Чтение 64–й страницы книги ~Николай II~

Вечером мальчик кричал от боли, звал ее. Но она больше не входила к нему
в комнату. Боялась, не хватит сил еще раз с ним проститься. Она рыдала и
повторяла: "Нет, это невозможно, должно что-нибудь произойти... Нет, я
уверена, к утру что-нибудь случится... Господь пошлет ледоход, и эта поездка
не состоится..."

Но постепенно она успокоилась, теперь она выбрала окончательно. А мальчик
все плакал и звал ее.

Она решила поделить Семью, не могла ехать одна с мужем. Но кого из
дочерей взять? Татьяна - самая надежная - должна ухаживать за Алексеем и
вести хозяйство. У Ольги - слабое здоровье, до Тюмени 300 километров и в
открытом возке... Анастасия слишком мала, и "Солнечный Луч" так ее любит...

- Я поеду, - сказала Мария.

Так эту сцену пересказывали очевидцы.

Но Аликс и Ники сами описали всю драму в дневниках.

Он: "12 апреля. Четверг. После завтрака Яковлев пришел с Кобылинским и
объявил, что получил приказание увезти меня, не говоря куда. Аликс решила
ехать со мною и взять Марию: протестовать не стоило. Оставлять остальных
детей, Алексея - больного, да при нынешних обстоятельствах, было более чем
тяжело. Сейчас же начали укладывать самое необходимое. Потом Яковлев сказал,
что он вернется обратно за О., Т., Ан. и А. ... Грустно провели вечер,
ночью, конечно, никто не спал..."

Она: "Я должна была решаться: остаться с Бэби или сопровождать его
(Николая). Я выбрала сопровождать его, так как он больше нуждается во мне. И
слишком было рисковано (отпускать его) не зная куда и зачем (мы
представляем, что это Москва). Ужасные страдания! После вечернего чая
отослали всех "людей", всю свиту и сидели всю ночь с детьми. Бэби заснул, и
в 3 мы пошли к нему и там сидели до отъезда. В 4.15 утра тронулись в путь".

Но и Яковлев не спал в эту ночь. Пока Авдеев метался по городу, искал
лошадей и возки, Яковлев готовился к поездке. Как к сражению. Он вызвал к
себе командира второго отряда уральцев - Бусяцкого.

Из воспоминаний Яковлева:

"Я возлагаю на вас охрану дороги от Тобольска... На вашей обязанности
лежит охрана моего проезда. Вы и ваш отряд отвечаете головой за
безопасность... И если что-то случится - вы будете первым расстреляны.
Бусяцкий стоял передо мною бледный, как полотно". Теперь на какой-то срок
Бусяцкий был сломлен.

Одному из самых отчаянных своих "миасских разбойников" Яковлев поручает
охранять выезд из Тобольска. Тот должен занять со своими людьми переправу
через Тобол и постараться как можно дольше не выпускать из города другой и
самый опасный уральский отряд - Заславского.

Рассвет. Во дворе стоят готовые "экипажи". Это сибирские возки - "кошевы"
- плетеные корзины, положенные на длинные жерди; сидений нет, сидят или
лежат прямо на дне.

Был единственный крытый возок, который сумел отыскать в городе комендант
Авдеев, на нем и должна была ехать царица. Туда положили матрас и набросали
сверху сено.

В пятом часу утра начинают носить вещи. Из воспоминаний Яковлева:

"По всем углам дома раздавались всхлипывания. Дочери Романовых и весь их
штат вышли на крыльцо. Николай переходил от одного к другому, какими-то
судорожными движениями крестил дочерей. Его надменная жена сдерживала слезы.
Каждый ее жест... говорил: не надо показывать свою слабость перед "красным
врагом".

Путь им предстоял тяжелый и дальний. На этих возках в опасную распутицу,
меняя сани на телеги (во многих местах под солнцем уже сошел снег) и снова
пересаживаясь на сани, преодолеть 300 километров до Тюмени. И далее поездом
- в неизвестность, куда их должен был увезти комиссар Яковлев.

Они рассаживаются по возкам. Аликс хочет ехать с Николаем, но Яковлев
жестко объясняет: с бывшим царем обязан сидеть он сам. Она молча садится с
Марией. И почти всю страшную дорогу "будет хранить упорное молчание".

Трое слуг отправляются с ними - камердинер царя Чемодуров, комнатная
девушка Демидова и лакей Седнев. Усаживаются в возки Долгоруков (от свиты) и
Боткин (врач) - это все, что мог разрешить Яковлев.

Царица упросила Жильяра не провожать их, и он сидит в темноте около
спящего мальчика.

"Неужели возможно, чтобы никто так и не сделал ни малейшей попытки спасти
Царскую Семью? Где же, наконец, те, кто остались верны своему Государю?"

Так восклицал в своем дневнике этот странный швейцарец, до конца верный
русскому царю. Теперь он понял: никакого заговора не было!

А в это время из соседнего дома глядел еще один свидетель - дочь доктора
Боткина.

В этот день она в последний раз увидела отца. Он перекрестил дочь на
прощание и поцеловал... Она смотрела, как он переходил улицу - в пальто и
фетровой шляпе... Раньше ее отец носил генеральскую шинель. Но после приказа
о снятии погон не захотел расстаться с вензелями Николая и сменил шинель на
штатское (и сразу изменился, как барон Тузенбах в чеховских "Трех сестрах").

Ночью пришли за его чемоданами и за дохой. И вот рассвет, и она видит,
как во дворе Дома Свободы - возки. Отец в заячьем тулупе князя Долгорукова
(в огромную доху отца завернули императрицу и Марию. У них не оказалось
подходящих шуб для лютых утренних морозов, для этого пронзительного ветра в
мчащемся по льду возке)...

6 утра... В последний раз она видит лицо отца, хорошенькое личико Марии,
скорбный лик императрицы. И спокойное лицо Николая...

Тронулись возки... И по коридору Дома Свободы пробежали три ученицы
Жильяра - три рыдающие девушки.

ПОСЛЕДНЕЕ ПУТЕШЕСТВИЕ

(ПРОДОЛЖЕНИЕ СИБИРСКОГО ДНЕВНИКА АРЕСТАНТА)

Авдеев скакал на коне рядом с возком, где сидели царь и Уполномоченный
ВЦИК. Впереди в возках - красногвардейцы с тремя пулеметами. Возглавляли и
замыкали поезд отряды кавалеристов. И совсем впереди на конях скакала
разведка.

Так в сопровождении лихих конников (всю жизнь - в "сопровождении",
сначала они его охраняли, теперь они его сторожили) на горячих сибирских
лошадях началось последнее его путешествие.

Он соскучился по воле, по этому морозному воздуху. Как мало нужно: дышать
и быть свободным. Дорога была тяжелая. И он страдал за Аликс.

А она? Она темно молчала. Тряской выворачивало душу... Роскошные яхты,
экипажи на мягких рессорах с шелестящими шинами - все заканчивалось этими
нищенскими грязными телегами.

Телеги, телеги... Вот на таких же телегах скоро, очень скоро повезут их
тела.

Николай с Яковлевым. Им было о чем поговорить - бывшему боевику и бывшему
императору. Кучер, который вез их, потом рассказал, как всю дорогу они
спорили на политические темы. Яковлев наступал, "вертел царя", а царь ему не
поддавался.

Но, отвечая бывшему самодержцу и шутя с ним, Уполномоченный ВЦИК
лихорадочно думал совсем о другом.

По всей дороге от Тобольска до Тюмени стояли оставленные Яковлевым
патрули и ждали свежие лошади. Но патрули его были так малочисленны... Как
будет вести себя идущий впереди Бусяцкий? Надолго ли хватит его испуга? Да и
оставленные на переправе люди вряд ли сумеют задержать многочисленный отряд
Заславского. Яковлев понимал: сзади и спереди, сжимая его в клещи, двигались
оба отряда уральцев - такова была реальность! И он все гадал: посмеют ли
напасть?

Из дневника Николая: "13 апреля. Пятница (напомним: он ведет дневник по
старому стилю. - Авт.)... В четыре часа утра простились с дорогими детьми и
сели в тарантасы. Я с Яковлевым, Аликс с Марией, Валя с Боткиным. Из людей с
нами поехали: Нюта Демидова, Чемодуров и Седнев. Восемь стрелков и конный
конвой Красной армии в десять человек. Погода была холодная, дорога очень
тяжелая и страшно тряская от подмерзшей колеи. Переехали Иртыш через
довольно глубокую воду, имели четыре перепряжки, на ночлег приехали в село
Иевлево. Поместили в большом чистом доме, спали на своих койках крепко".

Записала в дневник и царица: "Путешествие на экипажах... Устала
смертельно. Голова разламывалась".

На рассвете путешествие продолжалось. У села Иевлево холодная вода уже
шла поверх льда. Ветер сек лица. На возках въехали в воду. Аликс отказалась
ехать по воде. Принесли доски из села - устроили кладки, и императрица с
Марией, держась за руку галантного Вали (как когда-то на балах в Зимнем
дворце) и доброго доктора, перешли по доскам воду. В тот же день они
достигли села Покровского.

Она увидела дом "нашего Друга" и была счастлива: знамение, обещание
будущей удачи.

Записала в дневнике: "14 апреля (27) суббота...

Путешествие в экипажах... около 12 приехали в Покровское. Сменили
лошадей, постояли долго перед домом Нашего друга... Видели Его
родственников, глядящих в окно на нас".

Так благословил их на гибель "Святой черт".

Теперь оставался последний перегон до Тюмени. Если уральцы захотят
напасть - это должно случиться здесь. Отряд Яковлева стал многочисленнее за
счет присоединившихся патрулей. Уполномоченный приготовился к бою. Но, к его
изумлению, опять обошлось.