коротко крякнул, и темная фигура осела на песок. Марсела автомат взяла, но
надевать черное отказалась. Впрочем, нам оставалось только добраться до
"Дороти". И все же я опасался, что пираты оставили человек пять на яхте.
Я кое-как вскарабкался на борт, сбросил штормтрап и помог влезть Мэри,
которая привела в действие стрелу. Лодка вместе со всеми была поднята на
борт.
теперь все у нас в порядке. Но дойти отсюда мы можем только до
Гран-Кальмаро, дальше не хватит топлива.
Джерри. - Очень приличное место!
тропики.
отец... - пробормотал Джерри.
подстроила ему авиакатастрофу.
разглядеть это было нетрудно.
автомат ему, а не Марселе.
объясните, что у вас за разлад в семействе? Или ваша супруга решила
прикончить вас просто из ревности?
малышка Марсела, то все мы сейчас находились бы на пути к Акульей отмели,
где разбился самолет вашего отца. Там необычайно прожорливые белые акулы
длиной в двадцать футов каждая, и к утру мы успели бы перевариться у них в
желудках. А если бы я во время переговоров с вами начал играть не в ту игру,
какую подготовила мисс Соледад, то все мы попали бы туда еще вчера днем, но
перед этим нас хорошенько помучили бы.
вытащил кляп.
нецензурней другого. Однако весь основной запас тюремной брани Соледад, как
видно, исчерпала еще на горе, потому что на сей раз ее ругани не хватило
даже на пять минут.
выражалась при разговорах на деловые темы! Производила впечатление вполне
культурной женщины...
поняла, что произошло. За ту подлость, которую ты устроила на горе, я с
удовольствием прикончил бы тебя таким способом, который даже тебе, дырке
вонючей, в голову не приходил! Ей-Богу, я насадил бы тебя на крючок,
привязал к корме яхты и волок так до тех пор, пока на тебя не клюнула акула!
чистую монету. Возможно, на моей физиономии она прочитала нечто неприятное.
все-таки не смогу - воспитание не позволит.
собиралась вас убивать. Просто у меня возникла мысль, что неплохо бы вас
напугать. Это такой оригинальный переход - от нежности к смерти.
угостила очередью твоих холуев, то мы уже давно были бы нашпигованы свинцом.
слишком красивая.
Усадив ее со связанными руками на постель, запер дверь, отложил подальше
автомат, а затем развязал руки. Соледад уткнулась в подушку и тихо плакала,
шмыгая носом и всхлипывая.
Твои штучки действуют! Я уже начал думать, что ты и впрямь по-дурацки
шутила... Но я ведь тебя спрашивал, шутишь ты или нет. А ты сделала
серьезное лицо. Так когда ты играла, там или сейчас?
все очень много знали, и таковы суровые законы жизни: не оставляй тех, кто
знает о твоих деньгах. Я тебе могу сказать все, что я хотела делать дальше.
Мы погрузили бы золото из клада Эванса и повезли бы его в Колумбию. У меня
там есть связи, и я смогла бы положить в банк хорошую сумму. Потом мы бы
взяли все, что осталось на "Санта-Фернанде", а под конец, когда все денежки
лежали бы на моих счетах, я уничтожила бы всю свою команду вместе с яхтой и
стала бы жить на проценты, ничего не делая, кроме как проворачивая кое-какие
делишки через прорывные программы Джерри Купера...
дни, что мы вместе, я полюбила тебя! Да, полюбила!
разжалобить? Напрасно, малышка, ты считаешь меня круглым дураком... Кстати,
а Джерри ты, случайно, не собиралась помиловать, или тебе уже не нужны его
миллиончики?
растрепанная, исцарапанная, вызывала у меня мерзкое сомнение в самом себе. Я
все больше ощущал себя подлым садистом, издевающимся над беззащитной,
честной и порядочной женщиной.
подавить в себе жалость, но при этом непроизвольно обнял Соледад за плечи. -
Ты все время говоришь одно, а думаешь другое, и от тебя можно ждать чего
угодно! Если бы ты не пристрелила на моих глазах старика профессора и не
отдала Астрид на растерзание своей банде, я бы мог думать, что ты из
баловства плетешь всякие ужасы, а на самом деле - мухи не убьешь. Но когда
ты влепила Бьернсону пулю в лоб, с легкостью и гнусными шуточками, - тут,
знаешь ли, я поверил во все остальные ужасы. Даже в то, что ты приготовишь
из моего члена кровяную сосиску...
Потому что ни к одному падре я уже не смогла бы подойти. Мне назначен ад,
это я знаю.
руку на грудь и стал рассеянно поглаживать прохладное тело, такое нежное,
ласковое... на ощупь! Соледад прикрыла глаза, откинулась на мою руку, я
опустил ее на подушку и, ужасаясь тому, что никак не могу преодолеть
дьявольскую власть этой жуткой женщины, стал сдергивать с нее одежду...
Бесстыжая каналья! Она умела подать себя даже человеку, которого чуть-чуть
не скормила акулам!
мерзкая... Убей, убей меня!
извиваясь у меня в руках, шептала:
ремнем! И я буду покорной, нежной, как никогда!
бельевого шкафа ремень, которым удерживались брюки моего парадного костюма,
и, сложив его вдвое, подошел к Соледад. Та уже улеглась на живот, лицом в
подушку, подставив свои аппетитные половинки под грядущие удары ремня.
произнесла:
вновь потребовала:
встав на четвереньки, протиснулась у меня между ногами.
наотмашь, чуть ли не изо всей силы. Я порол ее минут пять, не меньше, пока у
нее весь зад не побагровел. Она орала истошно, визжала пронзительно,
наверняка все это было слышно даже в носовом салоне. Но даже не это было
главным, и даже не то, что она хотела получить мазохистское удовлетворение.
Главным было то, что она хотела заставить меня получать удовольствие от
насилия и возжаждать ее тела еще больше. Меня и впрямь все это возбудило.
Мне приходилось быть осторожным, чтобы не хлестнуть себя по члену, который
болтался из стороны в сторону, словно гик яхты, вставшей под встречный
ветер.
кровать, намереваясь уложить на спину.
не стал отказываться от предложенного. Тут было не до брезгливости. Крепко
нажав, я въехал к Соледад с черного хода и не пожалел об этом...
Черепнин Владимир
Буджолд Лоис
Акунин Борис
Корнев Павел
Каргалов Вадим
Посняков Андрей