тебе территории, - зашипел он прямо в ухо человечку, отбросив забрало,- я
изрублю тебя в капусту, я тебя поджарю на самом медленном огне!
из мутных глаз. Это шок, это нервный срыв, Кеша заскрежетал зубами. Теперь
все пропало. Все!
ребристыми стенами и теряющимися в высях потолочными перекрытиями.
Вертухаи окружали шестерых *альфовцев", загоняли на открытое место. Двое
еле двигались- раненные, загнанные, измученные. У троих шлемы скафов были
сворочены, сбиты, лица залиты кровью. Теперь Кеша явственно рассмотрел
капитана, того самого, с перебитым носом - у него была оторвана по локоть
рука, нога волочилась, волосы черной кровавой коркой липли к незащищенной
голове, вздутый страшный шрам тянулся от виска к шее.
Он так и не спросил тогда, как их всех зовут, чтоб не знать, чтоб не
привыкать." а теперь не вытерпел, не мог вытерпеть, ведь это он их послал
на смерть, он. Кеша застонал, увидев, как капитан упал на колени, вскинул
спаренных бронебой, расшибая в куски, в ошметки особо рьяного
андроида-охранника, прыгнувшего с бокового ребра. И тихо спросил: -
Капитан, слышишь, тебя как кличут-то хоть?!
ноги, подтолкнул за выступ, прикрывая залпами лучемета и своим телом. Но
тот вырвался, снова вскинул бронебой- и еще два нападавших рухнули
замертво.
он ничего не понимал.
"держусь", а может, это только послышалось Иннокентию Булыгину,
рецидивисту и ветерану, измученному жизнью скитальцу русскому. И он не
сдержался, занес кулак над бугристой голой, уродливой головой.
стального кулака.
изодранный оборотень Хар.
"зангезейскую борзую" будто били-молотили два часа кряду, потом облили
смолой, вываляли в пуху и перьях, вымочили в кислоте, выдрали все, что
можно выдрать и пинками вышвырнули сюда, на лестницу.
полубезумному тщедушно-жалкому директору Видеоинформа, скорчившемуся в
утробной позе на своем всемогущем кресле, отпихнул грубо и нагло Кешу,
сдавил в лохмато-драно-облезлых лапах бугристый череп, заглянул
зверино-диким, неразумным, но пугающе-понятливым взглядом в. выпученные
глаза, облизнулся дрожащим лиловым языком, роняя липкую желтую слюну и
тихо-тихо протяжно и надсадно заскулил.
без передыху из подобранного, нештатного бронебоя. В дальнем конце зала
грохотал, гремел траками малый охранный бронеход. Вытащили, сволочи!
гравитационные орудия! эх, мать твою! погибают парни! не будет подмоги!
где ж другой капитан?
только три... получай, гадина! - Граната тройного боя полетела в скопление
охранников, не андроидов, живых. Разметала по стенам и полу. - Ничего,
дождемся! Всего три переборки! У них связь подавлена... только нас слышит,
один... один!
отползали, они волокли друг друга, не бросая, не паникуя, не сдаваясь. Эх,
жизнь стерва! Надо быть там! Только там! А он здесь прохлаждается! Кеша в
сердцах со всего маху ударил по собственным бронированным коленям
стальными кулаками. Он был в отчаянии.
Но в них застыл холод, нечеловеческий холод.
своем рабочем месте. Вы управляете учебными маневрами по отработке всех
систем защиты Космоцентра.
полуоткрытого рта.
воспользуетесь своим правом остановить персонал. Повторяйте за мной."
изменился, стал властным: - Код Семьсемнадцать. Особое положение.
Беспрекословное подчинеиие. Передаю приказ! Немедленно прекратить маневры.
Сложить оружие. Занять базовые места! Повторяю!
стал визгливым, чужим:
центральный зал... вы что там, с ума сошли!
начнем видеть, сейчас!
охраной. Какой-то крепкий и усатый тип в полускафе кричал, брызжа слюной,
доказывал... это его голосом вещал директор секунду назад.