вызывал у него чувств, столь глубоких и страстных. Никто не заставил бы
столь быстро жениться на себе, после позорной неудачи с дочерью академика.
Герцогиня досталась ему в жестокой борьбе с Балкруа, и это придавало
победе особый привкус счастья. Злые языки утверждали, что его соблазнили
титул Алис и ее несметные богатства. Василий был прагматик, и к подобным
условностям относился спокойно. Впрочем, чем больше он узнавал жену, тем
меньше придавал значение богатству и любил ее за удивительную красоту и
редкие душевные качества; она дала вольную Виолетте, присовокупив к ней
две деревеньки, примыкающие к поместью "Де Блюм ". Она убеждала Васю
подарить свободу Циону, и он долго втолковывал ей, что Заярконский ему
друг, а в оруженосцы пошел из коммерческих соображений.
- Я неплохо ему плачу, - сказал Василий, - и он преданно служит мне. -
Получив свободу, Виолетта не захотела расставаться с госпожой, хотя от
богатого приданого не отказалась.
Вслед за Васей к замку подоспела чета Заярконских. "Молодые", как
насмешливо назвал их Вольф, еще не поженились, но служанке нравилось,
когда окружающие называли ее "Госпожа Заярконская". На радостях
влюбленные закатили знатную попойку с исполнением песен Даны Интернейшенел
и нежнейшего Мати Каспи.
Пировали всю ночь. Под утро, верный своему жизненному кредо - "Насоли
ближнему и возрадуйся!" - на горизонте нежданно появился герцог, с явным
намерением омрачить семейное торжество путешественников. В богатом
расписанном золотом тарантасе он нежданно подкатил к замку "Де Блюм" и
пригласил маркиза "На пару теплых слов".
Благородный маркиз не заставил себя долго ждать и вышел к нему в
сопровождении верного оруженосца.
- Чего надо, герцог? - сказал он с мрачным вызовом.
- Ты не очень гостеприимен, однако, - засмеялся герцог, - я пришел
поздравить герцогиню со счастливым разрешением...
- Как-нибудь обойдусь без твоих поздравлений, сэр...
- Не боись, Дубровский, - многозначительно хохотнул Герцог, - по крайней
мере, один из детенышей твой...
- Из твоего тут только ноги, - сказал Василий, - и то, если унесешь их
сейчас с миром...
- Берегись, - криво улыбаясь, сказал герцог, - на сей раз, тебе не
поможет твоя "пушка"!
- Я требую удовлетворения, сэр! - сказал Вася, показывая, что он
безоружен. Храбрый герцог знал, что его вторжение в замок и давно уже
лелеемые им планы убийства маэстро будут восприняты в свете как грубое
нарушение воли короля, запретившего дуэли между его сюзеренами. С минуту
он колебался и этого было достаточно Циону, чтобы охладить горячие головы
соперников.
- Господа, - поспешно вмешался он, - в глазах Света вы теперь
приближенные Генриха четвертого, и он расценит вашу ссору как подрыв его
монархической власти.
Герцога убедили, кажется, слова Заярконского. Знакомство с обаятельной
Ривкой не прошло бесследно: он поумнел и стал более практичным. Впрочем, и
Вася после женитьбы на самой красивой леди Англии стал много сдержанней и
был готов в критические минуты подумать, прежде чем пускать в ход кулаки.
Красивые и умные женщины облагородили эту неистовую парочку, не сразу
освоившую простую истину, что желаемого быстрее добьешься умом, нежели
кинжалом. Василий серьезно подумывал занять достойную нишу при дворе, чего
бы ему это не стоило. Деньги у него водились, репутацию храброго
турнирного бойца он уже заработал, осталось завоевать положение в обществе
и почивать на заслуженных лаврах. Но для этого нужно поработать
извилинами, отложив в сторону топор. Эту нехитрую аксиому начал, кажется,
постигать и герцог.
- Трогай! - бросил он вознице и, поправив на голове модный шлем с
перышком, лукаво подмигнул Васе.
- Не печалься, Дубровский, я пущу тебе кровь в другой раз!
Чистокровные гнедые, пофыркивая, забили копытами по каменной мостовой, и
экипаж мягко покатил на Восток, то и дело подпрыгивая колесами на часто
встречающихся ухабах.
* * *
Василий усердно просвещал Его величество в вопросах женской физиологии,
которой тот живо интересовался, и был назначен вскоре на важную (и
вызывающую зависть у царедворцев) должность при дворе.
Король Англии, считавший себя обязанным мифическому отцу маэстро, долго
думал и, наконец, сказал:
- Маркиз, я знаю, вы человек разнообразных талантов и не возьму в толк,
почему вы чураетесь государственной службы?
Разговор происходил в рабочем кабинете короля, где тот обычно подремывал,
делая вид, что углублен в решение важных государственных вопросов. Прямые
лучи солнца, проникающие сквозь высокие окна дворца, яркими бликами играли
на овальном письменном столе Генриха четвертого.
- Вы неверно информированы, Ваше величество, - отозвался Василий,
сообразив, что пришел его час, - напротив, я ни о чем так не мечтаю, как
быть вам полезным.
- В таком случае, нам осталось выяснить в какой области вы дока, и
считайте себя устроенным...
Всю свою недолгую, но весьма насыщенную риском и сомнительными
приключениями, жизнь Василий был страстным игроком; юношей он пытался
заработать деньги на профессиональном ринге, в зрелые годы, на
тель-авивской бирже, уравнивал крупные проигрыши с блистательными победами
над сердцами восхитительных красоток. Женщины и все приятные стороны,
связанные с их обхождением были, пожалуй, областью наиболее близкой его
поэтической душе; по сути, он ничего не умел, кроме как преклоняться и
соблазнять прекрасную половину человечества. Но признаться в этом королю,
подозревавшего в нем немалую эрудицию и задатки большого ученого, ему было
неловко и, желая направить мысли короля в другое русло, он сказал:
- Ваше величество, я в некотором роде эскулап, особенно по женским
болезням.
- Прекрасно, маркиз, - ухватился за эту мысль король, - назначаю вас
главным придворным лекарем.
- Меня? - удивился Василий.
- Именно вас, - Генрих окончательно утвердился в своем решении. Он
дружески взял маэстро под руку и повел в дальний угол кабинета для
конфиденциального разговора, хотя вокруг не было ни души, и подслушать их
никто не мог.
- У королевы в последнее время странные обмороки и галлюцинации, - с
тревогой шепнул Генрих.
- Не может этого быть! - в притворном изумлении вскричал маэстро.
- Очень даже может, маркиз, вчера, например, она заявила мне, что во
время последней утренней прогулки ей воочию представились живые яйца...
- Какие яйца? - полагая, что он ослышался, спросил Василий...
- Мужские, - смутившись, уточнил король.
О сексе при дворе Генриха четвертого говорили с такой наивной
откровенностью, какая не снилась приблатненным фраерам с набережной Тель
Барух, и Василий не понял, чем, собственно, король так шокирован:
- С женщинами это бывает, сир, - авторитетно заявил он.
- Вы так полагаете?
- Ваше величество, вам стоит уделить супруге больше внимания...
- Я учту это, маркиз. А вы, пожалуйста, займитесь здоровьем королевы.
Отечество и Плантагенеты вас не забудут.
- Я бы только хотел, сир...
- Не беспокойтесь, король Англии умеет ценить заслуги поданных, о
размерах вашего вознаграждения мы поговорим позже.
Василий вышел от короля в совершенном восторге, соображая какой простор
творческой фантазии, сулит ему новая профессия.
- Поздравь меня, я назначен придворным гинекологом, - сказал он Циону.
- Ну вот, - сказал Цион, - лучше, кажется, и придумать нельзя.
- Буду лечить королеву, - сказал новоявленный эскулап, - у нее, видишь
ли, видения наблюдаются...
- Как ты предполагаешь лечить ее? - сгорал от любопытства Цион.
- Пропишу ей занятия любовью с королем, - серьезно отвечал Василий, - я
намекнул ему об этом, но он перевел разговор на философские темы.
- Какой ему смысл притворяться?..
- Его величество увлекся составлением карты эрогенных зон своих бывших
любовниц и совсем забыл о супружеских обязанностях, от того ей и чудятся
чужие яйца...
- Какие яйца? - не понял Цион.
- Герцога, разумеется, - сказал Василий.
* * *
Одно упоминание имени герцога вызывало гнев придворного лекаря, и
близкие старались не произносить это запретное слово в его присутствии.
Он часто видел врага при дворе, и каждый раз ему хотелось прибить этого
ублюдка, посмевшего претендовать на любовь прекрасной герцогини. Несмотря
на глубокую антипатию, которую король испытывал к Балкруа, он ценил его
полководческие таланты и назло жене (которая, желая оставить герцога при
дворе, выбивала для него портфель министра финансов), доверил ему
командование резервным гарнизоном квартирующем в Провансе, согласно
союзническому договору с королем Франции. Но вместо того, чтобы заниматься
подготовкой к будущему крестовому походу, к чему предназначала его
августейшая семья, Балкруа, обиженный тем, что его отдалили от Света,
распространял недостойные слухи о том, что дети герцогини де Блюм нажиты
ею на стороне, и лекаришка вовсе не отец им. Сплетню подхватила злоязычная
Шилова Юлия
Березин Федор
Конан-Дойль Артур
Прозоров Александр
Корнев Павел
Лукин Евгений