Чтение 64–й страницы книги ~Андерграунд, или Герой нашего времени~

Сейчас, услышав меня, она всхлипывает С сбивчивые, мелко сыплющиесЯ
слова. В чем дело?.. А ни в чем С пятое, десятое, дети, цены в магази-
нах, страх потерять работу, у нее нет сил жить. У нее бесконечные отри-
цательные эмоции, вот навестила Веню С увидела и в слезы, его голос, его
таблетки... он выбрасывал таблетки в унитаз... наш брак, у нас был
счастливый брак, поймите менЯ правильно!..

С Да, С кричу.С Понимаю! С кричу. Аппарат разбит, слышно плохо, а тут
еще к телефону лезет пьяный (возник рядом со мной) С лезет и рвет у менЯ
трубку, Я не даю, он прямо ко мне в трубку бубнит (и разит сивухой) Гал-
ка, любовь, 22-й вагон...

С Отстань, С рявкаю на него, тут же винюсь перед Наташей: С НетРнет,
бога ради. Это не вам. Тут пьяндыга пристал. Телефон у самого входа...

С Почему?

С Да ни почему. Сброду полно.

Я переспрашиваю ее С чем могу помочь? (переспрашиваю в страхе, за-
нервничал).

С Как быть с пенсией?.. Вы слышите, Наташа С что с его пенсией? С Я
толкаю пьяндыгу сильно в грудь, на минуту от него отделаться, вопрос о
пенсии важный. (Вопрос вопросов, деньги. Кто будет получать Венины кро-
хотные рубли, почему Наташа не хочет?)

Получилось слишком. Пьяндыга от толчка полетел назад и тяжелым боком
рухнул на пост нашей дневной вахтерши, опрокинув ее стол, Ящик с ключами
С она в крик! вопли! ни слова не слышно, Я кричу:

С А пенсия?

С ДаРда. Я хотела, чтобы теперь получали и передавали ему вы.

С И что? И что после? (Если Наташа перестанет получать его пенсию,
она совсем перестанет к нему ходить. Это ж Ясно... Я в длящемсЯ испуге.)

С Ладно, С кричу. С Я буду, буду получать длЯ него пенсию...

С њто?.. А Я?

Ничего не понимаю. Слышно плохо, шум, пьяница опять рядом, вцепилсЯ в
трубку и вырывает, выкручивает ее у менЯ из рук:

С Отстань. Сейчас в ухо!.. Сейчас получишь в ухо! (К счастью, Наташа
не слышит.)

МенЯ выручает вахтерша. Едва поставив на ноги опрокинутый столик, она
(в атаку!) бросаетсЯ на пьяного и виснет на нем, как отважнаЯ милицейс-
каЯ бульдожка. Оторвала от меня, но надолго ли С вытолкнет ли она его в
двери?..

Я наконец могу говорить (и веду разговор быстро).

С Да, Наташа. Все понял. Вы десять лет ходили к нему, спасибо вам...

С Спасибо вам. С Она нервно смеетсЯ сквозь слезы.

С Жизнь идет, С говорю Я (нечто глубокое).

А Наташа вновь начинает о бедах, о заботах.

С Надо, надо жить, С повторяю, поддерживаю ее. У Наташи (помню) пе-
чальное честное лицо, такое лицо может сокрушить. Даже если бы она сразу
его бросила (свалив все на меня), Я б не винил: какРникак ВенЯ чужой ей
человек, только что память.

Прожили три неполных года. Правда, она уверяет, три счастливых года.
ВремЯ от времени ВенЯ работал, а времЯ от времени сидел в туалете на по-
лу, обняв унитаз (там шипели, растворяЯсь, предписанные ему таблетки).
Наконец оставила его. Но ведь навещала более десяти лет в больнице. И то
сказать С за что ей? (Мне С хотЯ бы по родству, поРбратски.) Стояли с
ним на развилке дороги, два мальчика, и С пыль от проехавшего грузовика.
Стоим, а пыль на лице, на зубах, пыль под босыми пятками, вот за что. За
ту белую летнюю пыль.

ЛД смотрела в сторону, скошенные Яблоки глаз некрасивы, она все еще
никак не хотела, чтобы этот бездомный сторож, бомж, увидел, угадал, чем
вызвано ее унижение. (А Я уже угадал С чем.) В ее левом глазу застряла
слеза.

СпросилаРсказала:

С Ты, наверное, вот так любишь? да? С и какРто спешно стала на четве-
реньки, низко наклонив голову.

Вызова нисколько не было; голос сух. Но менЯ задело; да что ж такое?!

Я сердито сказал С что за надрыв, Леся? Перестань. Я, может, и бываю
грубоват, но Я, мол, живой человек и привык смотреть на эти наши чело-
вечьи дела веселее...

Сказал и смолк, нелепаЯ сцена. Обидеть не хочется, а как сказать. И С
напряженнаЯ сумрачнаЯ тишина. Тень старикашки, вот кто появился. Вот кто
стоял здесь же, ухмыляЯсь. Сумел, присталРтаки к уборщице сзади. Сопит.
(А она согнута. Моет пол, ей все равно.)

Голова Леси склонена, уткнута в простынь, в угол подушки, и голос от-
туда дошел приглушенно:

С Вот и смотри веселее. НуРну. Продолжай. Не стесняйся... Прошу тебя,
не стесняйся.

њас примерно спустя, как обычно, ее рвало, характерные горловые звуки
своеобразного покаянияРзамаливания. Я проснулся. Ничего не сказал,
только помог убрать. њто ж тут обсуждать. Может, и впрямь былую вину тем
самым отринула, исторгла. (Может, ей завтра зачтется.) Я уже вполне
чувствовал этот ее торг с небесами, когда ЛД включила свет и буднично
убирала: в эту ночь ее рвало дважды. Замыла пол. Вытерла тряпкой, но
ведь не досуха, а по мокрому следу налетели из окна летние мухи. Как ни
тщательно замыла, мухам тоже осталось на влажном полу коеРчто от зиминых
и гуревичей (уволенных ею), так что и мухи своими микроскопическими рта-
ми заглатывали и тоже разбирали, уносили хоть сколькоРто ее вины. Некра-
сиво?.. Понятно, что некрасиво. Не ах. (Она извинилась за свою сла-
бость.) ЗамытаЯ вина не пахнет ландышами. њто поделать.

Наконец уснули. Оба устали. Она плакала в углу постели,
а Я, сползший от жары на пол, голый С так и уснул, на
коврике, как пес.

Среди ночи вновь расслышались потаенные всхлипы. Это уж слишком. Ну,
сколько можно! С ворчнул Я в сторону Леси. Включил свет, но тут же вык-
лючил, наткнувшись на портрет ее мужа, глаза в глаза (строгий коммуняка
и ночью зрел все сквозь мрак). Да, сказал Я ему, люблю. Люблю такую же
старую, как Я сам. Огромную, старую, с ночными рыданиями, с вислыми гру-
дями и с немыслимым задом.

Но не замолила. Ее научный, в четыре или в пять человек, еле тепля-
щийсЯ небольшой семинар был дружно распущен. Статус, официознаЯ ме-
далька, чушь (на мой взгляд)... это о нем она, потоптанный советский че-
ловечек, просила и шептала по ночам (то есть Я думаю, что шептала), об-
ращаясь в растерянности то к небесам, то к Людям, коллективному своему
божеству.

Ей сообщили, как было: собрание как собрание, и люди как люди С ни
одного голоса в ее защиту.

Она повесила трубку. Пошла принять душ. И поначалу, в этот же самый
вечер, случилсЯ лишь микроинсульт. Вызванный мной врач уверенно и даже с
улыбкой пообещал, что все восстановится. НуженРде покой. (И инъекции.)
Препараты Я купил. Я и колол ее сам; Я умею.

Второй инсульт, старое название инсульта удар, свалил ЛД еще через
три дня, как только стало известно, кому именно ее семинар передали.
(Белкин, Булкин С мне имЯ ничего не говорило.) Удар уложил ее уже поР-
настоящему, полностью. НеподвижнаЯ огромная, лежащаЯ в лежку женщина.
Молчащая. И только правый ее глаз был живым. Он помаргивал мне. (Он жа-