никто даже не морщился. Груды неудобоваримых яств таяли, как лед на солнце.
Это было торжественное и устрашающее зрелище. Страдавшие несварением желудка
глотали пишу не разжевывая, комками, питая не себя, а целый выводок
кошмаров, который всегда следовал за ними по пятам. Сухопарые люди с худыми,
втянутыми щеками выходили из-за стола, не насытившись тяжелым блюдами, и
пожирали пристальными взглядами пирожное. Что переживала миссис Паукинс
каждый день за обедом, недоступно человеческому разумению. Но одно утешение
у нее было - он кончался скоро.
еще и не приступал к нему, а только дожидался, пока ему подадут порцию
индейки, он спросил Мартина, что тот думает о столующихся, которые собрались
в Нью-Йорк со всех концов Соединенных Штатов, и не пожелает ли он узнать о
них какие-нибудь подробности.
с круглыми глазами навыкате? Я не вижу тут особы, которая походила бы на ее
мать или гувернантку.
полковник. - Это миссис Джефферсон Брик, сэр.
- как раз напротив.
Брик!
Брика? - сказал Мартин.
Мартин не мог не высказать этого.
человеческую природу, зато другие задерживают ее развитие. Джефферсон Брик,
- немного помолчав, заметил он в похвалу своему военному корреспонденту, -
один из самых замечательных людей в нашей стране, сэр!
шла речь, сидела по другую руку Мартина.
и задавая вопрос больше для того, чтобы поддержать разговор, чем из интереса
к предмету, - кто этот, - он хотел было сказать "молодой", но счел более
удобным не употреблять этого слова, - кто этот очень маленький джентльмен
вон там, с красным носом?
Мартин.
дарований, - ответил военный корреспондент. - Во время последних выборов
президента он счел необходимым разоблачить своего отца, который голосовал за
противную сторону, и отречься от него. После этого он написал несколько
потрясающей силы памфлетов - за подписью "Турб", то есть Брут задом наперед.
Это один из самых замечательных людей в нашей стране, сэр.
четырех майоров, два полковника, один генерал и один капитан, так что он
невольно подумал, как, должно быть, силен офицерский состав в американском
ополчении, и полюбопытствовал про себя, командуют ли офицеры друг другом, а
если нет, то откуда же берутся рядовые. По-видимому, тут не было ни одного
человека без титула, ибо те, которые не имели военного чина, были или
доктора, или профессора, или их преподобия. Три очень суровых и неприятных
джентльмена прибыли с дипломатическими поручениями из соседних штатов - один
по финансовым, один по политическим и один по церковным делам. Среди дам тут
была миссис Паукинс, очень прямая, костлявая и неразговорчивая, и одна сухая
старая девица, весьма убежденная сторонница эмансипации женщин, которая
пропагандировала свои взгляды, читая лекции; зато все остальные дамы были
совершенно лишены индивидуальных черт до такой степени, что любая из них
могла бы стать на место другой, и никто этого не заметил бы. Кстати сказать,
из всего общества только одни дамы не принадлежали, по-видимому, к самым
замечательным людям страны.
выходили один за другим, задерживаясь лишь на минуту возле печки, чтобы
освежиться у плевательниц. Другие, более усидчивые по характеру, оставались
за столом целых четверть часа, пока не встали дамы, после чего все поднялись
со своих мест.
спросил Мартин, которому хотелось развлечься после долгого путешествия.
другие женатые джентльмены, еще остававшиеся в комнате, удостоили на
прощание своих дражайших половин кивком головы - чем дело и ограничилось.
Мартин подумал, что это не совсем приятный обычай, но пока что оставил свое
мнение при себе, любопытствуя послушать поучительный разговор деловых людей,
которые теперь отдыхали у печки, по-видимому чувствуя большое облегчение
оттого, что удалился прекрасный пол, и усиленно пользовались плевательницами
и зубочистками.
часть его можно было свести к одному слову - доллары! Все их заботы,
надежды, радости, привязанности, добродетели и дружеские связи, казалось,
были переплавлены ч доллары. Что бы ни попадало в медленно кипевший котел их
беседы, они усердно подсыпали в эту кашу доллары. Людей ценили на доллары,
мерили долларами; жизнь продавалась с аукциона, оценивалась и шла с молотка
за доллары. После долларов больше всего уважались всякие дела, помогающие их
нажить. Чем больше выбросит человек за борт чести и совести - этого
ненужного балласта - с корабля своего Доброго Имени и Благих Намерений, тем
больше у него останется места для долларов. Превратите коммерцию в сплошную
ложь и повальное воровство, топчите знамя нации, как негодную тряпку,
оскверните его звезда за звездой, сорвите с него полосу за полосой, как
срывают погоны с разжалованного солдата, - все что угодно ради долларов! Что
такое знамя по сравнению с долларами!
скачет очертя голову. Так было и с этими господами. Тот считался у них
добрым патриотом, кто громче орал и плевать хотел на всякую порядочность.
Тот был у них первым, кто в азартной погоне за корыстью сам не
останавливался ни перед чем и потому не клеймил их подлые плутни. Так, за
пять минут отрывочного разговора у печки Мартин узнал, что ходить в
законодательное собрание с пистолетами, шпагами в тростях и другими
невинными игрушками, хватать противников - за горло, подобно собакам и
крысам, грозить, запугивать и подавлять грубой силой - все это были славные
подвиги; не удары в сердце Свободы, разящие глубже, чем ятаганы турецких
янычар, - а благовонный фимиам на ее алтарях, приятно щекотавший ноздри
патриотов и поднимавшийся клубами до седьмого неба Славы *.
естественно пришедшие ему в голову, как чужестранцу: о национальных поэтах,
театре, литературе и искусстве. Но те сведения по этой части, какие могли
сообщить ему его собеседники, не шли дальше вдохновенных творений таких
великих умов современности, как полковник Дайвер, мистер Джефферсон Брик и
другие, которые прославились, по-видимому, тем, что довели до совершенства
газетную брань в так называемых "забористых статейках".
нас нет времени читать всякие пустяки. Мы ничего не имеем против, если они
попадаются в газетах вместе с чем-нибудь другим поинтереснее, но уж книги
ваши - ну их к черту!
чтении чего-либо, не относящегося ни к торговле, ни к политике и не
напечатанного в газете, осведомился, "не пожелает ли кто-нибудь из
джентльменов выпить?" Большинство джентльменов сочли эту мысль весьма
здравой и своевременной и не спеша отправились один за другим в бар по
соседству. Оттуда они, вероятно, пойдут в свои лавки и конторы, а оттуда
опять в бар, чтобы еще раз - поговорить о долларах и просветить свой ум
чтением и обсуждением забористых статеек; а потом каждый отправится к себе
домой и завалится на боковую.
сообща", - заключил Мартин, следуя течению собственных мыслей. И тут он
опять принялся размышлять о долларах, демагогах и барах, гадая про себя: так
ли заняты люди этого сорта, как говорят, или они просто не любят
общественных и семейных развлечений?
слышанное им до сих пор неизменно наводило его на эту мысль, было мало
утешительно. Мартин сел за опустевший стол и, все больше и больше приходя в
уныние при мысли о трудностях и превратностях своей судьбы, тяжело вздохнул.
средних лет, который обратил на себя внимание Мартина необыкновенно
привлекательным и честным выражением лица; однако Мартину не удалось ничего
узнать о нем от своих соседей, по-видимому считавших ниже своего достоинства
замечать его. Он не принимал никакого участия в разговорах у печки и не ушел
вместе с другими; теперь же, услышав, как Мартин вздохнул в третий и в
четвертый раз, прервал его мысли каким-то случайным замечанием, словно
желал, не напрашиваясь на внимание, рассеять его приятным разговором. Мотивы
его поведения были настолько ясны и выражены настолько деликатно, что Мартин
действительно был ему благодарен и постарался это высказать в своем ответе.
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Круз Андрей
Шилова Юлия
Фазиль Искандер
Майер Стефани