наложение гипсовой повязки молодой медсестре.
трусики, однако по неопытности допустила серьезную ошибку - сделала повязку
сплошной, забыв оставить отверстие для дефекации (Дефекация - физиологический
акт очищения кишечника.). Под утро, когда гипс уже схватился до каменной
твердости, ее разбудили дикие крики пациента. Перед тем как попасть в
дорожно-транспортное происшествие, он был в гостях, плотно поел, и сейчас
содержимое кишечника настойчиво просилось наружу. Муки, испытываемые
несчастным, можно было сравнить только с пыткой, во время которой в задний
проход закачивается компрессором сжатый воздух.
"Скорая помощь" выехала в сельскую местность забирать роженицу и обещала
вернуться в лучшем случае через час. Тем временем крики человека, лишенного
возможности произвести одно из самых естественных физиологических отправлений,
достигли не только больничного чердака, но и подвала. Многие восприняли их как
весть о пожаре. В палатах у ходячих началась паника.
только целостность гипсовой повязки была при помощи молотка и зубила нарушена,
как произошло явление, сходное с тем, что бывает в жерле вулкана, когда
давление лавы вышибает каменную пробку.
врачами, так и с больными, среди которых было немало очень даже здоровых.
всего лет на пятнадцать. Он имел немало положительных качеств (черные кудри,
обходительность, собственный автомобиль), которые, впрочем, вполне
уравновешивались качествами отрицательными. Главными из них были наличие
законной жены и пристрастие к алкоголю. Впрочем, последнее считалось среди
хирургов не пороком, а скорее профессиональным заболеванием. Как впоследствии
выяснилось, и с Веркой-то он сошелся не ради физической близости, а ради
спирта, находившегося в ее ведении. От этого спирта и начались их совместные
неприятности. Игорь Игоревич обычно являлся к Верке в конце рабочего дня, уже
изрядно нагрузившись, причем спектр напитков, употребляемых им, был весьма
широк - от армянского коньяка до самой паршивой самогонки. Если бы Игорь
Игоревич приобретал спиртное на собственные деньги, то давно остановился бы на
чем-то определенном, для организма привычном, однако карманных денег он не имел
(зарплату по решению суда получала за него жена) и вынужден был употреблять то,
что подносили пациенты, хорошо знавшие слабость доктора.
вечеру образовывали в организме Игоря Игоревича настоящую гремучую смесь,
нейтрализовать которую, по его собственной теории, можно было только спиртом. И
действительно, приняв стакан неразбавленного ректификата, он становился совсем
другим человеком. Дурная меланхолия, оставшаяся от общения с больными,
исчезала, в глазах появлялся юношеский блеск, в движениях - порывистость и
сила, в речах - юмор, в повадках - склонность к риску.
светофоры, правила дорожного движения, законы механики, касающиеся ускорения и
инерции, а также технические возможности двигателя и тормозов. Работники
госавтоинспекции, каждый из которых был потенциальным клиентом Игоря Игоревича,
на его фокусы привычно закрывали глаза.
Лучицу, на смотровой площадке историко-архитектурного памятника "Замок князя
Скирмонта", на городском кладбище, рядом с ограждениями исправительно-трудового
лагеря, - и они занимались любовью то на заднем сиденье, то на переднем, а
иногда даже на капоте. Был случай, когда Верка в порыве страсти выдавила ногами
ветровое стекло.
допустила оплошность - поддавшись на уговоры Игоря Игоревича, вместо одного
стакана поднесла ему целых два. После такой дозы в голове хирурга что-то
нарушилось, и это можно было понять уже потому, что любовью они занялись в
первую очередь (да еще не где-нибудь, а на центральной площади города, чему,
несмотря на поздний час, нашлись свидетели), а гонками - во вторую.
Если верить протоколу осмотра места происшествия, составленному, кстати
сказать, старшим лейтенантом милиции Смыковым, окосевший хирург последовательно
сбил передком своей машины газетный киоск, мусорную урну, лошадь Астру,
принадлежавшую маслодельному заводу, телегу, в которую вышеупомянутая лошадь
была запряжена, рекламную тумбу кинотеатра "Салют" и около дюжины граждан
разного пола и возраста. Все пострадавшие, кроме лошади, к счастью, отделались
только синяками, царапинами и легким испугом.
сначала преодолеть двадцать четыре ступеньки лестницы, засаженный цветами газон
и огромное витринное стекло. Здесь он по привычке вновь хотел заняться любовью,
но Верка, потерявшая сознание от многочисленных ушибов головы, не могла
ответить ему взаимностью.
только одно:
недостачу. Ну со спиртом все ясно, а вот куда могли подеваться ланцеты,
резиновые перчатки, капельницы и клизмы?
наказаны по служебной линии, и в материальном плане Игорю Игоревичу для
возмещения убытков, нанесенных гражданам и организациям, даже пришлось продать
свой изрядно побитый лимузин. В результате всех этих треволнений, изгнанный с
работы, охаянный в местной прессе, осмеянный коллегами и брошенный женой, Игорь
Игоревич немного тронулся умом и постоянно бормотал себе под нос:
хорошее место осеменителя крупного рогатого скота и вновь женился.
ответственностью, и отправили на исправление в бригаду "Скорой помощи". Здесь
можно было насмотреться на такое, чего не встретишь в учебниках по
судебно-медицинской практике.
ребенка из ножей сенокосилки, и вскрывать трахею девяностолетней бабке,
подавившейся куском сала, и вязать буйнопомешанных, и откачивать утопленников,
и промывать желудки самоубийцам, наглотавшимся скипидара или уксуса. К двадцати
трем годам, несмотря на субтильное телосложение, Верка стала уже такой стервой,
что с ней опасались связываться даже записные талашевские ухари.
многих тысяч людей, рассеянных в разных временах и пространствах на планете
Земля, Верка как раз заступила на дежурство во вторую смену.
для выездов по городу, другая для сельской местности. Разница между ними была
такова: первая могла не разваливаясь выжать шестьдесят километров, вторая - аж
восемьдесят, а кроме того, у нее был в полном порядке передний мост. В
больнице, конечно, были и вполне приличные, почти новые автомобили, но на них,
как водится, разъезжали главный врач и трое его заместителей.
разъезжал огромный и страховидный Зенон Скрунда, знавший все дороги и
тропиночки района еще с военных времен (хотя оставалось неясным, в качестве
кого он тогда сражался - партизана или полицая), а старшим был отставной врач с
редкой фамилией Сусанин. Как и Скрунда, он о своем прошлом распространяться не
любил, но иногда, особенно после рюмки, допускал такие высказывания, что
становилось ясно - ему что вылечить человека, что удавить - один черт. Однажды,
прибыв на дальний хутор, хозяин которого только что ранил из ружья свою жену,
Сусанин оттолкнул мальчишку-участкового, первым вошел в хлев, где преступник
отводил душу, методично уничтожая домашний скот, и голыми руками обезоружил
его.
колхоза "Большевик" - племенной бык поднял на рога зазевавшегося скотника.
Съездили впустую, мертвецов "Скорая помощь" не забирала.
искусала дачников. Дорога в те края была такая, что впору гусеничный тягач на
подмогу вызывать.
что он обращается именно к богу, а не к кому-нибудь другому, еще и наложил на
себя крестное знамение по старообрядческому канону. - Гаси светило дневное,
труби отбой.
всегда ждала прихода сумерек как милости божьей.)
Сусанина и пробурчал:
сковородки горячие лизать.
сколько душ невинных погубил?
и норовивший вырваться из рук.
уважением.
вечернее небо не пятнало ни единое облачко.
кабины, наклонил голову, чтобы заглянуть в боковое окошко. - Куда это солнце
подевалось?
бежавший над кронами придорожных елок, канул неизвестно куда.
уставились на запад, где с небом происходило что-то необычайное: прозрачная
даль над горизонтом мутнела, как это бывает, например, когда оконное стекло
Роллинс Джеймс
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Корнев Павел
Прозоров Александр
Посняков Андрей