как я мог бы ожидать. Потому что я и так все знал. И дело даже не в эпизоде
из фильма про Перри Мейсона. Мы же говорили о Джо. Моей Джо!
тебя. Только тебя.
активную жизнь вела моя жена. "СК Мэна".., суповые кухни. "ЖенНоч" -
ночлежки для женщин. "МолНоч" - ночлежки для молодежи. "Друзья библиотек
Мэна". Два или три заседания различных комитетов в месяц, иногда два или три
заседания в неделю, а я ничего не замечал. Я спасал от опасности других
женщин. - Я тоже ее любил, Бонни, но в последние десять месяцев своей жизни
она чем-то занималась. Она ничего не говорила тебе, когда вы ехали на
заседание совета директоров "Суповых кухонь" или "Друзей библиотек"?
свидетельствующую о том, что аккумулятор сел. Лампочка не горела. Я вновь
вернул трубку к уху.
телефону разговаривали, один раз, помнится, встретились на ленче в
Уотервилле, но ездить - не ездили: Она ушла из всех советов.
следовали один из другим, в том числе и "Суповых кухонь".
организаций. В "Ночлежках для женщин" и "Ночлежках для молодежи" - с конца
1993 года, когда истек срок. А из "Суповых кухонь" и "Друзей библиотек" она
ушла то ли в октябре, то ли в ноябре.
заседания в 1994 году. Десятки заседаний советов директоров, в работе
которых она более не участвовала. Она приезжала сюда. Вместо заседаний она
ехала в Тэ-Эр Я мог в этом поклясться.
Глава 17
он сумел застать меня врасплох, подловить в самый неудачный для меня момент,
когда я ничего не мог ему противопоставить. И я думаю, все последующие
события были уже предопределены. Начиная с нашей встречи и заканчивая той
жуткой грозой, о которой до сих пор говорят в этих местах. И развивались эти
события по нарастающей, словно сходящая с гор лавина.
Бонни оставил без ответа множество вопросов, но оказал тонизирующее
воздействие. На обед я приготовил себе овощное рагу (искупал грехи за
последний визит в "Деревенское кафе", где дал волю чревоугодию), съел его
перед телевизором: шел вечерний выпуск новостей. По другую сторону озера
солнце клонилось к горам и заливало гостиную золотом. Когда же Том Брокау
закрыл лавочку, я решил пройтись по Улице на север (знал, что далеко все
равно не уйти, и я успею вернуться до наступления темноты) и обдумать новые
сведения, полученные от Билла Дина и Бонни Амудсон. Мне нравилось совмещать
пешие прогулки с процессом осмысления имеющейся в моем распоряжении
информации. В ходе таких вот прогулок зачастую рождались самые удачные
повороты сюжетов моих романов.
пройдя вдоль Улицы, остановился, чтобы взглянуть на Зеленую Даму. Даже
освещенная лучами солнца она скорее походила на женщину в зеленом платье с
вытянутой рукой, чем на зеленую березку, за которой росла засохшая сосна с
торчащей в сторону веткой. И Зеленая Дама словно говорила мне: идите на
север, молодой человек, идите. Что ж, молодым я себя уже не считал, но идти
мог. И на север тоже. Благо, путь, по моим расчетам, предстоял недальний.
листве, и мне не понравилась ухмылка, появившаяся стараниями легкого порыва
ветра. Наверное, уже тогда в моей душе зародилась тревога, но меня занимало
другое, так что первый сигнал я проигнорировал. И двинулся на север, гадая,
о чем могла писать Джо.., а к тому времени я все более утверждался в мысли,
что рукопись существовала. Иначе с чего взяться в ее студии моей старой
пишущей машинке? Я решил, что внимательно осмотрю и дом, и студию. И
тогда.., помогите, я тону Голос шел из лесов, из воды, изнутри. На мгновение
закружилась голова. Я остановился. Никогда в жизни мне не было так плохо.
Сдавило грудь. Желудок свернулся холодным узлом. Глаза залила ледяная вода,
и я уже знал, что за этим последует. Нет, попытался выкрикнуть я, но ни
звука не сорвалось с губ.
а деревья поплыли перед глазами, словно я смотрел на них снизу вверх через
слой прозрачной жидкости. И давление на грудь локализовалось в двух местах.
Словно две руки держали меня под водой.
Улице, кроме меня, никого не было, но голос этот я услышал отчетливо. -
Может, кто-нибудь это прекратит?
голове. Я словно слышал чужие мысли. Они бились о мой череп, как мотыльки,
залетевшие в японский фонарик.
вырвался холодный поток...
бунтовать, словно я съел что-то непотребное, вроде антимуравьиного порошка
или ядовитого гриба, из тех, что в справочниках Джо рисовали в красной
рамочке. Еще одна береза росла там, где берег спускался к озеру, ее белый
ствол изящно выгибался над водой, словно она хотела полюбоваться своим
отражением в зеркальной глади озера. Я ухватился за ствол, как пьяный
хватается за фонарный столб.
привалился к дереву, с гулко бьющимся сердцем, и внезапно почувствовал
отвратительный запах, словно какая-то мерзкая тварь выдала этим запахом свое
присутствие. Тварь, которой давно следовало умереть, а она все жила.
попытался сказать, но не вымолвил ни звука. И чужеродный запах исчез. Вновь
вокруг пахло лишь озером и лесом.., но я что-то видел внизу: мальчик в
озере, маленький утонувший чернокожий мальчик, лежащий на спине. С широко
раскрытым ртом. И белыми, как у статуи, глазами.
меня, помогите, я тону. Я наклонился вперед, из моей глотки рвался крик, я
кричал в мертвое лицо, лежащее подо мной, и тут я осознал, что смотрю вверх
на себя, смотрю сквозь толщу подсвеченной заходящим солнцем воды на белого
мужчину в синих джинсах и желтой рубашке с отложным воротничком,
ухватившегося за ствол березы и пытающегося кричать. Лицо мужчины пребывало
в постоянном движении, его глаза на мгновение скрыла рыбешка, метнувшаяся за
каким-то насекомым, я раздвоился, одновременно стал и чернокожим мальчиком,
утонувшим в озере, и белым мужчиной, тонущим в воздухе, это так, именно это
происходит, один удар - да, два - нет.
выпрыгнула рыбка и на лету схватила его. На закате они хватают все что
угодно. Угасающий свет, должно быть, сводит их с ума. Еще одна рыбка
выпрыгнула из воды, блеснула серебряной спинкой и исчезла, оставив после
себя расходящиеся круги. И все пропало - металлический привкус во рту,
жуткий запах, колышущееся лицо негритенка (он-то воспринимал себя не черным,
не афроамериканцем, а негром), и я практически не сомневался, что фамилия у
него была Тидуэлл.
и, словно в подтверждение моей догадки, меня вновь окатило волной
гнилостного запаха, на этот раз идущего от земли.
слабости и дурноты, и в этот самый момент за моей спиной раздался голос
безумца Макса Дивоура:
увиделись в первый и последний раз, но впечатлений мне хватило с лихвой.
Можете мне поверить.
Прозоров Александр
Корнев Павел
Каргалов Вадим
Березин Федор
Вронский Константин
Володихин Дмитрий