давайте поспим несколько часов. Пока мы трое будем отдыхать, Амбросио
покараулит во избежание какой-либо неожиданности, а затем вздремнет в свою
очередь.
последовал их примеру, а Амбросио стал на стражу.
над своими несчастьями. Я тоже не сомкнул глаз. Что касается дона Рафаэля,
то он вскоре заснул, но, проснувшись час спустя и видя, что мы расположены
его слушать, сказал Ламеле:
все происшествия вашей жизни, однако они так поучительны для людей нашей
профессии, что я с охотой послушаю их снова.
следующее.
КНИГА ПЯТАЯ
а еще больше своими любовными связями. Ее звали Лусиндой. Что касается
отца, то не дерзну приписать себе такового. Я могу назвать вам вельможу,
который был влюблен в мою мать, когда я появился на свет; но эти
хронологические данные едва ли в состоянии служить бесспорным
доказательством того, что он был творцом моих дней. Особы, принадлежащие к
профессии моей матушки, весьма ненадежны в этом отношении; в то самое
время, когда эти дамы кажутся вам особенно преданными какому-нибудь
вельможе, они почти всегда находят ему помощника за его же деньги.
брала меня за руку и открыто водила в театр, не смущаясь ни сплетнями,
ходившими на ее счет, ни лукавыми насмешками, которые обычно вызывало мое
появление. Словом, я был ее радостью, и все навещавшие ее мужчины ласкали
меня: возможно, что родная кровь влекла их ко мне.
обучали читать и писать и еще меньше старались о том, чтоб преподать мне
догматы нашей веры. Я научился только танцевать, петь и играть на гитаре -
это было все, что я умел, когда маркиз де Леганьес предложил взять меня к
своему сыну, который был в одном со мной возрасте. Лусинда охотно
согласилась, и тут я всерьез принялся за учение. Молодой Леганьес ушел
немногим дальше меня. Этот юный сеньор, видимо, не был рожден для науки;
он не знал почти ни одной буквы алфавита, хотя прошло уже пятнадцать
месяцев, как при нем состоял гувернер. Другие учителя тоже не добились от
него никакого толку; он выводил их из терпения. Правда, им было запрещено
прибегать к строгости, а также решительно приказано обучать его без
мучений. Этот приказ вдобавок к слабым способностям ученика делал уроки
довольно бесполезными.
молодого сеньора, не нарушая при этом отцовского запрещения. Он решил сечь
меня всякий раз, как маленький Леганьес провинится, и не преминул
выполнить свое намерение. Этот педагогический прием пришелся мне не по
вкусу; я удрал и побежал к матушке жаловаться на несправедливость. Но,
несмотря на всю ее нежность ко мне, у нее хватило мужества устоять против
моих слез, и, учитывая важные преимущества, с которыми было связано для ее
сына пребывание у маркиза де Леганьеса, она приказала тотчас же водворить
меня обратно. Таким образом я снова попал в лапы гувернера. Заметив, что
его изобретение дает хорошие результаты, он продолжал сечь меня вместо
маленького барчука и, для того чтоб произвести на него побольше
впечатления, порол меня вовсю. Я каждый день знал наверняка, что мне
придется расплачиваться за юного Леганьеса. Могу сказать, что он не выучил
ни одной буквы алфавита без того, чтоб мне не всыпали добрых ста ударов:
судите сами, во что обошлось мне его начальное обучение.
в этом доме: так как все знали, кто я, то последняя челядь вплоть до
поварят попрекала меня моим рождением. Это так меня обозлило, что в один
прекрасный день я сбежал, изловчившись захватить все наличные деньги
гувернера, а это составляло около ста пятидесяти дукатов. Такова была моя
месть за порку, которой он меня подвергал, и полагаю, что я не мог бы
изобрести более для него чувствительной. Я совершил свою проделку с
немалой ловкостью, хотя это был мой первый опыт, и у меня хватило
изворотливости уклониться от преследования, которое продолжалось в течение
двух дней. Я покинул Мадрид и направился в Толедо, не видя за собой
никакой погони.
чувствовать себя независимым человеком и хозяином своих поступков! Я
познакомился с молодыми людьми, которые меня обтесали и помогли мне
спустить мои дукаты. Затем я пристал к шулерам, которые так развили мои
природные способности, что я вскоре стал одним из первых рыцарей этого
ордена. По прошествии пяти лет меня обуяло желание постранствовать: я
покинул своих собратий и, намереваясь начать свои путешествия с
Эстремадуры, отправился в Алкантару; но еще по дороге в этот город мне
представился случай использовать свои таланты, и я не захотел его
упустить. Так как я путешествовал пешком и к тому же нагруженный довольно
увесистой котомкой, то от времени до времени устраивал привалы под тенью
деревьев, расположенных в нескольких шагах от проезжей дороги. Тут мне
повстречались два папенькиных сынка, которые наслаждались прохладой и
весело болтали лежа на траве. Я отвесил им вежливый поклон и вступил с
ними в разговор, что, как мне показалось не вызвало у них неудовольствия.
Старшему из них не было еще пятнадцати лет, и оба выглядели простачками.
пласенских горожан. Нам сильно захотелось увидать Королевство
Португальское, и, чтобы удовлетворить свое любопытство, мы взяли каждый по
сто пистолей у наших родителей. Хотя мы и путешествуем пешком, однако
собираемся пройти очень далеко с этими деньгами. Каково ваше мнение?
отвечал я им. - Я обошел бы все четыре части света. Ах ты, черт! Двести
пистолей! Да это колоссальная сумма, которой конца не видно! Если
позволите, господа, то я провожу вас до города Альмерина, где мне
предстоит получить наследство от дяди, прожившего там лет двадцать.
удовольствие.
еще до сумерек, и отправились ночевать в хорошую гостиницу. Нам отвели
горницу, в которой стоял шкап, запиравшийся на ключ. Мы заказали ужин, а
пока его готовили, я предложил своим спутникам прогуляться по городу. Они
согласились на мое предложение, и, заперев наши котомки в шкап, ключ от
которого забрал один из юношей, мы вышли из гостиницы. Затем мы принялись
посещать церкви, и когда зашли в соборную, то я внезапно притворился,
будто у меня неотложное дело.
толедский знакомый попросил меня переговорить с купцом, который живет
подле этой церкви. Пожалуйста, подождите меня здесь; я моментально
вернусь.
взламываю замок и, обшарив котомки юных горожан, нахожу их пистоли. Бедные
дети! Я не оставил им даже столько, чтоб расплатиться за ночлег: я забрал
все. После этого, быстро выйдя из города, я пошел по дороге в Мериду, не
беспокоясь о том, что станется с ними.
возможность путешествовать с приятностью. Несмотря на молодость, я уже
умел вести себя с осторожностью и, могу сказать, был развит не по летам. Я
решил купить мула, что и осуществил в первом же местечке. Кроме того, я
сменил котомку на чемодан и вообще начал разыгрывать из себя более важного
барина.
глотку распевал вечерню. По виду я заключил, что он псаломщик, и сказал
ему:
что вы любитель своего ремесла.
поупражнять голос.
остроумнейшим и приятнейшим человеком. Ему было года двадцать четыре или
двадцать пять. Так как он шел пешком, то я поехал шагом, для того чтобы не
лишить себя удовольствия побеседовать с ним. Между прочим, разговорились
мы о Толедо.
в нем довольно долгое время, и у меня даже есть там несколько друзей.
Буэна Гарра, доном Матео де Кордел и еще двумя или тремя благородными
кавалерами. Мы квартировали вместе, столовались вместе и отлично проводили
время.
были те самые плуты, с которыми я хороводился в Толедо.
Никитин Юрий
Верещагин Олег
Конан-Дойль Артур
Конан-Дойль Артур
Березин Федор
Лондон Джек