большое сопротивление, Гамовым овладевало бешенство. Он уже не говорил, а
шипел:
это поплатитесь тем, что поможете претворить их в жизнь.
или поздно разоблачу ваши фальшивки и испорчу вам игру.
поздно, а не рано, тогда оно не испортит игры. А пока вы нужны мне живым.
Труп ваш бесполезен, а живым вы еще пригодитесь.
отошел от оскорблений, нанесенных ему бывшим другом. Прищепа осторожно
заговорил:
показания о покушении на вас. Разрешите доложить?
Сербин, прикрывший меня от кинжала, выздоравливает. Будем опубликовывать
фальшивки о Бернулли? Ваше мнение, Вудворт?
злой, но преувеличивает не только свои дарования, но и то, что в его
честность так уж все верят.
Прищепа собрал такой букет данных против Бернулли, что их трудно
опровергнуть. Да и кто захочет опровергать? Не Аментола же.
враг - изменник. Но он предупреждает, что наша хитрость не обманет
президента, а заставит задуматься, верна ли его политика. Аментола уже в
нерешительности, как держаться. Если он изменит своим обещаниям союзникам,
вся наша операция с Бернулли станет пустышкой. Нужно что-то еще придумать
- и поубедительней похищения сенатора.
промолчал. У меня появилась одна идея. Но нужно было время, чтобы самому в
ней утвердиться.
рассматривал ее со всех сторон, оценивал ее эффективность. И все снова и
снова вспоминал сцену у водолетчиков, когда Гамов призывал молодых парней
умирать за родину. В чем была сила его призыва? Да именно в том, что он
призывал их не к славе, не к наградам, не к почестям, а к величайшей
человеческой жертве. Он знал главную цель, главную задачу человека - быть
нужным. Мера нужности есть истинная мера собственной высоты. Так мать
бесконечно нужна своему ребенку - в том и значение матери, величие ее
творящей функции в человечестве. Так и отец нужен семье, так и дети нужны
стареющим родителям. Нет, как часто путали собственную пользу с нужностью
себя для других! Ибо пользу может принести любой, носитель пользы
заменяем, а нужность незаменяема. Нельзя заменить отца, нельзя заменить
мать, можно лишь воспользоваться пользой от других, мать и отец
единственны. И Гамов, глядя в распахнутые глаза юнцов, самым высоким
пониманием понял, чего от него ждут и на что он вправе рассчитывать. И он
приписал им великую нужность для родины, одарил их величайшей честью: без
вас, сказал он, мы не сможем. Мы готовим вас на грозный час - спасать нас
всех, ибо только вы одни, только вы и никто другой способны нас спасти.
Так будьте достойны самого священного - самих себя будьте достойны! Вот
так он воззвал к ним, и они ответили на призыв восторгом и благодарностью.
Ибо всей душой поняли, какая в них видится великая нужность, какой их
одарили честью - и ликовали, что так огромно оценены!
Войтюком, потому что похищение и лжеобвинение Бернулли может не дать такой
гарантии, - так начал я. - Я предлагаю объявить меня изменником родины в
пользу Кортезии и приговорить к смертной казни.
Вудворт.
по его молчанию, по взгляду, полному напряженной мысли, я вдруг понял, что
именно такого предложения - или чего-то близкого к нему - он и ожидал от
меня. Он довольно спокойно произнес:
операции с Войтюком? Уверить Аментолу, что разыгралась тайная борьба за
власть между Гамовым и Семипаловым и что Аментоле надо делать ставку на
Семипалова, ибо мир с Гамовым невозможен. И что сил у Гамова хватит
отразить наступление на одном фронте, но удара со всех сторон, натиска на
Латанию ее бывших союзников ему не преодолеть. В это Аментолу удалось
убедить, но яростное сопротивление Бернулли заставило президента
заколебаться. Мы объявили Бернулли своим агентом, но самого его не
заставим публично признаться в предательстве - и это сохраняет почву для
сомнений. Если же объявить всему миру, что я передавал Кортезии важнейшие
государственные секреты, места для сомнений не останется. Таким образом
достигнем двух успехов: подтвердим истинность сведений, которые передал
Войтюк, и окончательно опорочим Бернулли, подвергавшего сомнению эти
сведения.
казни? - Вудворт еще не отошел от потрясения.
того.
и услышать, что в нашем правительстве имеется высокопоставленный
предатель, на которого делают ставку. И информировал нас об этом.
более впечатляюще. Кому поручим казнь - Гонсалесу, которого я не люблю,
или моему душевному другу Павле Прищепе?
ваше предложение о публичном обвинении?
думать, что судит настоящего преступника. Но казнь выполнят специалисты
Пустовойта. Пустовойта введем в тайну, без этого, Семипалов, вас просто
повесят, а не инсценируют казнь.
без смерти. И хорошо позаботится о вашей недолгой жизни после смерти. -
Гамов разрешил себе улыбнуться. - Недолгой только в том смысле, что ваше
послесмертное существование продлится лишь до начала нашего
контрнаступления. Разгром маршала Вакселя проведете вы сами. Вы откроете
жене тайну осуждения и казни?
словами, то выражением лица она выдаст, что не предается горю. Нельзя
рисковать таким опасным фактором, как настроение моей жены.
самопожертвование, я понимал - он строил на нем нужный нам всем расчет. Но
спокойствие Прищепы меня обидело. Мы были друзьями, он мог найти слова и
потеплей хладнокровного согласия. Я поклонился всем без рукопожатий, мне
трудно было пожать в эту минуту руку Прищепы.
к новой обманной операции. Я вызвал Войтюка.
вправду, было не из радостных. Самооплевывание, даже обманное, не
принадлежит к числу дел, вызывающих во мне восторг.
человеке объединялись смелость и трусость, наглость и способность к
искренней любви - к жене, а не родине, естественно. Впрочем, философы
утверждают, что наглость есть выражение трусости, а предательство
соседствует со способностью к любви. Так что с позиции философии характер
Войтюка был сконструирован удовлетворительно.
Круз Андрей
Грабб Джеф
Флинт Эрик
Афанасьев Роман
Контровский Владимир
Перумов Ник