюбил в лучшие
жизненные годы и которая, из-за любви к нему, погибла. Укоры
совести он нередко срывал на крутом, а подчас и жестоком
исполнении долга; был беспощаден к измене и расстреливал
предателей так же спокойно, как когда-то его самого хотел
расстрелять Даву. Двадцать восьмого июля 1853 года после
неимоверных усилий была взята штурмом кокандская крепость
Акмечеть, названная впоследствии фортом "Перовский". Путь в
Туркестан, Хиву, Бухару и позже к Мерву был проложен. Однажды
вечером Павел Тропинин, в кибитке главнокомандующего, перед этою
крепостью, сказал своему крестному, что в минувшую зиму, едучи на
курьерских, по его вызову, оренбургскою степью, он едва не замерз
и спасся от смерти только благодаря сибирскому оленьему тулупу и
русским валенкам.

- Валенкам? - спросил Перовский. - Дело знакомое... И меня в
двенадцатом году также спасли валенки... И представь мою радость
- товарищ по плену, великодушно ссудивший меня этою обувью, жив и
здравствует доныне.

- Кто же это? - спросил Павлик.

- Бывший крепостной одной графини. Он тогда ранее меня бежал из
плена и прямо на Волгу, в плавни; назвался другим именем, остался
там и торгует рыбой в Самаре.

- В Самаре? Вот бы повидать, как поеду назад.

- Что же, отыщи его. Имя ему Семен Никодимыч. Год назад он узнал
о моем назначении в Оренбург и являлся с предложением подряда.
Седая бородища - по пояс; женат, имеет внуков, стал раскольником,
начетчик и усердный богомолец; но подчас тот же, каким я его
знал, живой, подвижной Сенька Кудиныч и даже не забыл одной своей
песни про сову, которою потешал измученных французами пленных. Он
тогда был сосватан и, с горя, смело-отчаянно бежал к невесте.

- Сосватан? - спросил, залившись румянцем и меняясь в лице,
Павлик. - Да, а что? разве?..

Павлик собрался с духом. Заикаясь, он объявил графу, что и он
жених, и просил у него благословения и отпуска. Перовский
откинулся на спинку складного стула, на котором сидел, и долго,
ласково смотрел на юношу.

- Что же, Павлуша, с богом! - проговорил он. - Хотя я остался всю
жизнь холостым - понимаю тебя... с богом! завтра же можешь ехать,
А благословение я тебе дам особое!

Он обнял крестника.

- Ты не помнишь, разумеется, своей бабки, Ксении Валерьяновны? -
сказал он.

- Она умерла, когда мой отец еще не был женат, - ответил Павлуша.

- Была еще у тебя прабабка, княгиня Шелешпанская; все боялась
грозы, а умерла мирно, незаметно уснув в кресле, за пасьянсом, в
своей деревне, когда наши входили в Париж.

- О ней что-то рассказывали.

- Ну да... а слышал ты, что у нее была еще другая, незамужняя
внучка... красавица Аврора? Знаешь ли, твой отец был похож на
нее, и ты ее слегка напоминаешь.

- Что-то, помнится, говорили и о ней, - ответил Павлуша, -
кажется, она была в партизанах... и чем-то отличилась...

"Кажется! - подумал со вздохом Перовский. - Вот они, наши
предания и наша история..."

- Иди же, голубчик, с богом! - произнес он. - Готовься, уедешь, а
я кое-что тебе поищу...

Отпустив крестника, Перовский наглухо запахнул полы своей
кибитки, зажег свечу, достал из чемодана небольшую, окованную
серебром походную шкатулку, раскрыл ее и задумался. В отдельном,
потайном ящичке шкатулки, между особенно дорогими для него
вещами, было несколько засохших цветков сирени, пожелтевших
писем, в бумажке - прядь черных женских волос, образок в серебре
и оброненный на последнем свидании платок Авроры. Перовскому как
живая вспомнилась Аврора, Москва, дом и сад у Патриарших прудов и
последняя встреча с невестой. Он долго сидел над раскрытою
шкатулкой, роняя на эти цветы, волосы и письма горячие и
искренние слезы. "Владычица моя, владычица!" - шептал он,
покрывая поцелуями бренные остатки дорогой старины. Взяв образок,
он запер шкатулку и, оправясь, вышел из кибитки. Павлик, дремля
на циновке, полулежал у входа.

- Ты еще здесь? - сказал, увидя его, Перовский, - Пойдем,
прогуляемся.

Они миновали охранный пикет и мимо лагеря, вдоль серых, глиняных
стен только что разгромленной крепости, направились по плоскому
берегу Сырдарьи. Душный, знойный вечер тяжело висел над пустынною
равниной. В сумерках кое-где желтели наметы бродячего песку.
Вокруг зеленоватых, отражавших звезды, горько-соленых луж, как
воспаленные глазные веки, краснели болотные лишаи, тощий камыш и
полынь. Высоко в воздухе что-то шуршало и двигалось. То, шелестя
сухими крыльями, неслись на жалкие остатки трав и камышей
бесчисленные, прожорливые полчища саранчи. Перовскому
припомнилось нашествие Наполеона.

- Вот тебе мое благословение, - сказал он, надевая на шею
крестника образок покрова божьей матери, - я этому образу усердно
когда-то молился в походе... молись и ты.



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 [ 64 ] 65
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.