Чтение 64–й страницы книги ~Звезды

-- Я не хочу пугать детей видом оружия.

-- Хорошо, -- согласился я. -- Прячь.

-- Я недалеко спрячу, -- сообщил Ган.

Вот тут я начал хохотать. Да что же они, до сих пор играют в
Регрессоров?

Так мы и покинули Матушкин Свет, трое друзей, один веселящийся, а
двое еще обдумывающие шутку...

Мне было немножко жалко, что так и не появилась Катти. Было приятно,
что не появился Пер. Где-то у кромки деревьев я оглянулся на здания
интерната, и мне показалось, что за мгновенно помутневшим окном на
четвертом этаже мелькнула фигура Наставника. Что ж, не будем прощаться.

Обратный путь к кабине показался мне короче. Уже стемнело, и Таг с
Ганом старались держаться ближе, нервничали. Ну да, вдруг я рванусь в
чащу, спрячусь, и буду ночами пугать детей, оглашая мирный парк воплями
и звуками пощечин...

Хорошее слово -- пощечина. Придумается же такое. Емко и обидно.

-- Ник... -- неуверенно сказал Таг за моей спиной. -- Ник, ты слышишь
меня?

-- Да.

-- Мы попробуем поставить вопрос о пересмотре решения. Через год,
два. Если твое выздоровление пойдет хорошо.

-- Что такое санаторий, Таг?

-- Место, где лечат асоциальные наклонности.

-- А как лечат?

-- Я не знаю, Ник.

-- Санаторий -- он один, на всю Родину?

-- Нет, конечно.

-- Значит асоциальных -- много?

Они долго молчали. Потом Ган сказал:

-- Этого мы не знаем, Ник. Это не принято обсуждать.

-- Хорошо живете, ребятки.

Кажется, кто-то из них вздохнул.

-- Ты был не прав, Ник, -- сказал Таг. -- Ты поступил очень
неправильно. Отвратительно.

-- У меня будет время сменить мнение. Или укрепиться в нем. Вы
станете меня посещать?

-- Я не знаю, возможно ли это, -- признался Таг.

-- Ладно, захотите, узнаете. Найти-то меня сумеете?

-- Твой санаторий называется "Свежий ветер". Мы запомним.

-- Приятное название, -- согласился я.

Сквозь деревья пробился слабый свет. Кабина мерцала, светился
пластик, по нему скользили бледно-сиреневые всполохи.

-- Мы любили в детстве приходить сюда, -- сказал я. -- Спрятаться в
кустах, и смотреть на этот свет. И мечтать, что кто-нибудь прибудет в
интернат, и с ним можно будет поболтать. Подставить голову под ласковую
руку. А может быть, нас захотят навестить родители. Хоть это было бы
совершенно нереальным событием.

Тишина за спиной.

-- Ты вспомнил? -- спросил Таг.

-- Нет, ребята. Я знаю, что так было.

-- Почему?

-- Потому что я больной, асоциальный тип.

Остановившись у кабины я немного полюбовался переливами света.
Спросил:

-- Ну, какой номер кабины в "Свежем ветре"?

-- Там всего одна кабина, -- Таг замялся, и неловко добавил: -- Ты не
сможешь воспользоваться терминалом. У тебя сняты социальные права.

-- Тогда давай, работай.

Он прошел к кабине, коснулся активатора. Двери открылись.

-- Не будем прощаться? -- спросил я.

Ребята молчали.

-- Передайте привет Катти, -- сказал я. -- Скажите, что я сожалею,
что так все вышло. Но иначе поступить я не мог.

-- Ну почему, почему, Ник? -- с мукой в голосе воскликнул Таг.

-- Да потому, что подлецов надо бить по морде. Невзирая на
последствия.

Было уже совсем темно, и я не увидел их лиц. Вошел в кабину, поднял
руку, прощаясь.

_Односторонний переход. Санаторий "Свежий ветер"._

-- Валяй, жестянка, -- буркнул я.

Под ногами вспыхнуло, и тьма за кабиной слегка развеялась.

Вот я и прибыл.

...Санаторий так назвали не зря. Ветер здесь был свежий. Даже
слишком.

Я стоял по щиколотку в снегу. Ледяная крупка секла лицо. Не очень-то
к месту здесь мой костюмчик. Но остается порадоваться, что я не в шортах
и рубашечке с коротким рукавом.

Цилиндр транспортной кабины казался единственным признаком
цивилизации на этом бескрайнем снежном поле. Небо было затянуто серой
мглой, едва-едва светлеющей на западе под последними Матушкиными лучами.
Я обернулся налево, направо -- в мгновенной панике, что так все и было
задумано. Одинокая кабина посреди снежной пустыни. И "социальные права"
сняты.

Впрочем, они бы мне ничем не помогли. На кабине вообще не оказалось
терминала. Дорога в один конец.

Я сделал шаг, другой, ощущая, как заползает в ботинки сухой
рассыпчатый снег. Провалился по колено.

-- Это что же... -- прошептал я. Так нелепо и безнадежно! -- Подлецы!

И увидел редкую цепочку огоньков на горизонте.

Значит, жизнь наличествует...

Там стоят какие-то вышки или башни. Довольно далеко. Идти к ним?

Я еще раз окинул взглядом аккуратный круг огоньков. Похоже, они
что-то ограждали.

То ли транспортную кабину, то ли...

Шагах в двухстах, полузасыпанные снегом -- вот почему я их сразу не
увидел, тянулись низкие, невзрачные здания.

-- А вот и санаторий, -- сказал я вслух, ловя ртом снежные брызги. --
Пришло время отдыхать, Никки...

Идти по снегу было трудно. И самое главное -- обидно. В глазах до сих
пор стояли аккуратные городские улицы, тропинки интерната. Тело еще
помнило летнее тепло. Здесь -- словно изнанка мира.

Холод и ночь.

Спасибо, Наставник.

Наконец я добрел до зданий -- рифленые стены, темные окна, плоские,
украшенные сугробами и наледью крыши. Однако у дверей снег был утоптан,
и это давало надежду.

Ну...

Выбирать было не из чего и я подошел к ближайшей двери. Коснулся ее
ладонью -- никакого эффекта. Толкнул -- открываться наружу она никак не
могла, при таких снегопадах это просто неразумно, утром не выйдешь...
Интересно, а откуда я это знаю?

Впрочем, неважно. Что же мне теперь, замерзать? Бегать от здания к
зданию?

Я пнул дверь, забарабанил в нее кулаками, не чувствуя боли в
застывших пальцах. Прошло не меньше минуты, прежде чем раздался щелчок,
и дверь скользнула в стену.

Просторный тамбур. Ослепительные лампы под потолком. Кубический
решетчатый предмет у двери -- я сразу почувствовал идущее от него тепло.

И коренастый пожилой мужчина, открывший мне двери.

Он был лысый, и съехавшая на затылок вязанная шапочка демонстрировала
какие-то подсохшие лишаи, покрывающие голову. Глазки маленькие,
светло-голубые, буравящие насквозь. Лицо смуглое, скуластое. Одет в
какие-то толстые бесформенные одежды грязно-серого цвета.

-- Пришел? -- поинтересовался мужчина.

Значит, меня ждали. И предоставили добираться от кабины самому,
прекрасно понимая, что я могу просто не заметить зданий.

Я шагнул вперед, отстраняя мужчину. Тот молча посторонился.

Сев перед кубом нагревателя я протянул к теплу одеревеневшие руки.
Тело медленно отходило от холода.

Помедлив, мужчина закрыл дверь. Стоял, не торопя меня.

Сняв обувь я вытряхнул забившийся снег. Тонкие белые носки стали
бурыми и мокрыми, но снимать их духу не хватило. Усевшись поудобнее я
протянул ноги к теплу.

-- Тут и поселишься? -- негромко спросил мужчина.

-- Посмотрим, -- бросил я, не оборачиваясь.

Мужчина хмыкнул, кажется, мое поведение ему понравилось.

-- Меня зовут Агард. Агард Тараи.

-- Ник Ример, -- ответил я.

Он подождал еще минуту, прежде чем спросил:

-- Ну что, пойдем?

-- Мне кажется, что слово "пойдем" я слышу всю свою жизнь. Подожди.

Я обулся, пошевелил пальцами ног. Они слегка болели, но
чувствительность сохранилась.

-- Поморозился?

-- Нет.

Поднявшись я окинул Агарда взглядом. Он был настолько некрасив, что
это вызывало симпатию.