Содружества, кстати, тоже.
римлянка в прозрачной палле. Что ткань дорогая и расшита искусно, не каждый
заметит. Но он заметил и, подойдя, тронул беглянку за руку. Летиция обернулась
и глянула гневно. Потом узнала.
Нисибисе. Она должна предупредить, вернуть, спасти.
помочь. А я смогу.
смотреть, как отчаливает от пристани пятипалубный теплоход "Император Адриан".
пристанью и бортом теплохода, вдруг ощутил пронзительную тоску. Почудилось ему,
что никогда больше не увидит он Рима. Вер попытался прогнать нелепую мысль, но
не получилось.
"Нереида" мчалась за ним. Призрачные, они были невидимы для людей, как прежде
гении. Но гении теперь на земле. Воздух пуст. Была миллионная рать - и пропала.
Одна бессмертная "Нереида" мчалась на защиту Рима. Они держали курс,"как на
маяк, на горящие огнями небоскребы Антиохии.
Цезарь остается в Нисибисе, значит он хочет там оставаться, - заявил Руфин. - С
такой охраной, как у него, Элий может не бояться нападения варваров".
пыль, кочевники пригоняли стада баранов и иные стада - связанных ободранных
грязных пленников. Их число все росло. Люди верхом на мохнатых низкорослых
лошадях гнали бывших крестьян и ремесленников, солдат и чиновников, не жалея
ударов плетей. Рутилий с утра до вечера вглядывался в расположения противника,
пытаясь обнаружить то, чего он больше всего боялся - пушки, достаточно мощные
для того, чтобы пробить стены Нисибиса. Пушки подвезли - сначала семь, потом
еще пять орудий - трофейная артиллерия. Сокрушить стены Нисибиса им было явно
не под силу. Зато пленные прибывали с каждым днем. Кое-кто из горожан узнавал
среди, несчастных беглецов, умчавшихся на авто перед тем, как закрыли ворота.
Бедняги почти все попали в засаду.
осаждали кашеваров. Возле полевой кухни с утра увивалось несколько человек,
выведывая, что же сотворит на обед толстенный, со щеками как у сурка пройдоха
Африкан. Судя по запаху, обед обещал быть сытным.
принюхиваясь к аромату.- Нечего остатками собак приманивать.
Стоявшие невдалеке гвардейцы дружно загоготали. - А собака у нас одна -
Безлапка.- И он погладил красной лапищей приблудного пса по голове. Тот
преданно лизнул вкусно пахнущую руку.
личном котелке, покупая продовольствие на личное жалованье. Потом было время,
когда офицерская элита принимала пищу в отдельном триклинии, даже если таким
триклинием являлась драная походная палатка, а походные ложа представляли собой
простые рамы, на которые кидали набитые соломой тюфяки. Но Третью Северную
войну, когда все смешалось, когда рядом с сыном сапожника служил родственник
сенатора, а паек был одинаково скуден и для солдат, и для легатов и сам
император мог позволить влить в кашу лишь одну ложку оливкового масла, тогда
пищу в когортах стали готовить в одном котле, и эта традиция осталась.
лишь ломоть хлеба и кусок колбасы, ибо котел всякий раз бывал выскоблен до дна.
Элий ни слова не говоря уходил, Африкан становился пунцовым и клялся всеми
богами и собственным гением, что рассчитывал все точно, вот только какой-то
паршивец подходил за жратвою трижды. Солдаты видели в поведении Цезаря
высокомерность патриция, в лучшем случае пренебрежительность гладиатора,
привыкшего сражаться с судьбой, но ничего не ведающего о настоящем сражении.
Элий приметил эту неприязнь и в этот раз пришел со всеми, встал в очередь в
ожидании своей порции. Тогда здоровяк Неофрон выдрал котелок из рук Элия,
распихал товарищей и потребовал у кашевара: "Полную для Цезаря". А затем, уже
не терпя никаких возражений, привел Элия в свою нору. В неглубокой нише в
стене,
прохладно, преторианец устроил себе лежанку, на которой можно было растянуться
и вздремнуть. Отсюда до лестницы, ведущей на стену, было десять секунд бега.
Здесь же стояло несколько розовых пальмовых чурбачков для гостей. Пальмовое
дерево свежего распила пахло яблоками. Элий уселся на чурбак и нашел его не
менее удобным, чем собственный курульный стул. Неофрон сказал
покровительственно и твердо, как патрон должен говорить клиенту:
Неофрон. - Но ты очень даже неплох. Для гладиатора. А каков ты на самом деле,
посмотрим. Только не вздумай мне тут заливать про славу Рима и прочее дерьмо.
Мы не в курии. И даже не на территории Рима. Я тебя буду учить, а не ты меня.
Как не бояться. И как побеждать.
арена.
что все мы - гладиаторы.
Передняя лапа у него была отрублена совсем недавно, только-только стала
подживать.
стерпел, даром что зубастый, мерзавца за пятку тяпнул. И что же? Отрубили
бессловесному лапу по местному обычаю - не сумел постоять за себя до конца.
Мораль проста: начал кусаться - грызи, пока горло не перекусишь.
принялся есть.
такую кличку?!
охватывала ее. И тоска. И страх.
белым-белы, в сплошной кипени цвета. И вдруг Элий подходит к ограде. На нем
белая тога, а волосы серы от пыли. Летиция бежит к Элию, прижимается всем телом
- грудью, явно обозначившимся животом, бедрами - и ощущает прикосновение его
возбужденной плоти. И от одного этого прикосновения тело ее содрогается от
наслаждения, живот дергается в конвульсиях...
Элия. Она одна среди обжигающих простыней. Одна в душной спальне, и над нею на
фреске потолка дернокудрый Морфей прижимает к раскрасневшемуся лицу пурпурные
маки. Летиция положила ладонь на живот. Он был тверд, будто под кожей лежал
камень... Нет, только не это... О боги, не это...
уходило. Что, если пережитый во сне оргазм вызовет выкидыш? О нет, она не может
потерять своего малыша! Летиция гладила натянутую кожу и шептала:
невольной любовной утехе. - Твой отец вернется. Вы так будете любить друг
друга... Эй, кто-нибудь! - она не смела кричать - ее призыв походил на сип. -
Позвоните в "Скорую"!
боялась встать - ей казалось, что любое движение может оказаться роковым.
голова покачивалась на толстом туловище. Летиции показалось, что желтый глаз
змея смотрит на нее с упреком.
трудно набирать номер телефона, не имея в распоряжении рук, хвостом. Но никто
ведь не оценит моей изобретательности!
- А то некоторые решили, что могут по ночам гулять, а не быть подле своей
госпожи...
юркнул в шкаф.
набирать в шприц прозрачную жидкость из ампулы. Летиция знала, что уколы
магнезии болезненны. Но она не почувствовала боли, лишь комната опрокинулась
набок, а перед глазами проплыли низкая глинобитная ограда, беленая стена дома и
дерево с кривыми ветвями, почти лишенное листвы, усыпанное сиреневыми цветами.
Солнце вставало. И вдруг не стало ни домика, ни дерева, ни ограды -
ослепительная вспышка, и все исчезло. Запоздало Летиция вскинула руки, но
ничего не смогла ухватить - пальцы вцепились в спинку кровати. Видение сулило
что-то страшное. Но что - нельзя было понять.
Роллинс Джеймс
Афанасьев Роман
Шилова Юлия
Никитин Юрий
Сапковский Анджей
Мурич Виктор