Вкусивший в Цирте от тонкостей риторики, он знал, когда нужно запахнуться
в тогу или сжать пальцы наподобие орлиных когтей. Его голос звенел:
Вернее, вполне достаточно таких прекрасных, хотя и равнодушных, богов, как
наши олимпийцы. А что мы видим? Каждый башмачник бормочет подозрительные
вещи, грозит миру небесным пожаром и вдобавок устраивает чудовищные оргии.
Цецилию, бледный от гнева.
собаке бросают кусок мяса, и когда в помещении воцаряется мрак, все
совершают содомский грех...
знаешь меня... Подумай! Неужели я способен на подобное? Я, отец семейства,
нежно любящий свою Фортунату...
Цецилий. - Но разве можно разрушить гармонию элементов?
позволь тебя спросить? За то, что мы имели несчастье родиться на этой
несовершенной земле? Значит, твой бог наказывает не волю, а случайное
совпадение обстоятельств.
небесному!
смотреть под ноги, на землю, которая питает пчелу и цветок...
доказательств. Но глаза Минуция Феликса метали молнии. Он уже не мог долее
терпеть и вдруг разразился потоком слов:
к земле в поисках пищи, а человек должен обращаться к небесам. Лишь там он
может найти ответ на все свои сомнения. И неужели ты думаешь, что
удивительный механизм вселенной создан слепым соединением атомов? Ты
ошибаешься, Цецилий! Его создала божественная мудрость. Посмотри, как
удивительно устроен самый скромный цветок! Как все целесообразно в мире!
Севы и жатвы, смена времен года... Бог заботится обо всем, согревает
Британию туманом, заменяет разлитием Нила недостаток дождей в Египте.
Поэтому не гневай его! Как горшечник разбивает неудавшийся сосуд, так и он
может в гневе испепелить мир небесным огнем...
подобный отпор. Октавий ликовал. Он был в восторге от красноречия Минуция.
точно он вложил в свою веру весь пыл африканской души. Откуда это у
торговца оливками? - опять спрашивал я себя.
небесам, полный возмущения.
разрушить гармонию мира! Эти нищие!
торговой сделке с оливковым маслом.
золото испытывают огнем. Почему же бог не может проверить ценность наших
душ страданием?
такой странной беседе. Но Вергилиан оставил споривших и грустно смотрел на
море, быстро менявшее свою окраску, так как солнце уже склонялось к
горизонту.
Разве красота и устройство цветка доказывают милосердие божества, если
рядом змея поглощает птенца, который, может быть, мог бы родить соловьиную
песню, вдохновляющую поэта и любовника?
когда у него не осталось никакой надежды на земное счастье, наполнит
туманом весь мир.
остийскую прогулку и этот невразумительный спор...
Прокопий? Хочу приобрести "Жизнеописание Аполлония". Есть у тебя список?
Об этой книге столько разговоров в Риме... Ах, и ты здесь, дорогой
Вергилиан! И с ним наш молодой друг! Кстати, мне нужно сказать вам
несколько слов.
ужина, - он поцеловал кончики пальцев.
интересного в Риме! Филострат, Делия...
ним снова трусил ушастый ослик. Женщина ехала в Антиохию, свесив ноги на
теплый бок животного, закрыв лицо покрывалом от палящего солнца...
2
находился недалеко от мраморного дворца сенатора Кальпурния.
пирушку, и можно было идти по улицам, не очень опасаясь ночного нападения,
но мы все-таки захватили с собой Теофраста, и на всякий случай он спрятал
под хламидой меч. Пятый день я переписывал сам для себя "Историю" Тацита,
чтобы увезти свиток в Томы, а Вергилиану в тот вечер пришлось разделить
трапезу сенатора. Почти все приглашенные Кальпурния были старцы, которые
больше всего говорили за столом о своих недомоганиях и семейных
неприятностях.
сплошь руководят люди, страдающие несварением желудка или вздутием печени.
Все это геморроики и скрюченные подагрой. Не потому ли так плохо идут наши
государственные дела? Почему, принимая на службу воина, допытываются, нет
ли у него злокачественных болячек или предрасположения к поносам, а вверяя
человеку область или легион, не спрашивают, в каком состоянии у него
кишечник, от работы которого ведь зависят ясность мысли и твердость
суждения?
сторонам, ибо в последние годы в Риме в ночное время часто нападали на
прохожих латроны, избивали их и бросали на пустынном месте, отняв одежду и
кошельки, пока несчастных не подбирали городские стражи, не очень-то
спешившие на крики ограбляемых. Иногда до нашего слуха доносились вопли
рабов, запертых на ночь в эргастулах, и я никак не мог привыкнуть к этим
звукам, напоминающим порой звериный рев. Но даже раб Теофраст считал, что
все это в порядке вещей, и равнодушно проходил мимо.
каким его представляют себе варвары и провинциалы, обитатели какого-нибудь
Херсонеса Таврического или жители дакийских деревушек, - городом мраморных
зданий и колонн, без свалочных мест и нечистот. Мы спустились с Квиринала
и пошли по Новой дороге - так было безопаснее. Черные тени особенно
подчеркивали белизну каменных строений. Мимо прогремели неуклюжие повозки,
- мулы везли в них навоз из Палатинских казарм, и кисловатый запах
напомнил мне о сельской жизни. Скоро грохот колес затих вдали, и мы
очутились перед домом Наталиса. Вергилиан сказал:
крепко спал, опустив голову, сжимая в руках толстую палку. Не тревожа его,
мы проследовали по дорожке к дому, и белые камешки хрустели под
сандалиями, как на остийском берегу. Из дома доносились громкие голоса и
женский смех. Потом послышались рукоплескания.
время уже просыпалась неутоленная жажда жизни.