досмотре судна. Попытка связаться с группой погружения оказалась
безуспешной: экипаж покинул колокол. Жду дальнейших инструкций.
докладывается первому лицу ведомства в любое время суток. Шифровальный отдел
ФСК поставил на бланке время приема: "11 часов 48 минут", а в одиннадцать
пятьдесят две документ лежал на столе Директора. Поморщившись, Степашкин
наложил резолюцию: "Организатору операции т. Дронову. Поскольку руководство
ФСК не располагает информацией по данному вопросу, прошу дать ответ и
обеспечить успешное выполнение задания". Он писал каллиграфическими буквами,
и черные чернила из тонкой капиллярной ручки отлично смотрелись на плотной
матовой бумаге. Содержание резолюции тоже было безукоризненным. Пусть
прыткий полковник со своим всезнающим покровителем ломают головы - вся
ответственность ложится на них!
специальных технических объектов принял шифротелеграмму с резолюцией
Директора, с одиннадцати пятидесяти восьми до двенадцати ноль одной
полковник Дронов очумело таращился в текст, понимая, что попал в ловушку,
выбраться из которой не сумеет. В двенадцать ноль три он соединился с
Коржовым.
телохранитель. - Чтобы я за тебя планировал операции и командовал твоими
людьми? Какой-то ты совсем никчемный, еще хуже, чем я думал!
одно: нарушение контрольного времени ответа влечет немедленное отстранение
от должности и увольнение из органов без пенсии и всех привилегий. А до
срока оставалось три минуты!
было придраться: "Во избежание расшифровки операции и международного
скандала немедленно покинуть территориальные воды Греции".
двенадцать ноль девять, с минутным нарушением срока, был передан "четыреста
двадцать восьмому". Чтобы скрыть нарушение, дежурный оператор поставил в
журнале правильное время: двенадцать ноль восемь.
под исследовательское судно "Солнечный берег", который по официальному
штатному расписанию занимал скромную должность старшего научного сотрудника
экспедиции. Прочтя указание Центра, "четыреста двадцать восьмой" нецензурно
выругался. Для того чтобы "немедленно покинуть территориальные воды Греции",
ему надо было обрубить канат и оставить водолазный колокол вместе с тремя
пловцами на дне Эгейского моря. Но ни о чем подобном в шифровке не
говорилось. Для того же, чтобы дождаться пловцов и с соблюдением требований
декомпрессии поднять их на борт, потребуется не менее полутора часов, а
такая просрочка в данной конкретной ситуации неминуемо приведет к
"расшифровке операции и международному скандалу". Вот и решай заданную
Центром головоломку!
осточертел цифровой псевдоним и конспиративное болгарское имя, осточертели
моря, океаны, грозящие постоянной опасностью чужие порты и неустроенность
жизни, его тошнило от все более бездарных и непродуманных операций и очень
угнетала бесперспективность бытия. Он имел звание полковника, а
следовательно мог уйти на пенсию через шесть месяцев и пожизненно получать
шестьсот тысяч полновесных российских рублей, что составляло немногим больше
ста долларов США. Стивидор* в Пирейском порту зарабатывал шестьсот. Правда,
"четыреста двадцать восьмому" предстояло жить не в Пирее или Афинах, а в
Москве, где приличная, но не элитная проститутка берет за сеанс сто
пятьдесят баксов, а ужин в частном ресторане стоит двести. И хотя он не
собирался прибегать к услугам платных шлюх или ходить по кабакам, но по этим
признакам легко мог оценить доступный ему уровень жизни.
сослуживца. Тот обосновался в Туапсе и занимался поисками затонувших судов,
барж, катеров и самолетов. Дело приносило солидный доход и требовало
привлечения квалифицированных специалистов. А "четыреста двадцать восьмому"
такое занятие было по душе, тем более что если отбросить шпионскую
прокладку, именно это он и делал все двадцать семь календарных лет службы.
домик на берегу и даже назвал первый объект разработки - затонувший в войну
сухогруз с медью. В жизни появилась манящая цель, но если получить
пятнадцать лет за шпионаж, то подводные сокровища никогда его не дождутся...
иллюминатор. К сожалению, избавиться от всех улик, свидетельствующих о
разведывательном предназначении судна, не так просто: оно буквально
нашпиговано специальным оборудованием и специфической аппаратурой. А ведь
ему предложено избежать расшифровки и скандала...
указание Москвы. По внутренней связи он соединился с капитаном.
Какова скорость подъема?
максимальная по техническим данным!
помещались, поэтому Еремеев остался ждать, пока отшлюзуются Кисляков и
Ершов. Скафандр нельзя было надеть без посторонней помощи, так что он стоял
в полном глубоководном снаряжении, расходовал ресурс системы
жизнеобеспечения и сильно потел. Все это вызывало раздражение, хотя
лейтенант понимал - грех жаловаться, в отечественном "СПРГ-ЗМ"* вообще
невозможно стоять на суше: тяжеленная стальная бочка свалит с ног любого
богатыря. У них же были достаточно легкие и полностью автономные скафандры
американского производства, последней суперсекретной модели, добытые
неизвестным путем через нелегалов Службы внешней разведки. Но и этот
новейший скафандр не имел внешних микрофонов, поэтому Еремеев не слышал
душераздирающих звонков, вызывающих на связь с базой.
камеру шлюза и впустил воду. Через несколько минут он плавно спланировал на
дно, присоединяясь к товарищам. Три прожектора сошлись вплотную:
переговорные устройства действовали в радиусе полутора метров.
дело: сигнал двойной, как будто работают два радиомаяка.
страховкой, а мы идем к объекту!
медленно, будто нашаривая плохо видимую дорогу, двинулись вперед. Еремеев
поймал радиопеленг: "пип-пип-пип, би-би-би, пип-би-пип-би-пип-би..." Как
будто эхо. Или действительно два радиомаяка?
стравливал Кисляков. Они не успели отойти и на пять метров, когда веревки
истерически задергались. Водолазы обернулись со скоростью, которую позволяла
плотность воды и маневренные возможности скафандров. Прожектор Кислякова был
направлен вверх, и в его желтом размытом свете они увидели, что колокол
поднимается к поверхности.
Еремеев, но ни один звук не проник сквозь скафандр и не нарушил вечного
безмолвия глубоководья.
столбами с воздетыми руками И разверстыми в крике ртами. Они были обречены.
Ресурс скафандров составлял три часа. От поверхности их отделяли двести
метров. Три минугы ходьбы по асфальту, пять - по ухабистому проселку,
пятнадцать - по крутой горной тропинке, пять часов - по скальной вертикали.
Двести метров водной толщи были для них непреодолимы.
соприкасаясь шлемами. Три биополя объединились, принося некоторое
успокоение. В непроглядной тьме чуждого гибельного мира они были сейчас
ближе, чем единоутробные братья. Они не говорили и не думали о том, что
произошло, - это не имело никакого значения. У них имелся огромный опыт
жизни, работы и боя под водой, сейчас каждый пытался использовать его, чтобы
уцелеть.
раздуется, как воздушный шар, и пробкой вылетит на поверхность. Но... с
мертвым водолазом: при быстром подъеме с большой глубины вскипает и
сворачивается кровь. Автономный скафандр с замкнутым циклом не позволяет
сделать и этого... Вот если бы сверху спустили трос и вытаскивали их с
декомпрессионными остановками, то вечером можно было бы выпить по литру
водки за чудесное спасение... Или отсюда поднять на поплавке аварийный линь
со специальной разметкой: один узел - остановка пять минут, два узла -
десять, три - пятнадцать. Как при аварийном выходе из подводной лодки... Из
подводной лодки! Подводной лодки! В СПЛ вполне может быть спасательный трос,
пусть и не двухсотметровый, ничего, у них пятидесяти метровая веревка -
можно доставить... Главное - выбраться до живого уровня, где плавают рыбешки
и виден солнечный свет... Тридцать, сорок, пятьдесят - это не глубина для
Шилова Юлия
Перумов Ник
Сапковский Анджей
Вронский Константин
Перумов Ник
Распопов Дмитрий