леди Дедлок, - ответил опекун.
Лестера кое с кем из местных жителей, - хоть и не он ее начал, кажется, -
лишает меня возможности оказать вам внимание здесь... такая нелепость!
признателен.
привычного для нее, и заговорила тоже безучастным тоном, но голос у нее был
необычайно приятный. Она была очень изящна, очень красива, превосходно
владела собой и, как мне показалось, могла бы очаровать и заинтересовать
любого человека, если бы только считала нужным снизойти до него. Лесник
принес ей стул, и она села на крыльце между нами.
сэр Лестер, к сожалению, ничем не мог посодействовать, он нашел свое
призвание? - спросила она, обращаясь к опекуну через плечо.
расположить его к себе. В ее надменности было что-то очень обаятельное, и
когда она заговорила с опекуном через плечо, тон ее сделался более
дружеским, - я чуть было не сказала "более простым", но простым он,
вероятно, не мог быть.
потерять своей репутации, если вы будете покровительствовать только таким
красавицам, как эта, - сказала леди Дедлок, снова обращаясь к мистеру
Джарндису через плечо. - Однако познакомьте же меня и с другой молодой леди,
- добавила она и повернулась ко мне.
Джарндис. - За нее я не должен давать отчета никакому лорд-канцлеру.
действительно большое счастье. Она сразу же отвернулась с таким видом,
словно ей почему-то стало неприятно или что-то не понравилось, и снова
заговорила с мистером Джарндисом, обращаясь к нему через плечо:
увидел вас в прошлое воскресенье, - отозвался он.
они мне нужны? - проговорила она немного пренебрежительно. - Очевидно, я
приобрела такую репутацию.
сказать, вам приходится платить за это кое-какие небольшие пени. Но только
не мне.
не уверенная! - она, очевидно, считала меня и Аду просто девчонками. И
когда, рассмеявшись легким смехом, она молча стала смотреть на дождь, лицо у
нее сделалось невозмутимым, ибо она, как видно, предалась своим собственным
мыслям, и уже не обращала внимания на окружающих.
мной, в ту пору, когда мы все были за границей? - проговорила она, снова
бросая взгляд на опекуна.
как мы решили расстаться, между нами было мало общего. Жаль, что так вышло,
конечно, но ничего не поделаешь.
проходить. Ливень ослабел, молния перестала сверкать, гром гремел уже где-то
далеко, над холмами появилось солнце и засияло в мокрой листве и каплях
дождя. Мы сидели молча; но вот вдали показался маленький фаэтон, запряженный
парой пони, которые везли его бойкой рысцой, направляясь к сторожке.
плащами и шалями в руках - сначала та француженка, которую я видела в
церкви, потом хорошенькая девушка; француженка - с вызывающим и
самоуверенным видом, хорошенькая девушка - нерешительно и в смущении.
пока что ваша горничная - это я.
девушка.
Дедлок. - Накинь на меня вот эту шаль.
плечи. Француженка не была удостоена вниманием миледи и только наблюдала за
происходящим, крепко стиснув губы.
сказала леди Дедлок мистеру Джарндису. - Разрешите мне прислать назад экипаж
для ваших питомиц? Он вернется немедленно.
мною же не простилась вовсе, - и, опираясь на руку мистера Джарндиса, села в
экипаж - небольшой, низенький, с опущенным верхом фаэтон для прогулок по
парку.
нужна... Трогайте.
и осталась стоять там, где из него вышла.
других людей, и француженка понесла кару за свою навязчивость. Отомстила же
она за себя таким странным способом, какой мне и в голову бы не пришел. Она
стояла как вкопанная, пока фаэтон не свернул в аллею, потом, как ни в чем не
бывало, сбросила с ног туфли и, оставив их валяться на земле, решительными
шагами двинулась за экипажем по совершенно мокрой траве.
Ортанз не дура. Башка у нее работает на славу. Только она до черта гордая и
горячая... такая гордячка и горячка, каких мало; к тому же ей на днях
отказали от места, да еще ставят других выше нее, вот ей это и не по нутру.
лесник.
- Она, сдается мне, и по крови ходить не постесняется, коли в ней самой
кровь закипит.
спокойным он ни был в тот день, когда мы впервые его увидели, сейчас он
показался нам погруженным в еще более глубокий покой; а вокруг него сверкала
алмазная пыль, веял легкий ветерок, примолкшие было птицы громко пели, все
освежилось после дождя, и маленький фаэтон сверкал у подъезда, как
серебряная колесница фей.
человеческая фигура на фоне идиллического пейзажа, - мадемуазель Ортанз
шагала в одних чулках по мокрой траве.
ГЛАВА XIX
Славные суда, то бишь суды Общего права и Справедливости, эти построенные из
тика, одетые в броню, скрепленные железом, непробиваемые, как бесстыдные
медные лбы, но отнюдь не быстроходные клип-перы, разоружены, расснащены и
отведены в док. Летучий Голландец * с командой просителей-призраков, вечно
умоляющих каждого встречного ознакомиться с их документами, на время отплыл
по воле волн бог весть куда. Все судебные здания закрыты; присутственные
места, разомлев, спят мертвым сном; даже Вестминстер-холл * совсем
обезлюдел, и в его тени могли бы петь соловьи, могли бы гулять "истцы",
которые ищут не правосудия (как те, что встречаются здесь обычно), но
счастья в любви.
Линкольновы поля напоминают мелководные океанские гавани во время отлива -
судопроизводство, что сидит на мели, учреждения, что стоят на якоре,
праздные клерки, что от нечего делать лениво раскачиваются на табуретах,
которые не примут вертикального положения, пока не начнется прилив судебной
сессии, - все они обретаются на суше в тине долгих каникул. Входные двери
юридических контор десятками запираются одна за другой, письма и пакеты
целыми мешками сносятся в швейцарские. Мостовая против Линкольнс-Инн-Холла
заросла бы пышной травой, если бы не рассыльные, которые сидят без дела в
тени и, прикрыв от мух головы белыми фартуками, рвут и жуют эту траву с
глубокомысленным видом.
своей камере не более двух раз в неделю. Вот бы теперь поглядеть на него
жителям тех городков его судебного округа, где он бывает на выездной сессии!
Пышный парик, красная мантия, меха, свита с алебардами, белые жезлы, - куда
все это подевалось!
Акунин Борис
Прозоров Александр
Махров Алексей
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Посняков Андрей