думать в унисон подчиняемому существу, приказал: перегрызи веревки. Кот
противился человеку, как мог. Данила, рискуя сам потерять сознание от
напряжения и возобновившейся боли в затылке, нажал на его мозг еще раз.
Кот жалобно замяукал, глаза его налились кровью, и он ткнулся в землю.
Внемиренец оторопев смотрел на непокоренное существо. Жизнь стремительно
покидала тельце животного, и вернуть ее назад уже не было возможности.
Гаюнар в смятении отвернулся. Он, с детства любивший животных, не мог не
знать о независимом нраве кошек, о котором испокон веков ходили легенды.
Сейчас он не придал этому значения. И Жизнь обернулась смертью.
Полусонное спокойствие деревни было нарушено гулом голосов. Данила
насторожился. Он не видел людей - улицу закрывала от него вереница хат -
но отчетливо слышал приближение разгневанной толпы.
В знойном безветрии заметался воздух.
- Пэр, ну где же ты? - прошептал Гаюнар.
Толпа показалась из-за угла дома. Впереди шел уже знакомый Даниле
дед-ведун, следом двигались воевода и двое воинов, ведущие под руки
молоденького паренька. На его лице застыла маска отрешенности, он смотрел
и не видел, слышал и не воспринимал, чужие ноги переступали сами по себе.
Гаюнар вдруг отчетливо различил над ним черный контур и вспомнил: удар
меча пришелся на плечо юноши, но что-то оттолкнуло клинок. Оттолкнуло и
осталось внутри человека навсегда. "Кочевник нашел свое место," - понял
Данила.
Гаюнар не ошибся, решив, что целью "делегации" является требование
расколдовать молодого ратника. Именно об этом и заговорил воевода, когда
толпа остановилась в десятке шагов от столба. Многословную тираду он
закончил словами:
- Верни рассудок Вадимира, ведьмак. И тогда позволим мы тебе умереть, как
человеку. Иначе ждет тебя страшная смерть!
- Это не справедливо! - крикнул Данила. - За весь день вы мне рта раскрыть
не дали. Считаете меня колдуном - на здоровье, но состояние этого парня от
меня не зависит, клянусь!
То ли жителям деревни не понравилось слово "клянусь", то ли вообще любая
речь ведьмака у них считалась чем-то вроде проклятия, но все как один
принялись твердить охранные заклинания.
- Ну, хорошо, хорошо, - Данила поставил себе цель потянуть время. -
Развяжите мне руки, и я постараюсь что-нибудь для него сделать.
Трансформация словесных образов проходила в направлении от внемиренца к
мирянам значительно медленнее, чем наоборот, поэтому речь Гаюнара поняли
не сразу, а поняв, испуганно замотали головами.
- Ты не обхитришь нас, ведьмак, - грозно провозгласил воевода. - Всем
известно, что колдуют не руки, а уста и глаза.
Данила не стал настаивать, ибо таким образом мог лишиться и тех немногих
минут, предоставленных в его распоряжение. Он чувствовал, что Пэр совсем
рядом, однако взрывоопасность обстановки нагнеталась значительно быстрее,
чем мчался ветер.
- Ладно. Давайте сюда вашего мальчишку.
- Жизнью ответишь за его жизнь, - предупредил воевода.
Два ратника подвели товарища к столбу.
- Отойдите, - велел им Данила.
Те нерешительно оглянулись на воеводу и, получив одобрение, вернулись к
своим.
Гаюнар нервно облизал пересохшие губы. Он понятия не имел, насколько
замещенный человек остался ратником Вадимиром, и тем более не знал, что
представляет собой Кочевник.
- Так. Посмотри-ка на меня, - в полголоса обратился к нему Данила. - Как
твое имя?
- Вадим... Вадимир, - медленно, с огромным усилием ответил ратник.
- Кто ты? Кто ты сейчас?
Молчание.
Гаюнар осторожно, крайне осторожно послал к нему свою Стихию. Черный
контур на доли мгновения расширился и почти что сошел на нет. Юноша
пошатнулся, в глазах мелькнуло осознание чего-то, никому другому не
доступного, и он рухнул будто мертвый.
Люди закричали, кто испуганно, кто гневно. Раздалось отчетливое "убейте
его!", и несколько воинов с мечами наголо бросились к "ведьмаку". Но не
сделали они и трех шагов, как откуда ни возьмись на двор обрушился ураган.
Жесткая стена ветра отсекла людей от Данилы и отбросила прочь. Селяне
успели попрятаться по подворотням прежде, чем бушующий воздушный поток
вырвался на улицу и помчался по деревне, таща за собой воеводу и
нескольких ратников, расшвыривая по палисадникам обезумевших кур, вырывая
с корнями мелкие кусты и сдирая с крыш дранку. Спустя минуту на пригорке
не осталось никого, кроме привязанного к столбу Данилы, лежащего у его ног
юноши и яркого зеленого тумана, обретающего контуры человека.
11
Оливул стоял возле затянутого прозрачной пленкой окна и смотрел на море.
Волны подступали к стенам башни, вырастающей подобно магическому колоссу
прямо из глубин, и разбивались о ровные шеренги рифов, неусыпно охраняющих
тайну ее астральных свиданий. По движению неутомимых водных армад Бер-Росс
определил, что океан обнимает башню со всех сторон. Он был пленником на
острове, созданном волей и мыслью завоевавшего Мир экзистора.
Впрочем, комната, где Оливул очутился, хоть и не помнил как, на тюремную
камеру не походила. Небольшая, но вполне светлая и чистая, она
располагалась в верхней части башни, и добрую половину ее занимала широкая
кровать с меховыми покрывалам. На этой самой кровати он очнулся четверть
часа назад с горячей болью в плече и ощущением мертвого холода возле
сердца. Острозубая ведьма, ее господин, юркие ящерки и черная бездна, в
которой исчез Донай, вспоминались как ночной кошмар. Стены и предметы то и
дело принимались качаться перед глазами, подобно волнам за окном, и ему
приходилось призывать на помощь последние силы, чтобы бороться с
головокружением.
Сложившееся положение вещей представлялось сейчас настолько скверным, что
не хотелось признавать его реальность. Одно радовало Оливула - успешный
побег Грег-Гора и Юльки. "Каллист их не догнал, - успокаивал себя Белый
князь, стараясь не думать пока о других каверзах Темного Мира. - Серафима
поймет, что произошло, когда вернется. Она сенсор, Посредник, она найдет
их..."
Натужно заскрипели дверные петли. Бер-Росс медленно повернулся лицом к
вошедшему. Перед ним стояла зеленоглазая женщина. Легкий румянец на щеках,
беспокойные огоньки в подвижных прекрасных глазах - она хотела казаться
взволнованной и напуганной. Оливул невозмутимо оглядел трепещущую фигуру,
каждую линию которой подчеркивало неимоверно узкое платье с длинным
шлейфом, но начинать разговор не собирался. Пауза затянулась, и женщина,
не дождавшись вопроса, вынуждена была нарушить ее первой.
- Мне очень жаль, что все обернулось так... неудачно, - заговорила она,
приближаясь к пленнику. - Поверь, я не хотела наносить тебе рану, но мой
хозяин так повелел. Я должна подчиняться его воле.
- Ты пришла сюда помимо его воли, - произнес Бер-Росс.
- Да, - она с опаской покосилась на дверь. - Ты моя единственная надежда
освободиться из-под его власти. Пять лет назад Каллист завоевал страну
моей матери, и вместе с данью забрал в полон меня и трех моих сестер. И
вот я рабыня. Но ты сильный маг, ты победишь его. Оливул, прошу тебя!
Белый князь скрестил руки на груди. Он не сомневался, что колдунья не
лжет, говоря о своем прошлом, и все же в речи ее звучало слишком много
фальшивых нот. Она преподносила правду, облачая ее в чужие одежды.
- Я слишком слаб сейчас для состязания, и лишила меня сил именно ты. Как я
могу верить тебе?
Он рассчитывал убить двух зайцев: выяснить истинную цель визита и, если
очень повезет, узнать что-либо о противоядии.
- О, понимаю, - на опустившихся ресницах блеснула вроде бы нечаянная
капля, - ты не веришь... Я скажу, как уничтожить Каллиста. Что тогда?
- Если ты знаешь, как его уничтожить, зачем тебе я?
- Я не владею магией, но мои знания и твоя сила приведут нас к успеху. Мы
будем править в этой стране.
Оливул молчал.
- Только мы, вместе, понимаешь, - она приблизилась еще на шаг, шлейф
платья прошуршал по мраморному полу словно хвост змеи. - В наших руках
будет власть над всем сущим. Ты согласен?
Что-то подсказывало Белому князю, что подыгрывать ведьме нельзя.
Она торопила.
- Отвечай же. Согласен?
- Нет.
- Ты боишься?
- Ничуть. Ты хочешь, чтобы я правил страной, а ты стала бы моей помощницей
и спутницей. Но человек, предавший однажды, предаст и в другой раз.
- Смотри на меня! - угрожающее шипение оборвало слова Белого князя.
Не в силах сопротивляться, он поднял взгляд. Зеленые обворожительные очи
со зрачками-щелками, прекрасное лицо, безупречное тело. Зазвучала
таинственная музыка. Черно-зеленое платье скользнуло на пол. Она танцевала
нагая внутри невидимого круга, и круг вырастал, подступая к пленнику.
Оливул прижался к стене. Пластика магического танца приковала взор и
каждое движение оплетало рассудок новым витком забвения. Белый князь не
мог ни отвернуться, ни закрыть глаза, но вдруг нашел способ смотреть и не
видеть. Женщина-змея извивалась теперь, будто за матовым стеклом, а перед
глазами стоял образ Юльки. Веселая и серьезная, озорная и сосредоточенная,
она смеялась взахлеб, откинувшись на спинку дивана в кают-компании,
нахмурив брови диктовала какие-то параметры с терминала пилота, неслась на
коньках по замерзшей реке, уставшая после бесконечных приключений
прижималась к его плечу, стоя на палубе корабля.
- Ты уничтожишь Каллиста драконьим огнем, - раздалось совсем рядом.
Корнев Павел
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Пехов Алексей
Прозоров Александр
Белов Вольф